Читать книгу "Жена лекаря Сэйсю Ханаоки - Савако Ариеси"

– Дикий бык ударил женщину рогом!

– Куда именно?

– В грудь…

Глаза Сэйсю загорелись.

– Ты сказал – в грудь?

– Да. Левая совсем порвана, похожа на лопнувший гранат. Если бы на ее месте оказался мужчина, рог достал бы до сердца. Но я сильно сомневаюсь, что женщина перенесет этот удар.

– Откуда ты знаешь? Никаких доказательств того, что женщина не сможет выжить после операции на груди, нет. Никто ведь никогда не пробовал. Я иду! Приготовь нитки и настой для промывания раны!

Каэ почувствовала, что ее муж, который сорвался с места и вихрем вырвался из дома, ожил, и ее сердце радостно забилось. Она начала вспоминать все, что слышала на тему хирургии груди – и в день возвращения Сэйсю из Киото, и в ту пору, когда он терзался сомнениями и казнил себя, понимая, что не сможет успешно прооперировать заболевшую раком сестру. Перед внутренним взором Каэ предстала картинка: она сидит рядом с Окацу, а та лежит при смерти, груди раздулись, что твои перезревшие тыквы, такие огромные по сравнению с ее собственными… Она прошептала имя золовки, вознося молитву женщине, умершей более десяти лет назад. Возможно, настало время открыть «законы природы», как мечтал когда-то молодой лекарь Умпэй, и ответить наконец на вопрос: является ли грудь тем самым органом, в котором таится источник жизни и смерти женщины? Каэ попыталась вообразить себе мужа за работой. Глаза красные, дышит тяжело, вот он промывает рану спящей крестьянки, которая лежит на циновке, вот останавливает кровь, наносит болеутоляющую мазь и сшивает грудь… Каэ еще долго молилась. Не за женщину, покалеченную быком, и ее выздоровление, а просто так, не высказывая никаких особых желаний. Все, чего она хотела, – это чтобы Сэйсю обрел новую цель в жизни и погрузился с головой во что-то столь же для него важное, как труд над созданием цусэнсана. В те годы он был так занят своими исследованиями, что даже не замечал царившей между его матерью и женой вражды…

Прошло несколько дней, Сэйсю ни разу не пришел навестить жену. Каэ представляла, как он, словно статуя Будды, сидит возле своей пациентки. Скорее всего, ученики тоже наблюдали – и за наставником, и за раненой женщиной. Каэ поинтересовалась, как прошла операция, у заглянувшей к ней Корику.

– Ну, пока все в порядке, и есть надежда, что она выживет. По крайней мере, так говорят.

– Правда?

– Да. Но если она выживет, то исключительно благодаря внутренней силе. Я слышала, что она жена крестьянина и привыкла к тяжелому труду. Но какие у нее боли! Мои уши давно привыкли ко всяким звукам, но ее стоны даже меня пугают! Мне кажется, обычная женщина такой операции не вынесет. Я помню, как метался брат, когда у Окацу распухла грудь, не знал, что делать. Оглядываясь назад, я думаю, что, если бы он даже и прооперировал ее, она не перенесла бы мучений.

Скромная тихоня Корику в последнее время говорила все с большим воодушевлением и уверенностью в себе. Неизвестно, что именно послужило причиной подобной словоохотливости: то ли долгие периоды молчания Каэ, то ли тяжкие обязанности, которые Корику взвалила на свои плечи после того, как ее невестка ослепла. Но Корику, вне всякого сомнения, попала под влияние царившего в главном доме возбуждения, что и отразилось в этой беседе с Каэ. Не успела она закончить свой монолог, как появился Сэйсю.

– Каэ! – выпалил он, не сумев скрыть своей радости.

– Да?

– Это был всего лишь предрассудок, как я и предполагал! Сказка о том, что жизненная сила женщины сокрыта в ее груди. Теперь я жду не дождусь, когда появится больная со злокачественной опухолью!

– Я так рада! Вот, молилась за вас Окацу, больше все равно ничего сделать не могла.

– Окацу… – Он нахмурился, в голосе зазвенели сердитые нотки. – Я не смог бы спасти ее, даже если бы она пришла ко мне сегодня.

– Почему же?

– До сих пор существует поверие, что лекарь не может помочь своим родственникам.

Каэ потом долго не удавалось выбросить эти слова из головы, они особенно мучили ее после того, как Сэйсю засыпал, или в те ночи, когда муж вовсе не приходил. «Считает ли он свою жену родственницей?» – спрашивала она себя снова и снова. Окруженная теплом и заботой в уютном доме, Каэ ни на минуту не сомневалась в его любви. Но, несмотря на эту уверенность, ей казалось, что она, полагавшая себя в свое время чужой для Ханаока, никогда не сумеет сравниться с родителями, сестрами и братьями Сэйсю. И пребывала в твердой уверенности, что ее муж чувствует то же самое.

Обострившийся слух помог Каэ заметить тяжелое дыхание золовки и скрежещущие нотки, появившиеся в ее голосе. Так вышло, что она первой обнаружила у Корику признаки тяжелого недуга.

– С тобой что-то не так, Корит-тян, я знаю, и это не имеет никакого отношения к переутомлению. Скажи мне, в чем дело?

– Что ты имеешь в виду, сестрица?

– Не увиливай от ответа. Это не по-дружески, не будь такой скрытной.

– Кстати о скрытности, тебя не тошнит? – Корику захихикала, но дыхание участилось еще больше.

– Откуда такие вопросы?

– О, ты хочешь, чтобы я сказала, да? Ну ладно. Разве ты не ждешь еще одного ребеночка?

Каэ вспыхнула. После переезда в новый дом Сэйсю стал еще более нежным и страстным любовником, и вот, через три года после рождения Умпэя, в возрасте сорока четырех лет она снова забеременела и, естественно, стеснялась этого. Корику заметила, что невестка не может найтись с ответом, и сменила тему:

– Я попала в то же положение, что и Окацу, с моей хворью ничего нельзя поделать. Потрогай вот эту шишку у меня на шее… Кроме того, я постоянно устаю и двигаюсь с трудом. Сначала относила эту неповоротливость на счет избыточного веса, а потом…

– На шее, говоришь?

– Да.

Корику помогла Каэ нащупать опухоль. Оказалось, она расположена в том же месте, что и родимое пятно Сэйсю. Каэ осторожно погладила твердый шарик, похожий на незрелую сливу, внутри которой бьется пульс.

– Скорее всего, это кровяная опухоль. – Не успела Каэ и рта раскрыть, как Корику сама вынесла себе этот приговор.

Сказать больше было нечего, и женщины погрузились в молчание. В лекарских премудростях Каэ, само собой разумеется, мало что смыслила, и все же ей была известна о гематомах одна вещь, а именно: это опухоль, которая иссушает кровь человека по мере своего роста. Как и рак, этот недуг все еще не поддавался лечению. Она повидала немало гематом в приемной мужа: под мышками, похожие на перезревшую хурму; на затылке, отчего казалось, что у человека выросла вторая голова… Но у всех больных был один сходный симптом – затрудненное дыхание, и Каэ помнила, с каким отчаянием на лицах они выходили из дома лекаря.

Как только Сэйсю поставили в известность, он тут же позвал сестру к себе.

– Ёнэдзиро приготовит тебе лекарство, и ты должна будешь честно принимать его три раза в день.