Читать книгу "Четвертый хранитель - Роберт Святополк-Мирский"

В прошлом, как я уже писал, я много и горячо молился Господу, прося прощения за свой страшный грех, но наверно никогда в жизни я еще не молился так страстно и горячо, как там, в том доме, о том, чтобы Господь дал мне силы, мужество и волю сохранить поверенную мне тайну.

Из разговоров, которые доносились иногда сквозь запертую дверь, по шуму за окнами, закрытыми снаружи ставнями, я догадывался, что нахожусь в большем городе.

По обрывкам слов и фраз я установил, что это Новгород, что дом принадлежит некоему новгородскому ювелиру по фамилии Селиванов, что кроме известных мне лжемонахов Симона и Елизара с ними в компании состоит тот третий с тряпкой, которого все почтительно именовали доктором Корнелиусом.

Когда я пришел в себя, и сознание мое прояснилось, меня начали пытать.

Я не буду описывать здесь тех страшных мук, которым меня подвергали те люди. Я лишь благодарил за эти муки Господа и душевно радовался им, принимая их как должное искупление за мой старый тяжкий грех, и, возможно, именно благодаря этим молитвам, мой разум был настолько занят, что, несмотря на все их ухищрения, им не удалось добиться от меня ни слова.

Как бы они со мной не разговаривали, о чем бы не спрашивали — а они, как я справедливо догадался, во что бы то ни стало, хотели выяснить известно ли мне, либо кому-нибудь из моих близких о драгоценных камнях в кожаных сумках — на все их слова и вопросы я лишь упрямо и непрерывно произносил слова молитв.

Надо сказать, что их пытки были весьма изощренными — они не разу не нанесли мне ни одного телесного увечья, но тот, кого они называли доктором, должно быть решил испытать на мне весь арсенал алхимических и медицинских средств, которые у него были.

Меня насильно поили какими-то отварами, капали в нос и горло какие-то капли, заставляли вдыхать дурманящие пары раскаленных пахучих углей.

Мне казалось, что я побывал в сотнях разных миров, находясь то на пике блаженства, то оказывался низринутым в преисподнюю, где горел, корчась в адском огне, испытывая невыносимые муки.

Наконец я стал понимать, что мой час близок, и где-то далеко в кромешной тьме вдруг забрезжила яркая точка, а я мчался сквозь пустоту к этой точке с невероятной скоростью и с облегчением думал, что муки мои кончаются и там впереди меня ждет избавление и вечный покой.

Потом наступила тьма и, должно быть, после этого, спустя некоторое время, меня нашел под крестом недалеко от Изборска князь Иван Ольшанский.

А теперь я расскажу о том, что мне удалось узнать о судьбе родных и близких, благодаря помощи князя Ольшанского.

В тот день, когда меня похитили, 22 апреля 1467 года, в великокняжеской семье произошло страшное несчастье.

Внезапно и скоропостижно скончалась наша любимая тверская княжна, а ныне супруга великого князя московского великая Московская княгиня Марья.

Свидетели говорили, что на следующий день после смерти ее хрупкое маленькое тело так раздулось, что покров, который вчера достигал пола, едва прикрывал это ставшее огромным тело.

Это несчастье повлекло за собой целый ряд других бед и несчастий.

Вечером того же дня мой дорогой сын Филимон скоропостижно скончался от разрыва сердца.

Я думаю, он был не в силах перенести горечь утраты — он искренне любил и знал с детства нашу княжну Марью, а, кроме того, будучи ее стольником, он понимал, что подозрение в отравлении может пасть в первую очередь на него.

Однако, очень быстро выяснилось, что княгиня была отравлена поясом, пропитанным ядом, который порекомендовала ей носить ее придворная — Наталья Полуехтова, жена великокняжеского дьяка Алексея Полуехтова.

За день до этого великая княгиня пожаловалась ей на легкое недомогание, и Марья обещалась ее вылечить. Она взяла пояс и отнесла его к каким-то ворожеям, которые и пропитали его, якобы по ошибке, не тем, чем следовало.

Великий князь Иван Васильевич, горячо любивший свою юную супругу, был беспощаден.

Всех ворожей, которые пропитывали пояс, схватили и утопили в Москве-реке, такая же судьба ждала и Наталью, но она божилась, что ничего не знала, а дьяк Полуехтов бухнулся князю в ноги и великий князь, смилостивившись, отправил ее лишь в изгнание.

Беда обрушилась также и на несчастного грека Микиса, поскольку он, как начальник охраны, был в ответе за ее жизнь.

Великий князь немедленно припомнил, как охранник когда-то не пустил его к супруге, и повелел немедленно схватить Микиса и отрубить ему голову.

Но Микис был силен и ловок — целую дюжину великокняжеских воинов, посланных схватить его, он ухитрился расшвырять, вскочил на коня и в том, в чем стоял, умчался из Москвы с такой скоростью, что пущенная вслед погоня не смогла его догнать.

До меня дошли смутные вести, что он скрылся где-то в Диком поле и жив до сих пор.

Конечно! Это он! Это мой Микис! Теперь я понимаю, почему даря мне на прощание бутыль с тем греческим вином, которым я впоследствии растирал Малыша, он говорил, что это самое изысканное вино и великий князь специально за ним посылает купцов в Грецию. Теперь я понимаю — он знал кое-что об этом, прожив всю предыдущую жизнь при великокняжеских дворах, и я верю также, без тени сомнения в то, что он один мог справиться с дюжиной, потому что именно он научил этому искусству и меня…

Одно несчастье влечет за собой другое и, не выдержав всех потрясений и смерти любимого мужа, вскоре умерла и жена Филимона.

К этому времени мой внук Антипстал воеводой великокняжеского войска, отлично проявил себя в нескольких сражениях, но тверичан в Москве никогда не любили, и он это на себе ощущал.

Во время Шелонской битвы в 1471 году Антип проявил чудеса героизма, что привело в восхищение все войско, но полковые воеводы — бояре как будто этого не замечали.

Тем временем супруга Антипа Вера с двухлетней дочерью Варварой скромно жила в Москве, ожидая возвращения мужа с полей битв, и вдруг на нее обрушилась беда.

Оказалось, что расследование по делу отравления великой княгини все еще продолжается, и спустя четыре года, вдруг кто-то донес, что Вера была в числе тех ворожей, которые пропитывали отравой пояс великой княгини.

По этому ложному доносу каких-то московских недоброжелателей Вера была схвачена и брошена в темницу. В момент ареста она успела шепнуть верному слуге, чтобы он скакал к Антипу в войско и сообщил ему об этом, а двухлетняя Варвара осталась на попечение кормилицы.

Узнав от гонца о том, что случилось, Антип немедленно оставил войско и помчался спасать жену. Но он опоздал. Ни в чем не повинная Вера, не выдержав пыток, умерла в темнице.

Тогда Антип, вне себя от горя, гнева и ярости отправился в Кремль, и добился приема у великого князя.

Он обвинил в своем несчастье государя, выхватил свой меч и швырнул ему под ноги, заявив, что никогда больше не будет ему служить.