Читать книгу "Остров Крым - Василий Аксенов"

Лучников предполагал, что в доме генерала он найдет запахмаразма, ветхости, набор полусонильных чудачеств, сонмище котов, например, илиговорящих птиц, отставшие от стен обои, – словом, некий бесстыдный распад.Он мог, конечно, предположить и обратное, то есть опрятную светлую старость, ноуж никак не представлял, что попадет в бюро политического деятеля. Между тем замассивной резной дверью с медной таблицей, на которой по-русски и по-французскизначился длинный титул генерала, в просторном холле, украшенном старымигеографическими картами России, а также портретами нескольких выдающихсячеловек, среди которых соседствовали друг с другом главнокомандующий ЛаврКорнилов и предсовнаркома Ленин, их встретил молодой человек в сером фланелевомкостюме, типичный французский дипломат, отрекомендовался секретарем барона фонВитте и сказал, что его превосходительство ждет господ Лучникова и Сабашникова.

Генерал сидел в кабинете за огромным письменным столом ичто-то быстро писал; немного слишком быстро; чуть-чуть быстрее, чем нужно было,чтобы совсем уже не смахивать на балаганщика.

Те несколько секунд, пока генерал как бы не замечал вошедших(также с лишком на одну-две секунды), Лучников сравнивал его со своим отцом.Сравнение явно в пользу Арсения, уже хотя бы по манере, по жесту, генералу явнодалеко до безукоризненности вулканного жителя, да и физически Арсений моложе,крепче, хотя, впрочем, и генерала не назовешь развалиной.

Крепкое рукопожатие с задержкой ладони визитера и спроникновенным заглядыванием в глаза: сердечность и благосклонность. Опятьперебор! Садитесь, мальчики! Чертовски рад вас видеть, всегда рад гостям изРоссии, особенно молодежи. Хоть и живу уже почти полвека в изгнании, но душойвсегда на родине, в ее пространствах, на ее реках, на ее равнинах и островах (последнееочень точно и дельно подчеркнуто). Острейший разведывательный взгляд илиимитация острейшего взгляда, во всяком случае живое бледно-голубое свечение наэррозированной глине лица. Вот, понимаете ли, только полчаса назад принималсекретаря комсомольской организации одного из свердловских тракторных(внушительный спуск и подъем правого века) заводов. Неплохая, неплохая сменаподросла у нас на Урале, интересные идеи, сила, хватка. Л как на юге? Что вКрыму? Как, между прочим, здоровье Арсения Николаевича? Кланяйтесь вашемубатюшке, горячий ему привет. Ведь мы с ним боевые товарищи. Каховка, Каховка,родная винтовка… Мда-с, ваше счастье, мальчики, что вам не пришлось участвоватьв братоубийственной войне. Ну, а вы-то как? Что в вашей среде? Чем, какговорится, дышите? Спорт, секс?

Тут фон Витте осекся, кажется, понял, что зарапортовался,переиграл. Говоря весь этот вздор, в том числе и передавая приветыЛучникову-старшему, он на Андрея почему-то не смотрел, а обращался к своемузнакомому Сабашникову, а тот, как всегда, тоже уловив фальшивину, отличноподстроился под игру старика и изображал «молодежь», эдакогогимназиста-переростка, прыщавого дрочилу, смущался, хихикал и даже покусывал,подлец, ногти. В конце концов генерал взглянул все же на Лучникова и тут осекся,похоже было, что даже вроде бы слегка испугался. Лучников в этот моментстряхивал пепел своей сигариллос в пепельницу с кремлевской башней, зоркоизучал генерала и явно не являлся молодежью, а тем более «мальчиком».

– Это правда, Витольд Яковлевич, что вы в 36-м годувстречались со Сталиным? – спросил он.

– Мальчики, мальчики, – старик по инерции покачалпальцем с лукавой укоризной, но явно был напуган.

– Я редактор и издатель «Русского Курьера», вон тойгазеты, что лежит у вас на столе.

– Помилуйте, Андрей Арсениевич! – старик всплеснулруками, изображая невероятную политическую хитрость. – Да кто же незнает!… Кто же не ценит!… Вы даже не представляете, как мы здесь, на чужбине,радуемся родному слову, будь то московская «Правда» или симферопольский «Курьер»!Мы, рус…

– Я бы вас попросил, Витольд Яковлевич!… – несмотря насослагательное наклонение и многоточие, эта фраза Лучникова прозвучаланемыслимой дерзостью, а подкрепленная последующим странным жестом, легким, вчетверть силы, пожатием стариковского запястья обернулась едва ли неультиматумом -дескать, кончайте балаган.

Генерал после этой фразы и жеста резко изменился. Быстраяэнергичная смета очков, вместо синеватой лукавой дымки чистые и сильные линзы –само внимание.

– Я вас слушаю, господин Лучников.

Начался быстрый диалог, во время которого Петя Сабашников,тоже мгновенно перестроившись, живейшим образом реагировал, вскидывал брови,делал умное лицо, энергично кивал или отрицательно потряхивал легкой дворянскойголовой.

ЛУЧНИКОВ: Мы выражаем Идею Общей Судьбы.

ФОН ВИТТЕ: Кого вы представляете?

ЛУЧНИКОВ: Определенное интеллектуальное течение.

ФОН ВИТТЕ: Именуемое?

ЛУЧНИКОВ: Именуемое Союзом Общей Судьбы. Аббревиатура – СОС.

ФОН ВИТТЕ: Браво! Это действительно находка – СОС! Однако,кого же вы…

ЛУЧНИКОВ: Ваше превосходительство, ни одна из разведок мираза нами не стоит.

Фон Витте молчит. Глаза за линзами бессмысленноувеличиваются.

ЛУЧНИКОВ: Вам, должно быть, это трудно представить.

Фон Витте молчит. Глаза осмысленно сужаются.

ЛУЧНИКОВ: Наша сила в полной гласности и…

ФОН ВИТТЕ: Почему вы запнулись?

ЛУЧНИКОВ:…и в готовности к любому повороту событий.

ФОН ВИТТЕ: Я бы произнес слово «обреченность»…

ЛУЧНИКОВ: Теперь моя очередь вас поздравить. Браво, генерал!

Обмен ироническими улыбками прошел, что называется, «наравных».

Петр Сабашников, сообразив, что клоунада совсем ужезакончилась, встал и отошел в тот угол кабинета, где за стеклом аквариумаглазели на происходящее декоративные рыбы и в клетках чирикало несколькорусских птиц, должно быть, подарки комсомольских организаций Урала.

– Быть может, теперь, ваше превосходительство, моивопрос о Сталине покажется вам более уместным, – сказал Лучников. –Меня интересует, как реагировал вождь прогрессивного человечества на идеюобъединения.

– Вопрос, быть может, и уместен, но ирония в адресИосифа Виссарионовича совершенно неуместна, – строго сказал фон Витте.

– Если вы не захотите ответить на мой вопрос, генерал,значит, вы полное говно, – Лучников любезно улыбался.

Крепкое словцо было воспринято как шутка. Широчайшая улыбказастыла на лице фон Витте. Правая коленка исторического деятеля дергалась.«Должно быть, сигнализация срабатывает не сразу», – подумал Лучников.