Читать книгу "Где валяются поцелуи - Ринат Валиуллин"

— Что желаете? — дал закончить ему монолог официант.

— Что у вас есть фирменное из горячего? — спросил его Роберто.

— Жаркое из барашка, рекомендую, — влюбился он в его темные очки. — Очень хорошее!

— А секса нету? — выпустил пар вина режиссер.

— Есть, но не очень свежий, — не растерялся камерьере.

— То есть с бывшими? — не унимался Роберто.

— То есть с прошлым.

— Не, тогда не надо, давайте барашка, на всех. Можно на общее блюдо. И вашего вкусного хлеба, — отпустил он официанта и добавил: — Влюбленность — это хорошее обезболивающее на фоне пережитых потерь. Никакой аллергии и побочных эффектов. Однако следует дозировать тем, кто ищет любовь настоящую.

— Всем хочется быть единственными и неповторимыми, — сделал свой ход Павел.

— Я до сих пор не знаю, что значит быть единственной и неповторимой?

— Уединиться и не повторять старых ошибок, — ответил режиссер.

— А как же бывшие? — поинтересовался Павел.

— Это проблема. Никогда не знаешь, что делать с бывшими: в сердце не оставишь — всю кровь высосут, из головы не выкинешь — пропадут, — заботливо подчеркнула Фортуна.

— Мне никогда не нравились женщины, которые, грубея под тяжестью забот, превращались в мужчин, но еще меньше мужчины, по причине которых это происходило, — подытожил Роберто, у которого в этот момент зазвонил телефон. Он достал его из кармана своей цветастой рубашки и ответил:

— Да, я узнал. Ужинаем. Вечер прекрасный, теплый, и компания тоже. Да, завтра много работы. Я позвоню тебе позже, дорогая. Чтобы выразить чувства. Здесь слишком много свидетелей. А это очень личное. Целую.

— Дора, жена моя, — объявил Роберто.

— Как поживает Дора? — спросил Павел.

— Передавала всем привет. У нее выставка картин.

В этот момент камерьере выкатил на столике большое блюдо, на котором искрилось жаркое, украшенное оливками, салатом, красным перцем и базиликом. Пока он разрезал эту картину, все наслаждались ароматами, продолжая беседу.

— Дора сказала, что одного любимого полотна как всегда не хватает, — указал Роберто на себя. — Ну и добавила свое любимое: «А ты все на девок пялишься».

Павел с Фортуной переглянулись и засмеялись, будто могли это делать только по взаимному соглашению.

— А почему она не с тобой? — поинтересовалась Фортуна.

— Она слишком женственна, чтобы быть все время рядом с мужем. Вы же знаете, как это бывает, усталость от совместной жизни, словно ревматизм. Ноет, до тех пор, пока не заткнешь ее работой или разлукой. Совместная жизнь — это прыжки на батуте, где сеткой служит та самая любовь. Люди прыгают друг на друге с желанием подлететь как можно выше и парить как можно дольше. В этом процессе главное — не падать… ни духом, ни честью. Но все же периодически некоторые больно срываются, разлетаясь далеко и надолго. Подниматься всем непросто, будь то мужчины или женщины. Иногда они помогают друг другу возродиться, но чаще это делают уже другие люди. Друзья, например.

— Разве женщины умеют дружить? — вслух задумался Павел.

— А зачем им дружить, если они умеют любить, — ответила Фортуна, первой получив добрый кусок мяса.

— Фортуна, что ты с ним церемонишься? Он же ничего не понимает в женской дружбе, — пытался внести интригу в беседу режиссер.

— Нет, я с ним пока не могу, прежде мне надо расцеремониться с законным, — взялась Фортуна за нож, не зная, с чего начать трапезу.

— Так ты замужем? Вот это разворот! — рассмеялся Роберто. — Значит, мы почти коллеги. Тебе тоже приходится держать себя в рамках приличия.

— Да, так и путешествую в рамке, — отпила вино Фортуна. И черточки на ее губах вмиг наполнились кровью итальянской лозы.

— Наконец-то прекрасная картина приехала на выставку в Венецию. Вот скажи мне, Фортуна, чего должно быть больше в муже — любовника или друга?

— Мужчины. Безусловно, — облизнула она их и поставила бокал на место. — А ты льстец, Роберто. Кстати, может, подскажешь, как мне узнать настоящего мужчину?

— Никак. Если он настоящий, то сам тебя узнает.

— Ну да. В таком случае расскажи, как это случилось у твоей жены? Правда, начало вашего знакомства Павел мне уже поведал… но все же.

— Это было на съемках одной грустной картины, лет десять назад, — выступил Роберто, проглотив первый кусок мяса. — Кстати, мясо отлично здесь готовят, очень сочное. Ну, раз ты знаешь уже начало, я расскажу тебе краткое содержание картины. Мы примерно также сидели в кафе:

— Мы могли бы с тобой?

— Имеете в виду это?

— Именно это я и хотел предложить.

— Почему бы и нет.

— Сигарету?

— Вина.

— Красное?

— Белое.

— Поцелуй?

— Еще белого.

— Сигарету?

— Еще поцелуй.

— К вам?

— Ко мне.

— Сигарету?

— В постели?

— Представьте, я так делаю часто.

— Хорошо.

— И еще одно краткое предложение.

— Какое?

— Замуж пойдете?

— У меня нету белого.

— А шампанское?

— Я про платье.

Фортуна смотрела на Роберто как завороженная, требуя продолжения спектакля. И он добавил:

— Вот такая вот любовь вслепую. Впрочем, не любить эту девушку было невозможно, и дело не в ее сложном характере: характеры по определению не могут быть легкими, а скорее в избытке моего любовного опыта. Так как она была неповторима… — подытожил свой рассказ Роберто.

— А сейчас?

— Из неповторимой стала необыкновенной.

— Повезло ей. Чтобы понять, что ты лучшая, достаточно найти того, кто тебя любит. Мне лично очень важно кому-нибудь принадлежать, но так, чтобы не использовали, — вытерла губы салфеткой Фортуна.

— А что, часто использовали? — снова вернулся в беседу Павел, покончив с мясом.

— Гораздо чаще, чем понимали.

— Мужчины только говорят, что хотят тебя понять, на самом деле — либо хотят, либо нет, — плеснул правды режиссер. — В вопросах измены меня всегда останавливал только один факт: что будет чувствовать любимая женщина, узнав об этом. Как вы думаете, Фортуна?

— Пустоту. Любящая женщина может помиловать, но простить никогда, у нее нет для этого столько равнодушия. Нет лучше памяти, чем женская, сколько бы она вам ни прощала.

— А если простила?

— Если женщина вас простила, значит, она вам больше не доверяет, — блеснул пониманием женщин Павел.