Читать книгу "Каменный Кулак и Хрольф-Потрошитель - Янис Кууне"

Словом, поупрямившись для вида еще полдня, Хрольф согласился отвезти Волькшу на Волин и подождать его там в укромном месте от заката и до заката.

Волин

Никогда прежде Волькша не чувствовал себя таким потерянным и беспомощным. Все, чему учил его Година, все, что он узнал за последнее время сам, казалось ему никуда не годными отрубями, среди которых он искал и не находил ни единого здравого зерна. Сколько не просеивал Волкан разные житейские мудрости, ни одна из них не могла подсказать, что ему надлежит делать, когда драккар достигнет Волина. Что мог один Годинович против целого города, жители которого осмелились поднять руку на людей свейского ярла? Пробраться ночью и попытаться вызволить Олькшу из узилища внезапным наскоком на сторожей? Придти в городец среди бела дня и упрашивать жителей Винеты отпустить рыжего дурилу, упирая на то, что тот пришел к ним безоружным? Схитрить и наплести хижанам с турпилингами разных сказок об Олькше, так он сделал это с эстиннами на реке Нарове? Все эти задумки казались Волькше нелепее детского лепета. Вряд ли можно открыть узилище, не переполошив при этом весь городец, а слушать его байки и увещевания люди, готовые биться с варягами насмерть, станут только для того чтобы поглумиться.

Вот и сидел Волкан на своем сундуке, греб, что было сил, а тяжелая кручина застила от его взора даже спину гребца, сидевшего впереди, не то, что довольную морду шеппаря, красовавшегося возле родерпинна в новых сапогах.

Ньёрд был вежлив и кроток. Весь день он деловито подталкивал драккар в корму, так что гребцы могли не сильно надрывать свои спины. И все равно Гром совершил переход, на который обычно уходило полтора дня, и засветло пришел в залив полуострова Окселёзунде.[136]

Черные дымы полуострова были видны издалека. В другое время у Волькши от любопытства заболела бы шея, так часто он оборачивался бы к дымящейся земле. А нынче он лишь единожды взглянул на серую пелену, курившуюся на горизонте, и опять вернулся к своим мыслям.

Однако, когда манскап сошел на берег, никакая печаль не смогла помешать Волкану ошалеть от увиденного. Точно ульи на пасеке, вокруг громоздились плавильные домны. Година рассказывал, что на реке Малоге в болотных ямах роют камень с железной слезой, дробят его, а потом вываривают. При этом внизу котла получалось железное тесто, а каменная шелуха всплывает наверх. Тесто вываливали, шелуху отшибали молотами, делали черные крицы[137]и продавали. Волькша не раз видел у Ладонинского кузнеца эти железные чушки, но вот представить себе, как из болотного камня получается тесто, он не мог. Несколько раз он подбрасывал крицы в котел с похлебкой, но получал только взбучку от Ятвы.

На Окселёзунде все было совсем не так, как рассказывал Година. Домны были, меха, раздувавшие огонь в плавильнях были, повсюду лежали горы поблескивавшего железом камня, а вот молоточных ударов слышно не было. Едва прожевав вечернюю еду, Волькша помчался смотреть на то, что происходит вокруг домен.

Стемнело, и фольки под присмотром свейских умельцев работали при свете огненных печей и факелов.

Шум возле одной из печей усилился. Вероятно, там начиналось что-то очень важное. Волькша прибежал туда как раз вовремя. Длинным железным долотом свей, верховодивший над домной, пробивал дыру в средней ее части.

– Så! Så!!! Vara på bettet, bekväma svinen![138]– кричал он.

Вокруг толпились фольки, держа наготове глиняные лоханки на длинных ручках. Люди были напуганы и в то же время возбуждены происходящим.

– Jasе![139]– крикнул умелец и отскочил от домны.

Яркая струйка потекла из чрева домны.

– Еще! Качайте сильнее! Сильнее качайте, расплющи вас Тор! – шумел свей на людей у мехов. Фольки один за другим подставляли под струю свои лоханки. Наполнив, они расставляли их на земле. Откуда-то прилетел лист березы. Едва коснувшись поверхности того, что было налито в лоханку, он вспыхнул и сгорел в один миг.

Волькша смотрел на огненную струю, как завороженный. Ему и в голову не приходило, что за чудесные огненные сливки льются из недр домны.

Мимо пробежал кто-то из фольков. Венед отступил на шаг и больно ударился пяткой обо что-то твердое. Волкан нагнулся и нащупал на земле стопу железных чушек. Он поднял одну из них и осмотрел при свете домны. Сомнений не было, ее отлили в одну из лоханок на длинной ручке. Но она была совсем не похожа на те крицы, что пользовал Ладонинский кузнец, – в ней не было каменной крошки, да и на ощупь она была… более железной что ли… Когда Волькша бросил чушку обратно в стопу, она и звякнула куда звонче, чем венедская крица. Ладонинскому кузнецу надо было не один день калить в горне и охаживать чушку молотом, чтобы та зазвенела точно так же.

Тем временем, огненная струя иссякла, железо, разлитое по лоханкам, подернулось тонкой пенкой, пламя в домне перестало выть как осенний леший. Свей буркнул фолькам, чтобы те шли отдыхать, и сам двинулся к дому.

На следующее утро Волькша не поленился сбегать и посмотреть, что стало с отливками. Двое фольков вытряхивали чушки из лоханок, а остальные… разбивали молотами верх домны! В то время, когда венед подошел к ним, они лупили уже по чему-то черному и гулкому.

Подошел умелец и отправил часть работников за камнями и глиной.

Волькша огляделся.

Работники на соседней домне высыпали в раструб ее верхней части корзины железного камня. При этом низ плавильни был чумаз, точно пережил десяток пожаров, а верх красовался новенькой кладкой.

Вот ведь удумали варяги: разбивать часть домны, дыбы выбросить каменную шелуху, а потом возводить плавильню заново! И так каждый раз! Но зато отливки того стоили, ой, стоили. Только теперь Волькша понял, почему и сами викинги, и все окрестные народы так высоко ценили свейское железо, почему мечи из него не ломаются, а шеломы не раскалываются даже от ударов двуручной билы. Их железо было из другого теста!..

Еще три дня прошло в тяжелых раздумьях и изнуряющей гребле. После Окселёзунде Хрольф повел драккар почти прямо на юг. Оказавшись в открытом море, гребцы посерьезнели. Еще не стерлась из памяти буря, едва не потопившая корабль возле Большого Березового острова в Сумьском заливе. Однако в конце Травеня Восточное море редко выказывало свой нрав. Ньёрд и то нельзя было назвать свежим. Разве что вредным. Весь день он то и дело менял направление. Иногда Хрольфу приходилось вести драккар против встречного ветра, виляя туда-сюда, как рыба, плывущая против сильного течения. И манскап изрядно умаялся возиться со шкотами и брасами.