Читать книгу "Человек, которого я убил - Надежда и Николай Зорины"

– Верю! – резко прервал он ее и быстро вышел из палаты, забыв, вероятно, что приезжал сюда, чтобы забрать ее.

Как только Виктор ушел, Полина поудобнее улеглась, закрыла глаза и стала дожидаться возвращения Максима. Ей хотелось узнать продолжение истории с агентством.

И вот опять стали выплывать из дымки очертания улицы, той самой, по которой они до этого шли. Словно ветер пролистнул страницы ее видений и вернул действие назад. Вот они снова миновали детективный их офис, прошли мимо торгового комплекса, но затем…

Максим вдруг остановился на перекрестке и, дождавшись зеленого света, перешел дорогу – изменил направление их прежнего пути. Полина окликнула его, но он не услышал. Она разочарованно поплелась за ним.

Шли они долго, совершенно стемнело, а потом наступила настоящая ночь. Полина почувствовала, что выбивается из сил. Но видимо, и Максим устал, потому что зашел в какой-то двор и сел на скамейку. Полина пристроилась на краешке и стала ждать, что будет дальше. Опять попыталась заговорить с Максимом, но он ее не слышал. Все не так, как в том, предыдущем сне. Все не так.

Она огляделась вокруг: высотные темные, словно нежилые, дома – ни одного окна не светится. Зачем они сюда пришли, чего здесь ждут?

Но вот ночь закончилась. Это произошло мгновенно: раз – и наступил рассвет, а потом, без всякого перехода, – день. Теплый летний день. Впрочем, не ей судить о том, что происходит быстро, а что медленно. И не Максиму (такая внезапность и его удивила) – у них обоих со временем полная неразбериха. При свете дня двор оказался совсем не таким, каким виделся ночью, вполне жилым и уютным. Качели поскрипывали от ветра, с горки скатывались дети. Да ведь они и сами стали детьми. Во всяком случае, Максим – себя Полина не видела.

Мальчик Максим удивленно осмотрел двор, дом, напротив которого они сидели, спрыгнул со скамейки и побежал к открытому настежь подъезду с простой деревянной дверью – таких Полина со времен своего собственного детства не помнила.

Удивление Полины сменилось тревогой, тревога – убеждением, что вот сейчас произойдет что-то страшное. Это состояние, видимо, передалось и Максиму. Он растерянно остановился у подъезда, не решаясь войти.

– Нет, Максим! – закричала она ему. – Это ошибка. Нужно вернуться в агентство. Человек, которого ты убил, не из детства.

Но он опять не пожелал ее слушать. Набрав полную грудь воздуха, будто собирался нырнуть, шагнул в подъезд. Вбежал по ступенькам на третий этаж – Полина за ним, – позвонил в дверь квартиры и слегка отступил.

Открыл мальчик, примерно того же возраста, в котором сейчас был Максим.

– Привет, – картаво и медленно, словно говорить ему было трудно, поздоровался он. Что-то в лице его было не так – глаза, лоб… Болезнь Дауна, с ужасом поняла Полина. Неужели в квартире больше никого нет? Почему такого ребенка оставляют без присмотра? И как только об этом подумала, почувствовала резкий запах. Тревога усилилась, смешавшись с этим запахом, тревога стала почти материальной.

– Кирюша, мы пойдем с тобой гулять, – сказал Максим. Помог ему обуться, закрыл дверь и потянул за руку по лестнице. – Побыстрей, хорошо?

Максим торопился, больной ребенок, косолапо ступая со ступеньки на ступеньку, быстрее идти просто не мог.

– Пожалуйста, Кирюша! – взмолился Максим.

Лестница казалась бесконечной – ступенькам не будет конца. Запах вытек из квартиры, вытеснил весь живой воздух.

– Быстрей, ну пожалуйста! – отчаянно закричал Максим.

Наконец они дошли до первого этажа. Спасительная дверь – все так же нараспашку. Максим сделал отчаянный рывок, и они втроем вылетели из подъезда. И сразу же прогремел взрыв.

Черный дым заслонил солнце, черный, неправдоподобно густой дым заполнил весь двор. Черный дым поглотил день, теплый летний день детства.

Ночь вернулась, двор опять стал неуютным и страшным, в домах не светилось ни одного окна. Максим, измученный воспоминанием, сидел на скамейке, обхватив руками голову. Полина притулилась с краю.

– Ты спас ему жизнь, – проговорила она шепотом, надеясь, что хоть шепот он сможет услышать. – За спасенную жизнь не мстят.

– Спас жизнь Кириллу и испортил его брату, – откликнулся Максим. С самого начала нужно было говорить с ним шепотом. – Артем, его старший брат…

– И ты поверил этим дурацким слухам? – возмутилась, не повышая голоса, она. – Ты поверил, что брат хотел убить Кирилла, что это он устроил взрыв?

– Артем оставлял его без присмотра. Включить газ – ведь это так просто, даже Кирилл бы справился. И вот однажды…

– Нет! Все было не так! – запротестовала Полина. – Это ошибка. Артем не тот, кого ты… Ведь ты же и сам это знаешь. Нужно вернуться в агентство.

– Я все время пытаюсь вспомнить, когда это началось, с чего возникла его ненависть? И не могу вспомнить, не могу найти точку отсчета. Вот и подумал: может, она затерялась в детстве? Кирилл испортил жизнь Артему, он решил от него избавиться, я спас Кирилла, не дал возможности Артему от него освободиться. Вот он и отомстил.

– Вернись в агентство, – попросила Полина. – Мне кажется, точка отсчета там. «Катерина» – это ведь так символично.

– Не знаю… не вижу…

Голос Максима стал слабеть, а потом и совсем пропал. В палату вошла медсестра – узнать, как дела у Полины, и сделать укол. Следом за ней пришла нянечка, принесла легкий ужин: стакан молока и теплую, густо обсыпанную пудрой булочку.

Булочка растрогала Полину, а укол помешал – Максим окончательно пропал. Очень скоро она погрузилась в черный, как явь, без сновидений, сон.

Темнота длилась до самого рассвета, и только когда небо начало светлеть, сны развиднелись, обрели краски. Поначалу тусклые, потом все ярче и ярче. К краскам прибавились запахи: старой кожи, бензина, мужского лосьона. И звуки: равномерный гул мотора, приглушенный голос диктора из радиоприемника, шорох одежды.

Они ехали в такси. Максим напряженно смотрел в окно. Испещренное мелкими каплями дождя, оно было совершенно непрозрачным. Что он там видел?

– Куда мы едем? – спросила Полина шепотом.

Максим неопределенно пожал плечами, не отрываясь от окна. Кажется, маршрут его совершенно не интересовал. Да и ничто, кроме тех неведомых картин в окне, его сейчас не интересовало. Она заглянула через его плечо, пытаясь увидеть то, что так его увлекло. Смутное, размытое отражение его собственного лица, а больше ничего. Смерть всегда приходит из зеркал, вспомнилось ей некстати. История Орфея в интерпретации Кокто к данной ситуации совсем не подходила. А впрочем…

Если посмотреть с другой стороны, не глазами Максима и не ее глазами. Катя, Татьяна… и разбитое зеркало. Разгадка где-то здесь, разгадка лежит совсем рядом. Почему же ни она, ни Максим не могут ее увидеть? Катя, Татьяна… Смерть, приходящая из зеркал. И… уходящая в зеркала?