Читать книгу "Путешественник - Жюльетта Бенцони"

Гийом встал, поцеловал выступавшие из кружевной митенки белые пальцы и отступил на два шага, вновь очутившись рядом с хозяйкой дома. Она тотчас же завладела его рукой.

— Пройдемтесь вместе по салону! Вам надо познакомиться с моими друзьями. Феликс сказал мне, что вы намереваетесь поселиться в наших краях?

— Возможно… если им удастся меня удержать!

— Вы говорите так, будто речь идет о женщине! — удивилась она.

— До некоторой степени так оно и есть, и я рад, что вы так хорошо уловили мою мысль. Со страной живут так же, как со своей женой: нужно быть уверенным в том, что это нравится настолько, чтобы с годами ничего не изменилось… Уже дважды мне приходилось отказываться от страны, которую любил. Больше я не имею права ошибаться…

Бледные глаза молодой женщины, еще недавно холодные и равнодушные, с теплотой заглянули в волевые глаза собеседника.

— Я уверена, что наша Нормандия сумеет вас покорить. В ней столько очарования! Для этого, быть может, хватит всего одной нормандки?.. Ах да, это мой муж!

Добрые четверть часа Гийом раскланивался: одним целовал руки, другим пожимал их согласно английской моде, которая начала утверждаться по эту сторону Ла-Манша. Он услышал разные имена и почти ни одного не удержал в памяти, кроме фамилии красивого дворянина, изящного и жеманного, которого хозяйка дома представила ему так: «Господин де Вобадон, на следующий год станет нашим зятем…». Гийом в шутку удивился:

— Если позволите, сударыня, вы слишком молоды, чтобы иметь дочь на выданье.

— Она тоже, так ей всего тринадцать лет. В настоящее время она в пансионе бенедиктинок в Кутансе. Но на следующий год мы ее отдадим замуж. Великолепная партия… и он обожает нашу Шарлотту!

— Она, вероятно, похожа на мать, — сказал Гийом с непринужденной вежливостью. Поскольку он вернулся из Индии, где девушек часто отдают замуж, лишь только они достигают зрелости, его не поразил нежный возраст невесты, и все же история эта внушала ему смутное отвращение. То ли из-за самодовольного вида «партии», то ли из-за удовлетворенного выражения лица, с которым он сам прохаживался по гостиной, как у себя дома.

Это была действительно великолепная комната. Ее старинная роскошь была характерным признаком давно сложившегося состояния и представлялась глазу художника куда более привлекательной, чем более поздние золотые украшения. Деревянная обшивка стен легкого зеленого тона, украшенная резьбой с мягкой позолотой, служила нежным мерцающим обрамлением для больших портретов наряженных для бала мужчин и женщин, оживавших в свете бесчисленных свечей. Созданию прелестной атмосферы способствовала и мебель с выгнутыми ножками и нежной шелковой обивкой на пухлых сиденьях. В углу стоял большой, расписанный веселыми персонажами клавесин, рядом с ним — позолоченная арфа, украшенная букетом из листьев. Во всем ощущались дыхание роскоши и вкус, которые ни в чем не уступали тому, что путешественник повидал в Париже в домах, куда его недавно водил Феликс. Так что, будь юная Шарлотта лишь наполовину красавицей по сравнению со своей матерью, невеста от этого ничуть не становилась менее привлекательной…

Гости собирались пройти к столу, когда выездной лакей неожиданно объявил:

— Господин граф де Нервиль! Мадемуазель Агнес де Нервиль!..

Гийом услышал произнесенное имя, но не подал виду. К тому же это неожиданное посещение вовсе не удручило его, а, напротив, наполнило какой-то дикой радостью. Воистину судьба к нему была благосклонна, коль скоро в первый же вечер послала ему человека, которому он поклялся отомстить по всем правилам, хотя в тот миг пока довольно плохо представлял себе, как именно: его следовало уничтожить так, чтобы не отвечать ни перед каким правосудием, кроме как перед Богом. Сегодняшний вечер давал ему возможность изучить врага, который не мог и подозревать, какая опасность для него таилась в этом элегантном собрании надушенных гостей.

Оставив на столике свой наполненный до середины фужер с шампанским, Гийом подошел к Феликсу, которому весьма досаждала какая-то молодая особа в зеленом сатиновом платье, своей свежестью и округлостью напоминающая салат-латук: она вцепилась в пуговицу на его сюртуке и, казалось, была готова держать ее до скончания века. Гийом поклонился:

— Прошу прощения, мадам, но я, к несчастью, должен лишить — всего лишь на миг! — господина де Варанвиля милейшей собеседницы. Тысяча извинений, Феликс, но…

— Я скажу, смогу ли тебя простить, когда узнаю, в чем дело! — проговорил Феликс с нарочитой строгостью и, едва они с другом укрылись за арфой, облегченно вздохнул.

— Ради Бога, не оставляй меня больше! Похоже, это создание остановило на мне свой выбор. Еще немного, и она назвала бы мне свое приданое. Никогда еще я не чувствовал себя в такой опасности. Надеюсь, за столом меня посадили не рядом с ней!..

— Надо верить в свою звезду! Скажи: ты знаешь этого Нервиля, который только что вошел?

— К сожалению, да. Мы с ним даже связаны небольшим родством, так как его покойная супруга была мне кузиной. Он тебя интересует?

— Больше, чем ты можешь себе представить. Дело в том, что если тебе и удалось довольно легко меня уговорить обосноваться в этих местах, то в значительной мере благодаря ему…

Озадаченная мина молодого человека вызвала у Гийома улыбку.

— А я-то думал, благодаря нашей дружбе, — проворчал Феликс.

— Не волнуйся, моя дружба к тебе свята. Ты мне брат, о котором я мог лишь мечтать. Но свята и ненависть, которую я питаю к этому человеку.

— Да разве это возможно? Ты его никогда не видел…

— Видел. Единственный раз: в ту ночь, когда он убил мою мать и оставил меня умирать в бухте Ла-Уг.

Де Варанвиль так вытаращил свои черные глаза, что Тремэн поспешил добавить:

— Не думай, я не сошел с ума! Я знаю что говорю. Если раньше я тебе не рассказал эту историю, то лишь потому, что не знал, когда ехал в Котантен, что стало с этим человеком по прошествии двадцати пяти лет. Он мог давно умереть. Теперь я получил ответ на свой вопрос…

Рука молодого человека сдавила локоть друга. Всегда готовое улыбнуться лицо Феликса помрачнело, словно на него опустилась туча.

— Я далек от мысли подвергать сомнению то, что ты говоришь, но нам нельзя обсуждать это здесь. Вечером, когда мы вернемся домой, у нас будет достаточно времени. Но умоляю тебя, остерегайся этого человека: это жалкое существо, безудержный игрок, прогнивший от пороков и долгов. После возвращения я узнал о нем самые невероятные слухи, которыми полнится округа. Я тебе все расскажу. Но сегодня я хотел бы, чтобы ты его избегал…

— Будет так, как решит хозяйка…

И в самом деле, просили к столу, и настал момент проводить к нему дам. Будучи героем бала, Феликс удостоился чести вести маркизу д'Аркур, в то время как Гийому поручили хозяйку дома. Он сел слева от нее, так как справа место было занято Варанвилем, оказавшимся в безопасности между нею и пожилой дамой.