Читать книгу "Пропащий - Харлан Кобен"

Женщину, которую я любил, убили.

Во второй раз?

Нет. С Джули было совсем по-другому. Ничего общего.

Стена еще стояла, но сквозь трещины слышались голоса, шепот: «Все кончено». Я знал это. И понимал, что на этот раз уже не смогу оправиться. Бывают удары, которые можно перенести и прийти в себя. Так было тогда, в истории с Кеном и Джули. Теперь все по-другому. В моей душе бурлили разные чувства, но главным было отчаяние.

Мы с Шейлой больше никогда не будем вместе. Мою любимую убили.

Убили… Я подумал о прошлом Шейлы, о том ужасе, через который она прошла. Как отважно она боролась, чтобы покончить с ним! И вот кто-то – наверное, из того самого прошлого – все-таки добрался до нее.

Отчаяние начал сменять гнев. Я выдвинул нижний ящик стола и достал из его глубины бархатную коробочку. Глубоко вздохнул и открыл. Там лежало платиновое кольцо с бриллиантом в 1,3 карата в центре и двумя камнями поменьше. Прямоугольной формы. Я купил его две недели назад в ювелирном квартале на Сорок седьмой улице и успел показать только своей матери. Она знала, что я собираюсь сделать предложение, и более чем одобряла мой выбор. Мне было приятно, что я успел рассказать об этом маме. Я ждал лишь подходящей минуты, чтобы поговорить с Шейлой, но из-за смерти матери пришлось все отложить.

Мы с Шейлой любили друг друга. И я рано или поздно сделал бы предложение – как-нибудь банально, неуклюже или же натужно-оригинально. Ее глаза наполнились бы слезами, и она сказала бы «да», бросившись мне на шею. Мы бы поженились и остались вместе на всю жизнь. Как это было бы здорово!

И вот кто-то взял и уничтожил все.

Стена начала поддаваться и крошиться. Страшное горе наваливалось на меня, не давая дышать и разрывая сердце в клочья. Я упал в кресло, сжался в комок, прижал колени к груди и, раскачиваясь вперед и назад, зарыдал во весь голос. Судорожно, болезненно, надрывно…

Не знаю, сколько это продолжалось, но в конце концов я заставил себя замолчать. С горем надо бороться, потому что оно парализует. В отличие от гнева. Гнев был здесь же, наготове, ожидая лишь возможности прорваться.

И я впустил его.

Глава 22

Услышав возбужденный голос отца, Кэти остановилась в дверях.

– Зачем ты туда ходила?! – в бешенстве кричал он.

Отец с матерью стояли в кабинете. Комната, как, впрочем, и все остальные в доме, чем-то напоминала гостиничный номер. Чисто функциональная мебель: добротная, блестящая, но какая-то неуютная, лишенная всякого тепла. Морские виды и натюрморты, висевшие на стенах, казались не на своем месте. Не было ни безделушек, ни сувениров, привезенных из отпуска, ни семейных портретов.

– Я ходила принести соболезнования, – оправдывалась мать.

– За каким чертом тебе это понадобилось?

– Я посчитала, что это правильно.

– Правильно? Ее сын убил нашу дочь!

– Ее сын, – повторила Люсиль Миллер. – Не она.

– Брось молоть ерунду! Она воспитала его.

– Это не значит, что она должна за него отвечать.

– Раньше ты так не думала.

– Я уже давно так думала, просто молчала, – не сдавалась мать.

Уоррен Миллер отвернулся и начал мерить шагами комнату.

– И этот кретин выгнал тебя за дверь?

– Он был в шоке. Это просто болезненная реакция…

– Не ходи туда больше, – сказал Миллер, бессильно грозя пальцем. – Ты слышишь? Она наверняка помогала этому мерзавцу прятаться!

– Ну и что?

Кэти затаила дыхание. Отец удивленно обернулся:

– Что?!

– Она его мать. Разве мы с тобой поступили бы иначе?

– О чем ты?

– Если бы все было наоборот… Если бы Джули убила Кена и ей надо было прятаться – что бы ты сделал?

– Ты несешь ерунду.

– Нет, Уоррен, это не ерунда. Я хочу, чтобы ты ответил. Если бы роли поменялись, то как бы мы с тобой поступили? Неужели сдали бы Джули в полицию? Или все-таки попытались бы спасти ее?

Отвернувшись, отец заметил в дверях Кэти. И уже в который раз не смог выдержать взгляда своей младшей дочери. Не сказав ни слова, Уоррен Миллер бросился вверх по лестнице и закрылся в компьютерной комнате – бывшей спальне Джули. Девять лет эта комната сохраняла тот же вид, что в день ее смерти. Затем однажды отец вошел туда, запаковал все вещи и убрал их подальше. Выкрасил стены в белый цвет и заказал в «Икее» новый компьютерный стол. Кто-то воспринял это, как примирение с прошлым, как знак того, что жизнь продолжается. На самом деле все было наоборот – будто умирающий, собрав последние силы, встал с постели, чтобы доказать, что еще жив. Кэти никогда не входила туда. Теперь, когда в комнате не было видимых следов Джули, дух ее незримого присутствия стал вроде бы еще сильнее: вместо глаз начинало работать сознание.

Люсиль Миллер направилась в кухню, и Кэти молча пошла за ней. Мать принялась мыть посуду. Кэти надеялась, что хотя бы на этот раз ей удастся сказать что-то, что не ранило бы мать еще глубже. Родители никогда не говорили с ней о Джули. Никогда. За прошедшие годы ей лишь несколько раз удалось застать их за подобными разговорами. И всегда это кончалось одинаково – молчанием и слезами.

– Мама?

– Все в порядке, золотко.

Кэти шагнула ближе. Мать еще старательнее заработала щеткой. В волосах ее в последнее время прибавилось седины, плечи согнулись, кожа лица посерела.

– А как бы ты поступила? – спросила Кэти.

Мать промолчала.

– Ты бы помогла Джули бежать?

Люсиль Миллер продолжала выскребать тарелки. Затем она загрузила их в посудомоечную машину, налила туда мыльный раствор и включила. Кэти подождала еще немного, но мать так и не ответила.

Кэти на цыпочках поднялась наверх. Из компьютерной комнаты доносились приглушенные рыдания. Она остановилась и приложила руку к двери – казалось, дверь вибрирует. «Пожалуйста, пожалуйста», – повторял, всхлипывая, отец. Словно он умолял невидимого мучителя пустить ему пулю в лоб. Кэти стояла и ждала, но рыдания не прекращались. В конце концов, ей пришлось уйти. Она прошла дальше, в собственную спальню. Собрала одежду, засунула в рюкзак и приготовилась покончить со всем этим раз и навсегда.

* * *

Я сидел в темноте, поджав ноги. Приближалась полночь. Телефон был поставлен на автоответчик. Я бы выключил его совсем, если бы не сумасшедшая надежда, что мне позвонит Пистилло и все окажется просто большим недоразумением. Мой разум так и не принял реальность до конца. Бывает. Человеческое сознание до последнего ищет выход: дает обеты, предлагает Богу сделки, убеждает себя, что все обойдется, что это лишь сон, ужасный ночной кошмар, и надо только проснуться…