Читать книгу "Верность и соблазны - Эмилия Остен"

Анна взяла его руку в свои и прижала к щеке.

– Иногда я проклинала тебя за то, что ты тратишь свое время на войну, эту мужскую забаву, а не возвращаешься ко мне. Но я оставила такие мысли еще до падения Севастополя. А потом мне было просто страшно думать о том, что война делает с тобой.

Айвен привстал, склонился вперед и поцеловал ее пальцы, один за другим. Теплые прикосновения его губ были нежными и такими легкими, что казались почти нереальными.

Сколько они проговорили – Анна не знала, чуть ли не целую вечность, но за окном было по-прежнему темно. Каким-то образом Айвен оказался лежащим на диване, а его голова – на коленях Анны. Она гладила его волосы, касалась лба, пробегала пальцами по ключице – шейный платок Айвена тоже куда-то исчез. Она почти не задавала вопросов, не было необходимости. Начав рассказывать, Айвен, казалось, не мог остановиться, он словно надиктовывал все те письма, что так и не написал Анне.

– В какой-то момент оказалось, что мной заинтересовалась секретная служба. Я к тому времени успел выучить несколько местных диалектов и португальский, а кроме того, я еще с детства знал французский. Я согласился, потому что больше всего на свете боялся, что война закончится – и мне придется возвращаться домой. Что делать с таким возвращением, я не знал. А тут такая удача – моя личная война, где я имею индульгенцию от самой королевы. «Все, что сделал податель сего, сделано по моему приказанию и на благо королевства». – Он усмехнулся. – И… такая безнаказанность может развратить душу и выжечь сердце. Впрочем, к тому времени мне казалось, что сердца у меня больше нет.

– Я не верю, что у тебя нет сердца. – Анна положила ладонь Айвену на грудь. – Оно бьется.

– Только для тебя, – ответил он, накрывая ее ладонь своей.

Сердце действительно билось. Сильно, уверенно и спокойно. Словно Айвен не произносил ужасные слова, описывая чудовищные вещи. Словно он просто читал сказку на ночь – или деловые новости в утренней газете. Свечи прогорели, но ни Анна, ни Айвен не обратили на это внимания. Им хватало призрачного света полной луны, заглядывающей в окно.

– По легенде я был шотландским торговцем, работающим на Ост-Индскую компанию. Но на самом деле моим заданием было выйти на тайное общество, Триады, которые обосновались в Гонконге. Это очень мощная и имеющая большую власть разветвленная подпольная организация. Секретная служба хотела найти в ней союзников, чтобы повлиять на политику китайских властей, с одной стороны, и, с другой стороны, жаждала взять их под контроль или уничтожить, если уж не удастся заполучить Триады в качестве союзников. У меня это легко получилось.

– Как?

– Женщина.

Анна опешила.

– Что, прости?

– Она погибла пару лет назад.

Помолчав, она спросила:

– Ты ее любил?

– Я не знаю. В Китае все и сложно, и просто – одновременно. Мне кажется, что китайцы понятия не имеют, что такое любовь. Есть обязательства, есть долг перед предками и начальством. Есть традиции и правила. К тому времени я уже пропитался этим духом. Я думал, что останусь там навсегда, а Мэй… Я не знаю, любила ли она меня – или у нее тоже был свой начальник, который приставил ее ко мне. Я познакомился с ней, когда еще служил в армии.

Анна переплела пальцы и сжала руки в замок. Нет, она не ревновала. Нет смысла ревновать к мертвой женщине. Да, она узнала, что ее жених был ей неверен. Но виновен ли он в неверности?

– Ты думал, что я расторгла помолвку?

– Нет. Я знал, что ты этого не сделала. Иногда я получал новости с родины. – Айвен ответил совершенно спокойно, даже глаза не открыл.

– Продолжай.

Что ж, честность – похвальное качество. Анна прислушалась к себе. Нет ревности, нет гнева. Ничего. Она даже не расстроилась. Гораздо сильнее ее ранило то, как Айвен описывал войну и свои чувства по этому поводу. А женщина – что ж, теперь это уже не имеет значения.

– Мэй была дочерью главы Триад. Так что я довольно быстро выполнил свое задание, наладил сотрудничество между китайским подпольным обществом и секретной службой ее величества. – Он улыбнулся, не открывая глаз. – Знаешь, я тебе сейчас выдаю страшные государственные тайны.

– Я никому не расскажу.

Рука Анны как-то незаметно и совершенно своевольно скользнула в распахнутый ворот рубашки Айвена. Пальцы проследили шрам, уходящий вниз от ключицы.

– Анна? – Айвен приподнял голову и повернулся, опираясь на локоть.

– Я просто не могу остановиться, – тихо и немного испуганно прошептала она. – Ты настоящий и живой, рядом со мной, так близко. И этот шрам…

Айвен сел на диване, скрестив ноги, и, расстегнув несколько пуговиц, снял рубашку через голову. Искрящийся лунный свет обрисовал контуры тела, подчеркнул развитую мускулатуру, посеребрил загорелую кожу. Шрам слегка изгибался на ключице, а потом спускался вниз, постепенно истончаясь и совершенно исчезая чуть выше левого соска. На правой руке, от запястья и почти до плеча, извивался тугими кольцами, разевая зубастую пасть, черный дракон.

– Это меня достали кончиком палаша. Пираты.

Анна пальцами проследила шрам, Айвен подался вперед и безошибочно нашел ее губы. Она ответила на поцелуй, и все перестало иметь значение. Весь мир мог бы сейчас рухнуть и горящими осколками осыпаться в небытие, но Айвен все равно уже не смог бы остановиться.

Он легко, не прерывая поцелуя, подхватил Анну на руки, и она замерла в его объятиях, прижимаясь всем телом, доверчиво и безрассудно. Несколько шагов, дверь, еще дверь – и он мягко опустил ее на кровать, застланную свежими хрустящими простынями, пахнущую лавандой и свежестью.

А потом Айвен расстегивал бесконечные пуговички, расшнуровывал ленты и осыпал поцелуями каждый дюйм открывающейся нежной кожи, не тронутой солнечными лучами, молочно-белой и едва заметно светящейся в лунном свете. Когда последняя ленточка была развязана, Анна села, восставая из платья, как Афродита из морской пены. Она двигалась немного замедленно, словно во сне, но ничуть не смущалась своей наготы. Неопытная и невинная, она не осознавала, насколько возбуждающими могут быть ее действия, поэтому, когда ее руки коснулись пояса брюк, Айвен просто позволил ей помочь ему избавиться от одежды.

Простыни оказались прохладными, а тело Анны – горячим. Она пылала в его руках – и это было правильно и прекрасно.

Луна, смело заглядывая в окно, изливала свой свет на сплетающиеся на смятых простынях смуглое от загара мужское и казавшееся на его фоне почти бесплотным, призрачно прозрачным, женское тела.

– Скоро рассвет. – Анна приподняла голову с плеча Айвена и посмотрела на светлеющий прямоугольник окна. Шторы остались незакрытыми, любопытная луна давно скатилась за горизонт.

– Да. – Айвен не стал открывать глаза, его пальцы, запутавшиеся в ее волосах, нащупали очередную шпильку, и все свое внимание он посвятил ее извлечению из разрушенной прически. – А мне еще надо успеть покаяться.