Читать книгу "Ключи от космоса. Система контроля морского базирования - Валентин Мзареулов"

прикладывать больше. То ли действительно благодаря такой воспитательной работе, а скорее — из-за простого чувства любви к Родине, к своим родным и близким, к тем кто оставался на берегу, не было на «Добровольском» людей, потерявшихся на чужом берегу.

Мы сами по себе ощущали ответственность за то, что делаем, гордились, что причастны к делу интересному и многообещающему, к космонавтике. Да и где ещё на берегу можно найти подобное занятие, чтобы и само по себе интересное, и чтобы в Океане и с посещениями разных стран, на всём готовом и с хорошей, нет, отличной оплатой труда?

Я всегда плохо считал деньги, но припоминаю, что как научный сотрудник (все мы там были «научными сотрудниками»), а на деле — инженер с не очень-то большим кругом обязанностей я, вернее, моя сберкнижка получала ежемесячно 160 рублей. По выходу за Ла-Манш начиналась доплата «океанских», а после 4-х месяцев рейса — ещё доплаты, за продолжительность. Сверх того, каждый месяц начислялись т. н. «валютные», конвертируемые рубли, которые пересчитывались в порту захода на местную валюту. Я получал 40 таких рублей в месяц, по курсу тех лет это около 60 долл. США. Эти деньги в местной валюте мы получали перед заходами в порты для покупок, для отдыха и развлечений на берегу. Поэтому очень примечательно было, наверное, со стороны наблюдать приход судна домой, где-нибудь на Морвокзале Ленинграда, когда с борта судна моряки вытаскивали на берег тюки с мохером и дублёнками, ковры и коробки с аудиоаппаратурой, то, что называлось «школой».

Если разобраться, вот эта возможность приобретать дефицитные товары и поддерживать благосостояние семьи более всего и привлекала многих «научных сотрудников» к работе на судах СКИ ОМЭР, заставляла принимать усилия, чтобы оставаться «идейно выдержанными строителями коммунизма». Но вот уже и вечерний чай — 15:30, короткий перерыв и с 16:00 до 17:30 — продолжение работ в лабораториях или учёбы.

Конец рабочего дня. Солнце идёт к закату. Темнеет быстро. Заход Солнца — всегда впечатляющее зрелище! Говорят, если повезёт, в последний миг, когда оно проваливается за горизонт, вспыхивает зелёный луч. Счастлив, кто его увидит. Мне не довелось.

До ужина, до 19:30, есть время спуститься в спортзал и там либо самому поучаствовать в спортивных играх, либо в плотной толпе на трапах и на балконе поболеть за свою команду. В каждом отделе экспедиции и, конечно, в экипаже — везде есть заядлые спортсмены. Поэтому соревнования по мини– футболу, волейболу и баскетболу стали регулярными.

После ужина организованная жизнь на судне утихает и народ предаётся своим увлечениям. Кто-то мастерит усилитель к своей кассетной деке, кто– то купает в формалине или сушит на пяльцах чучела летучих рыбок, кто-то пилит-шлифует подставки из красного дерева для раковин и кораллов, кто-то заперся в фотолаборатории, чтобы отпечатать фотографии с крайнего захода в порт.

С наступлением вечера многие выбираются наверх, на палубу. Если судно стоит, за борт спускаются люстры — яркие светильники и начинается рыбалка или ловля кальмаров. Когда же корабль движется, иногда хочется пройти на корму чтобы в полной темноте увидеть след за бортом — то светится потревоженный планктон. Еле слышно рокочет машина, белыми барашками всплескивают волны, а над головой — неслышные звёзды. Они смотрят на тебя ярко и пристально: «Что ты тут, в Океане, забыл, зачем он тебе?»

И признаёшься себе опять: «Океан загипнотизировал тебя, ты привязался к нему, ты принадлежишь ему».

И убаюканный звёздами и Океаном, тихо спускаешься в свою каюту спать, чтобы наутро он разбудил тебя солнечными зайчиками.

Приход

Когда судно возвращается из рейса в свой порт, первым делом на его борт подымаются погранцы и таможенники. В моих трёх рейсах это происходило где-то на рейде Кронштадта (1 и 3 рейс) или Калининграда (2-й рейс). Позднее — в Таллине. К трапу подходит катер и на борт поднимаются люди в синей форме и фуражках с чёрными околышами — таможня, а также военные в зелёных фуражках, некоторые с автоматами — погранцы.

По громкой звучит команда: «На борту — досмотровая комиссия. Членам экипажа и экспедиции пройти в свои каюты и не выходить до конца работы комиссии». Проходим, сидим, ждём. Пока ждём, дёргаемся: во-первых — не терпится увидеть родных, во-вторых — нужно вспомнить, хорошо ли припрятано что-то из сверхнормы, ну там — кассеты, мохер, календарики с девушками. Сверхнормативного спиртного на ввоз как правило не было. Его выпивали раньше. Вот когда в рейс уходишь — тогда да, нужно проявить смекалку, чтобы распихать всё где-нибудь и у кого-нибудь, не засветиться, а после — получить назад.

Задача досмотровой комиссии — проверить по судовой роли, все ли, кто уходил в рейс, на борту и нет ли посторонних, нет ли на борту запрещённых к ввозу предметов и не нарушены ли нормы ввоза товаров. Вот и в нашу с Борисом каюту приходят двое — погранец и таможенник. Сверяют наши личности с паспортами и списком, задают вопрос «Везёте что-либо неположенное?», выслушивают ответ «Конечно же, нет!» и уходят.

Коля Иванов, рефмеханик, брат Володи, рассказывал, что где-то кто-то провёз попугая, завернув его в тряпку и спрятав в мусорном бачке. Конецкий описывал, как мотоцикл на мачту подняли, чтобы ночью, в прожекторах не было видно. Подобных рассказов много есть… Можно собрать.

Комиссия работает где-то около часа, потом наступает какая-то пауза (видимо, сидят вместе с капитаном и нач. экспедиции) и, наконец, удовлетворённые, с подарками и немного под градусом, сходят на катер.

После этого на борт поднимается другая комиссия: ГУКОС, КИК и СКИ ОМЭР. Тоже, в основном, за подарками и насчёт выпить-закусить. Но сначала они устраивают нашим военным небольшую войнушку. Членов профсоюза, слава богу, не трогают.

Наконец судно даёт ход. Домой!

Примечательным было возвращение из 2-го рейса, в 1980-м.

В Москве вот-вот Олимпиада начнётся, порты закрывают, нужно срочно бежать домой, чтобы успеть. Добежали до Калининграда и прошли границу. Наши командиры заранее знали, куда идём, сообщили своим жёнам и те явились на судно. Москвичи сразу уехали поездом домой, а ленинградцы получили семейный круиз по Балтике.

Вышли из порта ночью. Темно. Фарватер помечен вешками, но плохо. На баке стоит боцман и кричит, куда рулить. Ползём понемногу. Вдруг — мягкий толчок, скрип и крен на правый борт, с бака — матюги боцманские. Наехали на кромку. И сползли.

На рассвете прошли Балтийск. В тумане, на берегу — огромные десантные суда на воздушной подушке. Внушает! Вышли в море. Солнце, ветерок лёгкий, волна за бортом плещется, чайки орут, завтрак, жёны, небо голубое, вдали берега проплывают.