Читать книгу "Ответственность «элит», или Кто нас довел до жизни такой - Александр Рыклин"

плоскую шкалу НДФЛ вы уже бились вместе.

Касьянов: Ну, по шкале у нас разногласий не было. Там непросто было всё провести через Думу – у СПС же маленькая фракция была, надо было создавать коалицию. Так мы практически под каждый закон вынуждены были в Думе создавать коалицию. Помню, Саша Жуков тогда очень помог <…> А вот с военной реформой было сложнее. Гайдар пришел ко мне с либеральными генералами, их план был сократить срок службы с двух лет сразу до половины года. Ну, я не согласился, сказал, постепенно будем делать.

Михаил Михайлович, а в годы вашего премьерства вы еще ощущали влияние «семьи»? Оно падало постепенно или как-то в одночасье обрушилось?

Касьянов: Постепенно конечно. Сначала вообще ничего как бы не поменялось: внутренняя политика – на контроле у Волошина. Чтобы было понятно, всю модель управления строил именно он. Причем сразу с расчетом вот этот формат, когда во главу угла ставится невозможность смены власти. Любые управленческие решения верстались под эту конструкции. И образ вождя под нее лепился. Они вместе с Павловским создавали лидера, который не должен был потерять власть ни при каких обстоятельствах. Правда, это я теперь уже понимаю.

Тут еще важно помнить, что никакого административно-политического опыта у Путина же не было, а потом вдруг бац – и он на самой вершине пирамиды. А всё, что под этой пирамидой, они сразу начали выстраивать таким образом, чтобы он на этой вершине остался навсегда. Ну или по крайней мере на очень долгий срок. Построение отечественного внутриполитического пространства уже тогда преследовало только эту цель. Средства никого не волновали.

То есть это все-таки был отход от ельцинских принципов и методов?

Касьянов: Не просто отход, это был разворот на 180 градусов. Просто, повторю, сразу не считывалось.

В 2004 году вас уволили, но сейчас вы говорите, что все равно не собирались остаться с Путиным на следующий срок.

Касьянов: Нет, не собирался. Он пару раз мне прямо предлагал, но уже в 2003-м, когда посадили Ходорковского и Лебедева, когда он остановил мою газовую реформу – наиважнейшую, между прочим, я для себя решил, что пора уходить. И даже с семьей всё обсудил, твердо был уверен, что уйду в бизнес.

А у вас уже были предложения, вы понимали, куда идете?

Касьянов: Примерно да. Я думал тогда об инвестиционном банкинге. У меня уже были предложения от иностранных банков, от нескольких серьезных российских.

Так почему же все-таки повернули в политику?

Касьянов: После трагедии в Беслане… Я уже говорил, эта история меня перевернула. И то, как он из нее политически вышел, упразднив губернаторские выборы. Я тогда занимался большим межрегиональным банковским проектом с перспективой интеграции <…> Так вот, я тогда прямо пришел к Путину и сказал, что выхожу из этой истории <…> Дескать, с властью больше взаимодействовать не хочу, устал, хочу заниматься чем-то другим, ухожу в частную жизнь. Но ни про какую политику или партию сначала не думал.

Я уехал в Европу, начал там выступать с лекциями, на всякий закрытых встречах жестко уже объяснял, какой поворот случился в российской политике <…> Мне тогда передавали, что он сильно нервничал по моему поводу и даже еще раз позвал меня поговорить. Последний раз мы виделись в декабре 2004 года. Путин сходу предложил вернуться к теме большого банка (Международного банка на базе трех наших банков). Я отказался, тогда он прямо предостерег меня от ухода в политику. Прямым текстом сказал, что «пережмет» меня в любом случае. «Вас, – говорит, – в народе называют Миша Два Процента…» Я отвечаю: «Ну вы же знаете, что это чушь полная?» Путин пожал плечами: «Я-то знаю, но дыма без огня не бывает, так что имейте в виду».

То есть это была прямая угроза?

Касьянов: Да, именно прямая угроза. И еще он говорит мне тогда: «Но если будете заниматься бизнесом и у вас вдруг будут проблемы с налоговой, то вы обращайтесь лично ко мне». То есть оставлял мне выбор. С тех пор я Путина не видел.

И все равно создается впечатление, что в начале вашей политической карьеры какое-то время в отношении вас пытались придерживаться неких правил. Вас же не сразу начали привлекать, винтить, устраивать вам провокации?..

Касьянов: Через полгода начали. Хотели, чтобы я не вернулся. Я отдыхал за рубежом летом. Я сейчас рассказал про угрозы, которые прозвучали в декабре. А вот уже летом, когда я был за рубежом, мне позвонили Таня с Валей. Честно, не помню, кто именно. Так вот, мне прямо предложили не возвращаться. Так, говорят, будет лучше для всех нас, а то Путин очень злится на тебя из-за выступлений. Я послал их и вернулся в Москву, думал, встретят с наручниками прямо в аэропорту, но обошлось, и тогда все как-то рассосалось.

Ничего себе, за какие поручения тогда уже бралась «семья»…

Касьянов: Да, тогда уже за такие.

«Семейные» ценности

Если подытожить весь этап передачи властных полномочий от Бориса Ельцина к Владимиру Путину, то становится очевидным, что ключевую роль в этом транзите сыграла политическая группа, сформировавшаяся у подножия трона первого президента России, «семья». В полной ли мере эти люди осознавали последствия своего выбора? Ну, как мне представляется, отвечать на этот вопрос надо, исходя прежде всего из целеполагания, из расстановки приоритетов. И тут у меня никаких сомнений нет – в строке из песни Юрия Шевчука «что же будет с Родиной и с нами?» вторая ее часть имела для главных персонажей этой истории гораздо большее значение, чем начальная. И повторюсь: тут они оказались отличными провидцами – за минувшие годы Владимир Путин не нарушил ни одно из обязательств, данных «семье». С Родиной все получилось несколько сложнее. А с другой стороны, легко предположить, что по поводу страны Владимир Путин никому никаких обещаний не давал.

Очевидно, что вся операция по воцарению в Кремле преемника была проведена настолько же технологично и эффективно, насколько цинично и безнравственно даже по меркам уже тогдашней российской политики. Без второй чеченской войны рейтинг Путина в конце 1999 года колебался бы в пределах статистической ошибки, а к победе на летних президентских выборах уверенно продвигалась бы группировка «Лужков – Примаков».

Уже много лет тому назад один важный кремлевский сановник изложил мне собственное видение тех событий. Дескать, выбор Бориса Ельцина открыл перед чекистской верхушкой совершенно неожиданные перспективы, о которых силовые генералы даже не мечтали. Они моментально сориентировались и навязали Кремлю собственную