Читать книгу "Ангелы по совместительству. Проводы империи - Ирина Сыромятникова"

И тут Су’Никар показал, что умеет учиться на чужом примере. Пускай достать арбалет ему было неоткуда (да и не шибко владел колдун этими машинками), но вот метательными ножами он запасся в таком количестве, что на ходу едва ли не звенел. А бросать железо в цель выросший в трущобах шпаненок Никариши научился гораздо раньше, чем ворожить.

Первый нож вонзился в грудь пастырю, второй – в плечо стражника с пистолем (простыли навыки – в шею целил). Придурок даже оружие вскинуть не успел! И кто ему лекарь? Ладно – один против пятерых вышел, но чтоб еще и курки не взвести…

– Да что ж ты творишь?!! – завизжал чиновник.

– Показать медленнее? – оскалился Су’Никар, вытягивая из-за пояса третий нож.

– Да я тебя… – задохнулся человек, вовремя вспомнивший, что угрожать черному – дело дохлое.

– Что ты – мне, толкователь Уложения? – двинулся на противника Су’Никар. – Может, до Тусуана прокатимся, расскажешь там, что нового в законах вычитал, вербовщик недоделанный?

В первый раз за свою карьеру изгоняющий чувствовал себя вершителем правосудия. Приятно! То, что силы не равны, – это все ведьма по костям гадала: сообразительные ученики уже вооружались кто чем мог, а С’Лахим вынул из рук опешившего сторожа багор.

– Значит, так: идем на пирс, ты даешь команду отчаливать. И без глупостей! Пастыря у тебя теперь нет.

Изгоняющий пристроил в рукаве пистоль нахального стражника и покинул склад, не заботясь, живы ли раненные им люди. Какое дело Су’Никару до дураков, забывших, для чего писаны строки Уложения? Изгоняющий не нуждался в законах для защиты своих интересов, а чужие его не интересовали в принципе. И если пастырь в Суроби-хуссо был только один, это тоже не его проблема!

Собравшихся на пристани речников их появление… скажем так, немного удивило. Су’Никар заставил чиновника дать команду на отплытие и, не беспокоясь о свидетелях, оглушил ставшего бесполезным человека: жаловаться Наместнику этот жулик не станет, а печатным все равно, что стало с их прежним начальником. Пусть радуется, что не зарезали!

Ана’Рассе рванулся было им навстречу, но тут же шарахнулся прочь и спрятал лицо в ладонях.

– Все в порядке? – сдавленно прогундосил он.

– Валим отсюда! Я отступника зарезал. Пес знает, сколько у них тут пастырей…

Равнодушные к проблемам закона и порядка, печатные отвязали швартовочные канаты, и баржа, тяжело пыхтя и окутываясь дымом, поползла в сторону обозначенного буйками фарватера.

Историю про попытку похищения ученика Ана’Рассе выслушал без удивления, словно чего-то подобного ожидал, и предложил ни с кем не обсуждать происшедшее:

– Что они там с Уложением мутят, это пусть Наместник разбирается. Наше дело маленькое! Меня там не было, никакого пастыря я не видел, мне вообще сказали, что их в Суроби нет. Вы Уложения не нарушали – хранители чистые. Что еще нужно?

– Как скажете, господин, – покладисто кивнул изгоняющий (его возможность многомесячного разбирательства тоже не радовала).

Баржа не спеша плыла вверх по течению Тималао, погони не было, причин останавливаться на мелких пристанях – тоже. Впереди отряд ждал Северный порог, а за ним – Тусуанская долина.

Часть третья

Культурный обмен

Охотник, ты не нашел в лесу медведя? Не беда! Крикни погромче, и он сам тебя найдет.

Глава 1

Я крутил баранку, ведя грузовик по дорогам Са-Орио, далеко не всегда подходящим для такого большого транспортного средства, и размышлял над парадоксом: жители районов, удаленных от моря (среды, антагонистичной всему потустороннему), чувствовали себя увереннее, чем обитатели побережья. Зачем им черные маги, спрашивается? Наша сила тут не востребована, а пытаться перезанять мозгов у армейских экспертов – дело дохлое. Им бы самим кто одолжил!

Двигаясь непрерывно до самого заката, мы обогнали два фургона и двухколесную тележку, влекомую ослом, по меркам побережья – целую толпу. Поселков печатных нам не попадалось – Ли Хан сказал, что зачарованных рабов селят на более плодородные почвы, чтобы увеличить доход, а здесь живут люди гордые, свободные… но очень бедные. И непуганые: появление грузовика ни разу не обратило кого-либо в бегство. Пастухи и подпаски приветственно махали нам вслед, возницы фургонов не спеша съезжали к обочине и потом бурно обсуждали обогнавшее их чудо. Никому и в голову не приходило, что нечто враждебное могло бы путешествовать столь открыто. Меня подмывало спросить у са-ориотцев, что они думают об Ингернике и ее боевых магах, а Ли Хан отговаривал, умоляя пожалеть хрупкую психику селян.

Когда вечерний сумрак окутал землю, пришло время выпускать Макса. Я обновил в последний раз реанимирующие проклятия, проверил, надежно ли привязано послание, и отправил мохнатого гонца в путь. Сразу стало как-то… пустовато. Нет, черные отлично переносят одиночество, но меня-то как раз ожидала компания – белый и кот. Лучше уж зомби!

И сразу – наглядный пример: из-за развешанных в кузове деликатесов грузовик пах, как бакалейная лавка, а Ли Хан вечером овсянку сварил.

– Издеваешься?

– Надо израсходовать продукт! Завтра рис сделаю.

– Отлично!

Тут главное – не вспугнуть. Пусть делает! Моих-то кулинарных талантов больше чем на овсянку все равно не хватит, а мешать полученные от скотоводов вкусности с надоевшей крупой казалось мне кощунственным. Ну брынзы покрошить – еще туда-сюда, а как быть с сальчей? Это ведь не просто сыровяленая колбаса, ударом которой можно убить как дубинкой! Каким-то хитрым трюком (от объяснения которого селяне уклонились) каменной твердости говядина превращается в мелкозернистую массу, тонкие ломтики которой просвечивают насквозь. Зубам они оказывают ровно такое сопротивление, какое необходимо, чтобы кусочек можно было со вкусом пожевать. Шорох, навязчивый как зараза, не смог найти в своей бездонной памяти точного аналога моим ощущениям. Причем хранится это чудо до года, если не мочить. Почему его в Ингернику не возят?

Скоро выяснилось, что хитрый белый все предусмотрел: на следующий день мы увидели первый за все путешествие постоялый двор – солидное и ухоженное строение. На его стенах красовались вполне рабочие отвращающие знаки, буйная южная зелень взбиралась по стенам до самой крыши и с этого ковра тут и там свисали полупрозрачные виноградные гроздья. Ли Хан не стал жаться, снял нам две отдельные комнаты и заплатил прачке за то, чтобы привести наши вещи и постельные принадлежности в цивилизованное состояние. На ужин подавали острый салат и лепешки с сырной начинкой, которые при укусе сначала тянулись, как мягкий каучук, а потом наполняли рот нежно-сливочным вкусом, отлично подходящим под местный травяной чай. Кажется, Са-Орио начинает мне нравиться.

Ли Хан преобразился. Куда девался замызганный оборванец, спасенный нами от разбойников, или терпеливый наставник полоумного Ахиме? Миру предстал солидный мужчина средних лет, полный неторопливого достоинства, общительный без навязчивости и в меру самодовольный. С первого взгляда обозвать его белым язык не поворачивался. Здешнему хозяину он представился купцом из портового города Миронге, недавно открывшим лавку в Тусуане. Это разом объясняло и наше появление здесь, и странный транспорт, и глупые вопросы о дороге на Арх-харам. Ну заблудились приезжие, с кем не бывает! Мои странности и невнятная речь тоже оказались списаны на чудаковатость приморских жителей. Хорошо! Общение с местными стало исключительно тесным и непосредственным. Не заслоненные спинами армейских экспертов, не искаженные магией, са-ориотцы оказались жизнерадостными людьми, полными кипучей энергии, не такими крикливыми, как все виденные мною каштадарцы, и очень увлекающимися. Своими делами они занимались непременно в компании по двое-трое, а часто еще и с песней. Поначалу вид трезвого человека, идущего по дороге и горланящего в свое удовольствие, вызывал у меня замешательство, но я быстро привык. Экзотика, разница культур!