Читать книгу "Эра Водолея - Анна Жилло"

Впрочем, приняли меня доброжелательно, все показали, рассказали. Да и в целом в работе музейного искусствоведа не было ничего незнакомого. Разве что масштаб другой — провинциальная галерея и объект мирового значения! Пока я осваивалась, день пролетел незаметно. А вот когда пришла за Димкой, меня ждал неприятный сюрприз.

Он выбежал ко мне грустный, уткнулся лицом в живот.

— Что случилось, Димочка? — спросила я, присев перед ним на корточки.

В ответ тяжелый вздох и молчание.

— Ладно, одевайся. Я сейчас.

Воспитательница Алена, примерно моя ровесница, страдальчески сдвинула светлые бровки.

— Дима хороший мальчик. Контактный, доброжелательный, умненький. Но… хотел, наверно, на ребят впечатление произвести и начал… немножко выдумывать. Им не понравилось, конечно.

Она явно собиралась сказать «врать», но смягчила.

— Понятно. И что же он… навыдумывал?

— Что мама работает в музее, папа в аэропорту. И что прыгают с парашютом. Ну музей и аэропорт ладно, а вот про парашют — на смех подняли.

Я почувствовала, что закипаю. Вообще-то меня трудно было назвать скандальной дамой, наоборот всегда старалась избегать конфликтов, но за своего ребенка любому могла перегрызть глотку. Молча достала телефон, полистала фотографии, нашла одну с городского праздника, полтора года назад. Тогда мы последний раз прыгали с Костей вместе. Так нас вместе и сфотографировали — только приземлились, еще с неотцепленными мешками. Сунула Алене под нос.

— Я действительно работаю в Русском музее, а папа Димы в Петрозаводском аэропорту. И мы прыгаем с парашютом. Я кандидат в мастера спорта, он — мастер спорта международного класса. Ваш номер у меня есть, я вам сейчас это фото скину. Очень прошу завтра детям показать и объяснить, что Дима ничего не выдумывал.

— Хорошо, — Алена старательно закивала головой. — Обязательно. Скажите…

— Эрика Станиславовна.

Она поморгала глазами, переваривая имя.

— Скажите, Эрика Станиславовна, а вы или ваш муж не могли бы к нам как-нибудь зайти? У нас многие родители приходят, про свою работу рассказывают.

Понятно, откуда ноги растут. Сама-то я в садик не ходила, но Костя говорил, что в его дошкольные годы никому дела не было, какие у кого родители. Авторитетом пользовался тот, кто умел далеко плевать и задирал девчонкам юбки.

— Сомневаюсь, что получится. Я только на работу вышла, кто меня посреди дня отпустит. А с папой Диминым мы в разводе, он в другом городе живет. Но если хотите, пришлю вам дедушку. Он был капитаном дальнего плавания, тоже, наверно, интересно.

— Ой, конечно, пришлите.

— Не переживай, Димыч, — сказала я, когда мы вышли на улицу. — Все уладится. Они тебе еще в рот станут заглядывать. Будешь первый парень на деревне.

Все это было, наверно, непедагогично и вообще в корне неправильно, но я сама росла изгоем и меньше всего хотела того же для своего сына. Пока он будет зарабатывать авторитет естественным путем, станет невротиком — с его-то натурой. Один в один папаша. Сейчас я пошла по пути наименьшего сопротивления, но надо было крепко задуматься, как сделать так, чтобы Димка не двинулся по его стопам, получая все слишком легко и отчаиваясь при неудачах.

Дома я набрала папин номер.

— Ты еще на работе? Уже домой едешь? Можешь к нам на минутку заскочить?

Зафрахтовать его в садик я могла и по телефону. А вот говорить о деньгах — нет. И уж точно не у них дома, в мамином присутствии. Если утром колебалась, стоит ли снова ввязываться в спортивные прыжки, да еще с таким инструктором, как Мухин, то теперь сомнения развеялись. Но все упиралось в две вещи. С кем будет Димка и где взять денег. На разовые прыжки тысячу рублей в неделю я бы еще наковыряла, но усиленная подготовка требовала значительного бюджета.

Папа считал, что жизнь коротка и от нее надо получать максимум удовольствий. Особенно если есть возможность. Поэтому втайне от мамы спонсировал мои прыжки все четыре года, пока я не вышла замуж. Сам, уйдя с рейсов в пароходство, купил маленькую яхту, скорее, даже катер и рассекал на нем в одиночку по Балтике, Ладоге и Онеге. Тут мы были похожи — в любви к стихии. И тем большей неожиданностью стал задний ход.

— В садик схожу, не проблема, — сказал папа, выслушав меня. — Хотя и не думал, что нынче профориентацию начинают так рано.

— Я тебя умоляю, это чисто понты, а не профориентация. У кого родители круче.

— Ну может. А вот насчет денег… Прости, Эра. Случись с тобой что — с кем Димка останется? С папашей-алкоголиком? С нами, старыми?

За двенадцать лет со мной особые случаи происходили дважды: та самая закрутка, которая свела нас с Костей, и еще один неприятный момент, который вполне мог привести к гибели, если бы растерялась и не сообразила, что делать. Опасных ситуаций за рулем за это время случилось в разы больше. За три десятка лет родители так и не поняли простую вещь: лучший способ заставить меня что-то сделать — отговаривать или запрещать.

— Пап, вероятность погибнуть за рулем машины, которую ты мне предлагаешь… Кстати, не нужна она мне, спасибо. До работы одна станция на метро, а на машине час по пробкам. Если понадобится, у вас возьму. Так вот вероятность погибнуть за рулем намного выше, чем прыгая с парашютом. Ты же понимаешь, деньги я все равно найду.

— Понимаю, — пожал плечами папа. — Но если с тобой что-то случится, меня хотя бы совесть не будет грызть, что я к этому причастен.

Допив кофе, он ушел, а я открыла банковское приложение. Костя в аэропорту получал очень даже прилично, да и клуб, пока не закрыли, приносил прибыль, поэтому с тем, что лежало у меня на счете, я могла не работать года два. Но это был мой неприкосновенный запас. Ну что ж, видимо, придется прикоснуться.

— Привет, — сказала я, услышав в трубке голос Алины. — Как там место у Мухина в группе, свободно еще?

Глава 38

Инна

Водолей давно спал, а у меня сна не было ни в одном глазу. Лежала, поглаживая его по спине, смотрела на отсветы уличного фонаря, расчертившие потолок на квадраты. Горечь и сладость в одном вкусе, неразложимом на фракции.

Мне всегда нравилось смотреть на него спящего. С самого первого утра — и это стало, пожалуй, единственным светлым мазком в той адовой картине. Водолей уверял, что ничего не помнит, и у меня не было причин не верить. Хотела бы и я не помнить. Но поскольку забыть не могла, старалась просто не вспоминать. И ведь получалось же. Но вдруг всплыло. Причем не в тот момент, когда вошли в квартиру и он — как и тогда! — целовал меня, прижав к стене. Только сейчас.

О чем я вообще думала, когда позвонила и услышала его голос? Ехать домой к пьяному в хлам парню, которого бросила девушка, — не самая лучшая идея. Уж точно не о том, что все закончится в постели. Скорее, о том, что не прощу себе, если он… если с ним что-то случится. Видимо, так сильно застрял в подкорке детский ужас. Сосед по лестничной площадке напился и повесился, когда от него ушла жена. Мне было лет пять или даже меньше. Я видела, как вытаскивали из квартиры накрытые простыней носилки. Слышала, как обсуждали это взрослые.