Читать книгу "О, я от призраков больна - Алан Брэдли"

— Скажи им, что, пока мы делаем все возможное, чтобы ускорить процесс, мои приказы нельзя нарушать.

Как умно, подумала я: сочувствие с колкостью в хвосте.

— А теперь, мисс де Люс, — продолжил он, — если не возражаете, мы начнем с вас.

— Самые младшие свидетели в первую очередь? — мило поинтересовалась я.

— Необязательно, — сказал инспектор Хьюитт.

14

К моему удивлению, инспектор предложил провести допрос в химической лаборатории.

«Где нас не потревожат» — так он сказал.

Это не первый его визит в мою святая святых: он был здесь во время дела Горация Бонепенни и назвал лабораторию «невероятной».

На этот раз, уделив Йорику, скелету на шарнирах, подаренному дядюшке Тару натуралистом Фрэнком Букландом, лишь беглый взгляд, инспектор уселся на высокую табуретку, поставил ногу на перекладину и извлек записную книжку.

— В котором часу ты обнаружила тело мисс Уиверн? — спросил он, переходя к делу без вежливого вступления.

— Не могу сказать точно, — сказала я. — В полночь, наверное, или в четверть первого.

Он сидел, занеся свой «биро» над страницей.

— Это важно, — заметил он. — На самом деле это решающий момент.

— Сколько времени длится сцена на балконе в «Ромео и Джульетте»? — спросила я.

Он, похоже, был захвачен врасплох.

— В саду Капулетти? Точно не знаю. Не больше десяти минут, полагаю.

— Это было дольше, — сказала я. — Они поздно начали, а потом…

— Да?

— Потом было это дело с Гилом Кроуфордом.

Я полагала, что кто-то его проинформировал об этом, но по тому, как он сжал «биро», поняла, что нет.

— Расскажи мне своими словами, — промолвил он, и я рассказала: о том, как прожектор не включился, чтобы высветить Филлис Уиверн при первом появлении… о том, как она спустилась с импровизированного балкона… подошла к лесам… вскарабкалась вверх в темноте… дала пощечину Гилу Кроуфорду.

Все это вылилось из меня, и я удивилась своему сдерживаемому до сих пор возмущению. К тому времени, как я закончила, я была на грани слез.

— Весьма печально, — заметил инспектор. — Какова была твоя реакция — в тот момент?

Мой ответ меня шокировал.

— Я хотела ее убить, — сказала я.

Мы сидели в молчании, показавшемся вечностью, но на самом деле, вероятно, прошло не больше десяти секунд.

— Вы запишете об этом в записную книжку? — наконец поинтересовалась я.

— Нет, — сказал он другим, более мягким голосом. — Это был скорее личный вопрос.

Слишком хорошая возможность, чтобы упустить ее. Вот наконец шанс облегчить боль, которая тревожит мою совесть с того ужасного октябрьского дня.

— Простите меня! — выпалила я. — Я не хотела… Антигона… ваша жена…

Он закрыл блокнот.

— Флавия… — произнес он.

— Это было ужасно с моей стороны, — продолжила я. — Я сказала не подумав. Антигона, миссис Хьюитт имею в виду, должно быть, так разочарована во мне.

Я слышала, как мой голос звенит у меня в ушах.

«Почему у вас с инспектором Хьюиттом нет детей? Наверняка вы можете себе это позволить на зарплату инспектора?»

Это должно было прозвучать легко, почти шутливо.

Меня воодушевили ее присутствие, красота и, вероятно, химия слишком большого количества сахара в слишком большом количестве пирожных. Я объелась.

Я сидела и радостно смотрела на нее, словно какой-нибудь лондонский щеголь, только что сказавший превосходную шутку и ожидающий, пока ее поймут все в комнате.

«Наверняка вы можете себе это позволить на зарплату инспектора?»

Я чуть не произнесла это снова.

«Мы потеряли троих», — ответила Антигона Хьюитт с бесконечным горем в голосе, взяв мужа за руку.

«Я бы хотела вернуться домой», — резко заявила я, как будто внезапно разучилась произносить все остальные слова в английском языке.

Инспектор отвез меня в Букшоу в молчании, которое выбрала я сама, и я выпрыгнула из его машины, даже не поблагодарив.

— Не так разочарована, как печальна, — сказал он, возвращая меня к настоящему. — Мы не так хорошо справляемся с этим, как другие.

— Должно быть, она ненавидит меня.

— Нет. Ненависть — для ненавистников.

Я поняла, что он имеет в виду, хотя не могла объяснить.

— Вроде того, кто убил Филлис Уиверн, — предположила я.

— Именно, — сказал он и после паузы добавил: — Итак, на чем мы остановились?

— На Гиле Кроуфорде, — напомнила я. — И потом она продолжила играть в пьесе, как будто ничего не произошло.

— Это было примерно в семь двадцать пять?

— Да.

Инспектор почесал ухо.

— Странно, не так ли? Собрать всю деревню в такую суровую погоду ради десятиминутного представления.

— Филлис Уиверн была лишь гвоздем программы, — сказала я. — Думаю, викарий планировал больше. Это для того, чтобы собрать средства на ремонт крыши, видите ли. Может, он планировал попросить выступить сестер Паддок, а потом закончить представление собственной декламацией, например «Альбертом и львом».[35]Он, наверное, дал ей возможность выступить первой, потому что это было бы неуважением — заставлять ее ждать любителей. Хотя это мои догадки. Вам следует спросить викария, когда он вернется.

— Я так и сделаю, — сказал инспектор Хьюитт. — Возможно, ты права.

Он отодвинул манжету указательным пальцем и взглянул на часы.

— Еще пара вопросов, — продолжил он, — и я бы хотел, чтобы ты помогла мне с экспериментом.

О радость! Наконец быть признанной равной ему — или что-то в этом роде. Сам Дед Мороз не мог бы придумать лучшего подарка. (С внезапным удовольствием я припомнила, что у нас со старым джентльменом есть дело, которым мне предстоит заняться через несколько часов. Возможно, я смогу поблагодарить его лично.)