Читать книгу "Зимняя Чаща - Ши Эрншоу"

Фин подчиняется и укладывается на крыльце. Если честно, он и сам предпочел бы остаться на холоде, чем задыхаться в жарко натопленной хижине мистера Перкинса.

Я вхожу в дверь, и меня сразу же обдает волна невыносимого жара. Ноздри щиплет от едкого запаха дыма, на лбу немедленно высыпают бусинки пота.

– Чертовски ранний час, чтобы разгуливать по морозу, – замечает мистер Перкинс, ковыляя через гостиную и усаживаясь в свое старое кресло-качалку рядом с камином. – В такое время на улицу выходят только те, кто ищет приключений на свою голову или пытается убежать от них.

Я обвожу взглядом его хижину – квадратное пространство, которое вмещает в себя гостиную, кухню и притаившуюся у задней стены спальню. Три в одном, короче. По углам стоят напольные высокие металлические лампы, но сейчас они не горят, поэтому единственный источник света здесь – это камин, отбрасывающий красные блики на стены и потолок. Этот дом мистер Перкинс построил для себя, когда был еще молодым и сильным, после того, как нашел золото в Черной реке. В отличие от большинства старателей, покинувших наши горы из-за того, что в реке кончился золотой песок или из страха перед бурно разросшимся лесом, зловещий шепот которого холодил затылок, Флойд Перкинс остался. Думаю, он нашел здесь свое место точно так же, как нашли его мы, Уокеры.

– У вас телефон работает? – торопливо спрашиваю я, хотя уверена, что если мой телефон молчит, то и его тоже.

Мистер Перкинс смотрит на меня, и я знаю, что выгляжу сейчас испуганной.

– Все еще нет, – отвечает он.

Я нервно почесываю ногтями руки, смотрю, как пожирает огонь положенные в топку поленья. Успокаивающее зрелище. Знакомое. Как говорила бабушка, «если у тебя есть огонь, это уже кое-что».

– А зачем тебе телефон? Случилось что-нибудь? – шевелит своими седыми бровями мистер Перкинс.

Я пришла сюда потому, что мне некуда больше пойти. Но сейчас, когда мистер Перкинс с таким беспокойством смотрит на меня, причины, которые привели меня к нему, вдруг начинают казаться слишком запутанными, чтобы я смогла внятно объяснить их. Никак не могу собраться с мыслями.

– Я нашла в лесу парня, – говорю я, растирая руки перед огнем, хотя на самом деле мне совсем не холодно, более того, у меня пот по спине катится.

– В каком лесу? – наклоняется в мою сторону на кресле-качалке мистер Перкинс.

Воздух в хижине кажется мне слишком плотным, запах дыма въедается в волосы. Я скольжу взглядом по комнате, вдоль висящих на одной из стен самодельных рамочек, в которых помещен под стеклом либо лист папоротника, либо полевой цветок, либо насекомое какое-нибудь, а внизу – написанное от руки латинское научное название.

– В Чаще, – отвечаю я.

– И ты нашла его там живым, – уточняет мистер Перкинс, задумчиво постукивая ногой по полу. Хотя он сам никогда не был в Чаще, но достаточно много знает о ней.

– Парень был как ледышка, – отвечаю я, – но живой.

– И сколько же он провел в лесу? – перестает постукивать ногой мистер Перкинс.

– Недели две, я думаю.

– Вот как, – мистер Перкинс медленно кивает, у него вид человека, которому совершенно некуда спешить. Который хоть целую вечность может обдумывать все странности моей находки. – Возможно, тот парень чем-то понравился лесу, и тот, подумав, решил не ужинать им.

Глаза мистера Перкинса блестят, будто он только что выдал первоклассную шутку. Но мне, если честно, не до смеха.

– Это еще не все, – говорю я, засовывая руки в карманы куртки, наблюдая, как сыплются искры на коврик перед камином, жду, что он вот-вот загорится от одной из них, и огонь перекинется на занавески, и тогда этот домик в считаные секунды сгорит дотла как спичечный коробок. – Я думаю, что был еще другой парень, который умер.

Челюсть мистера Перкинса приоткрывается, но он не произносит ни слова.

– Я нашла его карманные часы, – продолжаю я, вытаскивая из кармана часы на оборванной цепочке. Серебряная луковица раскачивается в воздухе перед мистером Перкинсом. Он прищуривается, но не делает попытки протянуть к часам руку. – Возможно, он зашел в лес, – продолжаю я. – Или оба парня зашли, но вернулся только один из них.

Возможно, Оливер и Макс действительно вместе вошли в лес той ночью, и там случилось нечто такое, что хотелось бы забыть Оливеру.

– Или… – вновь начинаю я, – один из них повинен в смерти второго.

У меня дрожат пальцы, и я боюсь, что могу выронить часы, а потому кладу их назад в карман. Голова у меня трещит, в глазах темнеет, все видится как в тумане. Мне сложно сейчас отделить, что я знаю наверняка, от того, чего не знаю вовсе.

– Ты в лесу эти часы нашла? – спрашивает мистер Перкинс. Могу сказать, что он все сильнее начинает проявлять беспокойство. Углубились складки на его скулах, сбежались морщинки вокруг утомленных, усталых глаз.

– Я нашла парня, – уточняю я. – А часы были спрятаны у него в кармане.

– И ты думаешь, что он что-то сделал тому парню, который умер?

Я поджимаю губы, мне не хочется отвечать на этот вопрос.

Мистер Перкинс наклоняется вперед, дрожат его сложенные на коленях, узловатые от артрита руки.

– Много старателей умерло в этих горах за долгие годы, – говорит он, не мигая глядя на бушующее в камине пламя. – Однажды срубленное дерево упало на палатку, в которой спал золотоискатель, и раздавило его. Несколько раз старатели проваливались на реке сквозь лед и тонули. Другие заблудились в лесу, замерзли, и их тела обнаружили только весной, когда стаял снег. Но чаще всего люди убивали друг друга из-за участка или при попытке украсть добытое золото. Здешние леса опасны, конечно, – кивает он мне, зная, что я отлично его пойму, – но люди все же опаснее.

И я его понимаю. Людских сердец действительно стоит бояться больше, чем деревьев.

Мистер Перкинс откидывается в своем кресле назад, его глаза затуманиваются, как у человека, ушедшего с головой в свои мечты или воспоминания.

– Поговаривают, что некоторые из них до сих пор слоняются вблизи озера или по лесу. Потерянные, не понимающие, что они уже мертвы.

Внезапно я чувствую озноб, несмотря на стекающие у меня по вискам капли пота. Вспоминаю парней возле костра, то, как они говорили о голосах, которые слышатся им то в хижине, то среди деревьев. Но это не голоса мертвых старателей, нет. Это что-то еще. Кто-то еще.

Макс.

– Те первые поселенцы были суеверными, – добавляет мистер Перкинс, ходя вокруг да около, но не решаясь приступить к главному. – Приносили жертвы деревьям, горам, – он постукивает пальцем по подлокотнику своего кресла, и лицо у него становится очень серьезным. – Они думали таким образом умаслить тьму, что обитает в густом лесу. Для этого старатели бросали в озеро самые ценные свои вещи, давая воде поглотить их. Верили, что озеро – это центр всего, бьющееся живое сердце дикой природы.