Читать книгу "Уборщица. История матери-одиночки, вырвавшейся из нищеты - Стефани Лэнд"

Мия, к счастью, не обращала на это внимания, поскольку наедалась досыта – я всегда накладывала ей больше, чем себе. Однако как-то вечером я забрала дочку после детского дня рождения, куда ее водил отец, и следующие двадцать минут она восторженно рассказывала мне о празднике, на котором побывала. Но не о приятелях и не об играх – об угощении.

– Там было столько ягод, мам! – раз за разом повторяла она. – Клубника и малина, целые горы, и мне сказали, можно есть столько, сколько захочешь!

В тот вечер, уложив ее в постель, я пробежалась по Интернету в поисках фотографий, которые другие семьи из Порт-Таунсенда, побывавшие на празднике, могли туда выложить, и несколько действительно нашла. Мии на них не было, но ягоды были – и сколько! Весь стол был заставлен тарелками и блюдами с ними. Ясно, почему Мия пришла в такой восторг. Маленькая упаковка ягод стоила пять долларов и являлась для нее редчайшим лакомством, с которым она расправлялась буквально в секунды.

Еще несколько клиентов обратились ко мне за дополнительными услугами тем летом. Но наибольший их приток вызвала моя публикация на местном ресурсе с объявлениями:

Я работаю 25 часов в неделю профессиональной уборщицей, но этого недостаточно, чтобы платить по счетам

Моими конкурентами в разделе, посвященном уборке, были, в основном, супружеские пары, которые приезжали на собственном грузовичке расчищать участки и наводить порядок в доме. Также там публиковалась реклама агентств, наподобие того, где заправляла Дженни: лицензированных, застрахованных и имевших возможность предоставить сразу несколько сотрудников для большого заказа. Я не думала, что мое объявление выстрелит и принесет мне дополнительный доход, но каждый раз, когда я заново его размещала, мне поступало штук шесть звонков.

Одна невысокая темноглазая дама по имени Шерон пригласила меня сделать уборку в квартире, которую она собиралась сдавать, прежде чем туда въедет жилец. Квартира оказалась запущенной, но не ужасной, и во время предварительного осмотра хозяйка сообщила, что раньше никогда уборщиц не приглашала. Она хотела, чтобы я отмыла духовку и холодильник. Жалюзи можно было не трогать. Я попыталась прикинуть, сколько времени это займет, но на осмотр мне пришлось явиться с Мией, которая сейчас сидела у меня на руках, и я не смогла тщательно все изучить.

– Четыре-пять часов? – предположила я, отвлекшись на Мию, которая настойчиво тянулась за чем-то на буфете.

– О, я просто собиралась дать вам сто долларов, – сказала Шерон, выходя за мной в коридор, и протянула мне купюру. Секунду я смотрела на нее, без всякого выражения на лице, не зная, как поступить. Это было гораздо больше, чем я получала до того за любой индивидуальный заказ. Но она кивнула, подбадривая меня.

– Мне понравилось ваше объявление, – сказала Шерон. – Сама знаю, каково это – зарабатывать на жизнь, когда у тебя ребенок.

Она посмотрела на Мию, которая, застеснявшись, уткнулась лицом мне в плечо.

– Спасибо! – сказала я, пытаясь подавить чувство, что обсчитала клиента. – Я вас не подведу.

Усадив Мию в автокресло, я немного посидела за рулем, глядя на приборную доску.

Я справляюсь, – думала я, – справляюсь, черт побери! Я повернулась посмотреть на дочку и почувствовала, что сердце мое наполняется гордостью. Мы через многое прошли, но я вытащила нас и продолжала двигаться вперед.

– Хочешь «Хэппи Мил»? – спросила я.

Сотенная бумажка жгла мне ногу через карман штанов. Гордость распирала грудь. Личико Мии вспыхнуло радостью, и она вскинула вверх руки.

– Ура! – воскликнула дочка с заднего сиденья.

Я засмеялась, сморгнув слезы, и закричала от радости вместе с ней.

Дом с цветами

В третий раз я выключила будильник всего за полчаса до момента, когда мы должны были явиться в госпиталь, чтобы Мие поставили в ухо дренажную трубку. Мне велели утром перед выездом ее искупать и одеть удобно. Вместо этого я сидела и звонила в приемную, чтобы все отменить. В носоглотке у Мии стояла густая зеленоватая слизь. Ее стошнило прошлым вечером и еще раз прямо сейчас, на пол. Нельзя было делать ей операцию, пока она простужена, но я все-таки заставила себя собрать дочку, посадить в машину и приехать в госпиталь вовремя.

Мия не до конца понимала, что с ней будут делать. Я сказала, что доктор еще раз посмотрит ей ушки, но меня в комнате не будет. Мы уже несколько раз обращались к врачу по поводу ее ушей, а потом консультировались со специалистом насчет операции с дренажной трубкой. Меня больше тревожила анестезия, а не процедура сама по себе.

– Я ставил такие трубки собственному сыну, – сообщил мне хирург. – Обещаю, что с вашей дочерью буду так же осторожен.

Когда в восемь утра мы явились в приемную, нас направили в бокс, где для Мии уже приготовили рубашку, шапочку на голову, бахилы и пакет, чтобы сложить вещи, в которых она пришла. Сердце у меня екало всякий раз, когда очередная медсестра заглядывала в бокс с каким-нибудь вопросом. Мия сидела напряженная, молчаливая; она даже не смотрела на сестер, которые взвешивали ее, измеряли температуру, проверяли уровень кислорода в крови, слушали стетоскопом грудную клетку и делали – зачем-то – снимки на «Полароид».

– Она правда очень больна, – сказала я первой медсестре, которая даже не дала себе труд кивнуть.

– У нее сильная простуда. И кашель, с зеленой мокротой. Наверное, инфекция, – обратилась я к следующей.

– Врачу надо проверить, вырезать ей аденоиды или нет, а не просто их удалить. Надо еще раз убедиться.

Одна сестра, пожилая брюнетка, руки у которой были такие холодные, что Мия отдернулась от нее, когда та попыталась послушать ей сердце, спросила, есть ли у нас дома увлажнитель воздуха.

Я покачала головой, вспоминая о конденсате на окнах и о швах с пятнами черной плесени, которые я тщательно отскребла перед переездом и которые появились снова после первого же дождя.

– Я не могу, – попыталась я сказать.

– Надо срочно его купить, прямо сегодня, – сказала она, что-то записывая у Мии в карте.

– Я… – мои глаза смотрели в пол, – я не могу. У меня нет денег.

Сестра выпрямилась, выпятила губы и скрестила руки на груди, глядя на Мию, а не на меня.

– А где ее бабушка с дедом? У нее есть бабушки и дедушки? Будь это моя внучка, я бы ей его купила.

– Родители не могут мне помочь, – начала я торопливо оправдываться, боясь, что и без того перегружаю эту незнакомую женщину своими проблемами. – Точнее, мой отец и его жена не могут. Мама живет в Европе – она только говорит, что не может помочь, но у отца денег и правда нет.

Сестра в ответ пощелкала языком. Мия сидела на краю кушетки, зажав ладони между коленей. Наверное, она замерзла. А может, хотела в туалет. Я уже несколько раз спрашивала, но она лишь мотала головой.