Читать книгу "Откройте, я ваша смерть - Алексей Макеев"

– Ну? – не вытерпел он. – Есть идеи?

Катя улыбнулась, чуть качнув своими длинными ресницами, и положила перед собой четыре фотографии в ряд. Изящным ноготочком она постучала по первой из них.

– У этой женщины, я думаю, украшения отечественные. Такой дизайн был в моде у ювелиров в 50-е, 60-е годы. А вот на этом фото у нее колье иностранного производства. Я думаю, что итальянского или французского мастера. Вы только учтите, что фото маленькие, видно плохо, поэтому я могу ошибиться. Если бы вы мне фотографии только одних украшений дали, тогда и разговор был бы совсем другой. По деталям каждого украшения можно многое сказать.

– Вы изучали историю ювелирного дела?

– Ну, не то чтобы я конкретно этим занималась или окончила соответствующий вуз, но приходилось знакомиться с работами отдельных известных мастеров, ювелирных школ. Мы ведь тоже на месте не стоим, разрабатывая дизайн своих украшений. Пытаемся взять самое лучшее, найти что-то интересное. Копировать не пытаемся, ищем свое лицо, но определенные вещи, безусловно, вдохновляют. Думаю, что у этих женщин на фотографиях все настоящее, не бижутерия. А вот у этой украшения старинные, возможно, еще дореволюционные. Они не просто дорого стоят из-за золота и камней, они имеют еще и чисто историческую ценность.

– Кать, а по каким признакам вы определили, что украшения настоящие, что камни в них драгоценные, а не полудрагоценные, не поделочные? По виду? По блеску?

– Не только, – засмеялась Калякина. – Тут много тонкостей. Просто я смотрю на платье этих женщин, понимаю, какие это годы, оцениваю уровень их достатка. Ведь не всегда женщины надевали именно свои собственные украшения.

– Интересная мысль, – покачал головой Лев. – Это надо учесть. Она могла их одолжить, взять напрокат.

– Так вот, если исходить из уровня достатка этих женщин, думаю, не все самые дорогие камни могли быть на их украшениях. Достаток у них, возможно, был высокий, но не безграничный. Например, красного алмаза в их украшениях не может быть. Редкий минерал, и стоимость его астрономическая. На него даже нет какой-то определенной цены, сколько просят, столько и платят. Да-да, Лев Иванович, – поймав удивленный взгляд сыщика, усмехнулась Катя. – Есть и такие минералы. Вот этот, голубоватый в серьгах, не может быть грандидьеритом, потому что его стоимость за один карат начинается от 300 тысяч. Долларов, конечно. Вот это красный камень на перстне может быть рубином. Его стоимость от 15 тысяч долларов за карат. Если на даме действительно дореволюционные изделия, то, может быть, это наследство? Она сама могла не иметь такого достатка, чтобы покупать такие украшения, а ее предки могли. Кстати, до революции рубины широко использовались в элитном ювелирном производстве. А вот это не александриты, скорее сапфиры.

– Одним словом, вы полагаете, что эти драгоценности могут быть настоящими? И вы это определили по их внешнему виду?

– Лев Иванович, – снисходительно засмеялась Катя. – Вы полагаете, что на такой вот прием дама могла прийти в дешевой бижутерии? Или в дешевой подделке? Я просто пофантазировала о том, какие это могут быть камни, ведь я близко их не видела. Я сужу по форме и художественному оформлению изделий. Но главное – обстановка. Видно, что дамы не из низов, что они жены состоятельных или высокопоставленных мужей. На них не может быть чего-то дешевого. Не по статусу. Вот и вся логика.

– Вы меня сразили, Екатерина Владимировна! – Гуров достал из бумажника визитную карточку и протянул женщине: – Не только Саратов слывет гостеприимным городом. Когда будете в Москве еще, прошу, звоните. Буду рад увидеться с вами, познакомлю с женой. А еще сходим на ее спектакль. У меня жена – актриса театра.

– Теперь вы меня сразили! – Катя сделала большие глаза, принимая визитку. – Чтобы у полковника из уголовного розыска женой была актриса театра! Обмен состоялся, приму ваше предложение во время своего следующего визита в Москву…

Договорить Калякина не успела, потому что на них буквально обрушилась со всей своей неудержимой энергией неожиданно появившаяся Виола Палеева. Прижав руку к груди, актриса торопливо кивнула собеседнице Гурова, а потом схватила его за руку и уселась рядом с умоляющими глазами.

– Лев Иванович, спасайте! Прошу вас, войдите в наше положение! – Она дергала руку полковника, успевая оценивающе поглядывать на незнакомку, сидевшую напротив.

– Да подождите вы! – Гуров с трудом вырвал свою руку из цепких пальцев актрисы. – Объясните хоть, что происходит! От чего вас надо спасать?

– Кто ваша собеседница? – Виола широко улыбнулась новой знакомой Гурова, а потом протянула ей руку: – Виола Палеева!

– Так, спокойно! – Лев дождался, пока Катя представится в ответ, потом решил вмешаться: – Екатерина – наш консультант в одном деле. Я ее просил о беседе. Виола, вы, право, умеете внести штормовые нотки в любую ситуацию. Давайте я вас познакомлю еще раз. Это Екатерина Калякина, бизнесвумен из Саратова, представляет ювелирный бизнес. А эта шумная дама – подруга моей жены и тоже актриса Виола Палеева.

– А я вас знаю, – оживилась Катя. – Значит, это ваш театр приезжал к нам в город, и я была на вашем спектакле. А кто ваша жена, Лев Иванович?

– Мария Строева…

– Вот это да! Строева – ваша жена? Ну у меня сегодня и день – полон сюрпризов!

– Ну, все, разобрались. – Виола жестом подозвала официанта, попросила принести ей сок, а потом деловито обратилась к Гурову и его знакомой: – Ребята, есть проблема.

– Господи, Виола! – взмолился Лев. – Ну что у вас опять стряслось?

– У нас сегодня в театре капустник, Лев Иванович. Я написала сценарий, у нас уже все отрепетировано. И я попросила Машу приехать, поучаствовать. Просто приехать на такси и просто сыграть несколько реплик из зала. Не со сцены…

– Я знаю, Маша отказалась, и я на все сто процентов на ее стороне! – отрезал Гуров. – Ну и что, что капустник! Знаю я вашу театральную традицию. Но и вы Машу поймите. Молодежь прекрасно сыграет все без нее, а ей надо лечить ногу для нового спектакля. Чем быстрее у нее заживет травма, тем быстрее она выйдет на сцену. Вы же понимаете, Виола, что она ждала этого спектакля, что он ей важен. Она ведь не играла на премьере из-за вывиха, но ей хочется вернуться. Так что капустник не самое главное для нее сейчас.

– Лев Иванович, но я тоже Машеньку понимаю! – горячо заверила Гурова Палеева. – Поэтому так и обрадовалась, когда увидела вас здесь. Я ведь специально ехала к вам, чтобы поговорить, а потом увидела вас здесь с Екатериной и поняла. Эта молодая женщина – то, что нужно, именно такой образ и нужен нам по сценарию. Лучшего и искать не стоит. Катя, вы согласны сыграть у нас?

Калякина поперхнулась кофе и ошарашенно уставилась на актрису. Гуров, еще не до конца понимая, чего хочет Палеева, переводил взгляд с одной женщины на другую.

– На что я должна согласиться? – медленно спросила Катя.

– Сыграть вместо Марии на нашем капустнике. Поздно менять сценарий, а другой образ я не хочу. Вы прекрасно подойдете внешне. Это то, что нужно. И с вашим голосом, с интонациями я вам помогу. Всего несколько фраз. У нас была идея непонимания между поколениями, осуждения и сарказм из зала, но вы – молодая красивая женщина, и мы чуть изменим смысловую нагрузку. Это будет конфликт между миром театра и реальным миром. Конфликт между фантазией и жестким прагматизмом. Вы будете жестким прагматиком!