Читать книгу "Зеркало любви - Галина Гончарова"

Малена молчала, пока он не поел, потом достала из холодильника пирожки с сыром и зеленью – хачапури? Подогрела их, и только через полчаса Давид соизволил отвалиться от стола.

«Да, мужчин прокормить сложно», – прокомментировала Матильда.

«Зато когда они сытые и довольные, с ними намного легче работать», – улыбнулась в ответ Малена.

И принялась показывать Давиду, что они с Матильдой сделали за этот день.

Давид смотрел, задавал вопросы… как-то незаметно оказалось, что уже вечер и пора идти спать…

Малена извинилась и хотела уйти.

– Время детское, – удивился Давид.

Девушка потупилась.

– Я понимаю. Но живот болит, и в сон клонит…

Последствия «боевой травмы» прокатили на ура. Давид тут же проникся и закивал, мол, я все понимаю.

– Я скину себе на флешку?

– Конечно. Я ведь для тебя и работала. Спокойной ночи. Беся, ты со мной?

Кошка всем видом показывала, что на коленях у господина Асатиани ей всяко лучше. Малена развела руками.

– Прости, но эта хвостатая нахалка выбирает тебя.

– Она же девочка, так что неудивительно. Спокойной ночи.

Мария-Элена Домбрийская

Победа!

ПОБЕДА!!!

О победе говорили, кричали, пели на каждом углу. Только вчера прилетел голубь из Равеля.

Маркиз Торнейский разбил степняков и возвращается домой.

С невестой?

Вроде как ехал за невестой, а степняков все равно разбил.

Эти вести в особняк Домбрийских принес лично Лоран Рисойский. По случаю праздника он был под «мухой». То есть – под наркотой.

Девушки смотрели на него с опаской. Связываться с наркоманом? Пусть и в самой легкой форме, пусть у него пока нет зависимости… тут главное слово какое?

Пока.

Матильда душевно просветила подругу по этому вопросу. СМИ – штука продажная, за что заплатят, то и запоют. То наркотики вредны, то оказывается, что к «травке» даже привыкания не бывает, то какая-то там пакость стимулирует умственные способности, то энергетики сажают сердце – чего только не начитаешься.

Бабушка Майя, а вслед за ней и Матильда имели по этому вопросу свое четкое мнение.

Наркота в любом роде, в любом виде – зло. И тут не может быть никаких оправданий.

Более того, если парни, принимающие наркотики, – это зло меньшее, у них хвостатики, по некоторым данным, обновляются чуть ли не раз в месяц (и то иногда рождаются уроды), то женщины…

Девчонкам, по мнению бабушки Майи, до рождения двух-трех детей вообще нельзя было пить, курить и уж тем более колоться и нюхать. Что там с телегонией[11] – это пусть ученые разбираются, а вот то, что нездоровый образ жизни женщины отражается на ее детях, – факт.

И самое поганое то, что за бабскую дурь («Я взрослая, я не хуже других, все у меня обойдется, да что это старичье понимать может?») расплачиваются дети. И плачут потом бывшие «погульбушки», да поздно. Пролитое не поднимешь.

Так что Матильда четко знала свою меру вина – на всякий случай, но не пила. И не курила.

А к тем, кто употребляет наркотики, относилась с жалостью. Это каким же дураком надо быть, чтобы себя убивать, да еще деньги за это платить?

И с опасением.

Это ведь уже не человек, это чудовище.

Смешно звучит?

Но каждый человек состоит не из лепестков роз. В душе каждого из нас обитает нечто такое, что лучше не показывать другим людям. У кого-то там безобидное и травоядное, олень или лань, а у кого-то…

Как часто нам хочется убить? Как часто сжимаются кулаки и глаза застилает кровавой пеленой? И нечто страшное шепчет в ухо – «Ты ведь справишься, и обставить все это можно, и ничего тебе за это не будет…» – только обычно людей сдерживает страх.

Перед законом, богом, наказанием… да много перед чем. А наркотик снимает все ограничения. И чудовище вырывается на свободу.

Это страшно.

В Донэре Лоран был ограничен в своих развлечениях, а вот в столице пошел во все тяжкие. Малена не дает?

Найдем другую! Других! И по притонам походим, и по борделям, и просто – по служанкам.

Казалось бы, надо Лорану плюнуть на все и сосредоточиться на завоевании Марии-Элены, а он во все тяжкие… Сначала бы в брак, а уж потом по бабам?

Лоран считал, что эти два пути вполне можно совместить. А кальян… а что – «травка»? Расслабиться, снять напряжение, поднять потенцию, и все в таком духе. Кто хочет – тот найдет себе оправдание, причем моментально.

Глупо?

Да ничуть! Рисойские всегда потакали своим прихотям и страстям, не слишком заботясь о последствиях. Таков был отец Лорана и Лорены, их дед, возможно, и прадеды, такой же выросла и Силанта. Захочу? Схвачу!

А уж чем это грозит, что в результате получится, как жить дальше… пусть лошадь думает, у нее голова большая. А Рисойские – люди страстные.

Матильда выразилась по этому поводу немного иначе, намекнув, какой конкретно орган отвечает за их страстность. Не голова. И мозга в этом органе нет, даже костного.

Лоран был счастлив, радостен и уже отметил победу. Это было видно по зрачкам, по чуточку неясной речи, по походке… он не шатался и не цеплял углы, но обычно владел своим телом намного лучше. Был грациознее, что ли…

А сейчас в его движениях появилась расхлябанность, которой раньше не наблюдалось.

– Победа? Ура! – отреагировала Малена и поглядела на Аманду. – Что там положено делать?

– Подобающе украсить дом и ограду, – отрапортовала Аманда. – С вашего разрешения…

Малена разрешила.

Лоран поглядел на племянницу:

– Готовься, детка. Скоро будут приемы при дворе, балы…

– Надо пополнить запасы грима, – тут же отреагировала Матильда. Малена пряталась.

Лоран ухмыльнулся.

– Не хочешь под принца лечь.

– Нет. Не хочу.

Лоран поднялся из кресла, в которое уселся, подошел к Марии-Элене и наклонился так близко, что она почувствовала характерный запах. Увы – не алкоголя.

– А под меня?

Момент качать права был неподходящий. И все же герцогесса улыбнулась.

– С королевского соизволения, дядюшка. Сами понимаете, вас на виселицу, меня в монастырь…

Этого Лорану не хотелось.

– Ладно. Подождем…

Он откланялся и вышел.