Читать книгу "Давай притворимся, что этого не было - Дженни Лоусон"

Ковыряние в носу означает: «Кто-нибудь, вызовите охрану».

Почесывание промежности означает «Можешь смело подкатывать».

Эта система работала просто прекрасно, пока мы не наняли новую девушку с кучей нервных тиков и не возникло слишком много путаницы.

* * *

В прошлом году нам каждому под стол поставили по тревожной кнопке, чтобы вызывать охрану, если кто-то начнет нам слишком агрессивно угрожать. Мы должны проверять их исправность каждый месяц, но охрана вечно не торопилась появляться. Вчера нашего начальника не было, так что мы решили нажать сразу все тревожные кнопки. Пятнадцать минут спустя так никто и не явился, так что мы решили лечь на пол и положить себе на грудь листки с надписями вроде «Меня застрелили в голову» и «Мы все теперь мертвы. Спасибо». На моем листке было написано: «Я все еще жива. Я просто зашла и поскользнулась на луже крови и теперь без сознания. А еще у меня сотрясение. Так что лучше не давать мне заснуть». Я настолько вжилась в роль, что когда охрана пятнадцать минут спустя все-таки соблаговолила прийти, я спала. Их наша сценка не развеселила, и они заметили, что с нашей стороны было бы разумно вести себя чуть менее стервозно по отношению к единственным людям в здании, от которых требуют приносить на работу заряженные пистолеты.

На следующий день на нас на всех наорал начальник, потому что «потенциальные соискатели работы могли бы испугаться, увидев через стеклянное окошко в двери нашего кабинета лежащих на полу людей». Я заметила, что если бы они обнаружили на полу тела и не попытались как-то помочь, то таким людям все равно лучше не давать работу, так что формально мы просто сэкономили время. Его мое замечание не позабавило.

* * *

На одной из работ мы устраивали учения, чтобы проверить, насколько легко тайком вынести младенца из здания. Одному из сотрудников (обычно это был кто-то из новичков, чтобы его не узнали) давали младенца, а все остальные должны были не дать этому человеку проскочить. Это было общественное здание, и никто из наших клиентов не должен был знать о наших учениях по краже младенца, так как это бы выглядело непрофессионально, – и это значительно все усложняло. Обычно в качестве младенца мы использовали куклу, но ведь никогда не знаешь – кому-то может прийти в голову принести из дома настоящего ребенка. Сегодня у нас снова были учения, и я остановила кого-то в холле и не пропускала, пока пятнадцать минут спустя не пришла охрана, – я была уверена, что у этого человека в руках кукла. А это была совсем не кукла.

* * *

Сегодня утром мы все молились на работе вместе с епископом (что совершенно законно, потому что наша организация является религиозной, но в то же время это очень странно, и я до сих пор не понимаю, как меня сюда взяли. Могу сказать лишь одно – им следует более тщательно проверять прошлое своих потенциальных сотрудников). Нас было человек сто в коридоре, когда епископ сказал этим характерным громким и пафосным голосом: «Отец наш небесный! Да услышь наши молитвы!» Тут из рации кого-то из рабочих раздалось: «ДАВАЙ, ЧАК!», и мне пришлось выйти посреди молитвы, потому что я прыснула со смеху и стала привлекать к себе внимание. А все потому, что я сразу представила себе, как Бог, наверное, слушал этого епископа вполуха, а потом весь такой: «Какого хрена? Он и правда назвал меня Чаком?» Тут-то я и поняла, что попасть на небеса мне не светит, если, конечно, у Бога нет отличного чувства юмора, которое у него наверняка есть, потому что – ну а вы как думаете? Он сделал так, чтобы я работала в религиозной организации. В смысле, он меня, конечно, не заставлял, но я слышала, что он как бы держит все под контролем, так что формально это, пожалуй, было его виной. Раз уж на то пошло, им следует винить Бога за то, что я прыснула посреди молитвы. Когда меня будут увольнять, нужно будет не забыть сказать об этом епископу.

* * *

На прошлой неделе начальник сказал мне, чтобы я переписала двадцатистраничное предложение по сравнительному анализу вовлеченности сотрудников. Я принесла ему исправленную версию, и он написал на обложке: «Нет, нет. Не так». Я понятия не имела, что он хотел, так что просто отложила в сторону, а потом, когда он пришел ко мне сегодня утром и сказал, что через полчаса ему нужен черновик финальной версии, я распечатала ему тот же самый документ, но только на этот раз на более симпатичной бумаге. Сегодня после обеда он собрал всех сотрудников, чтобы похвалить меня за то, как я прислушиваюсь к конструктивной критике.

* * *

У нас работает очень злобная девушка, которая пытается добиться моего увольнения. У меня с конфликтами опыта мало, так что каждый раз, когда я громко говорю ей: «Хорошего дня», на самом деле я мысленно говорю: «Будь со мной милой, а не то я ткну тебе в лицо вилкой». Хорошего дня я желаю ей как минимум каждый час. Она уже стала загоняться и нервничать по этому поводу, но ничего поделать с этим не может, потому что любые ее жалобы на то, что я желаю ей хорошего дня, будут выглядеть полным безумием. Вот почему не стоит связываться с неконфликтными людьми. Потому что они слишком непостоянны, чтобы их критиковать. А еще потому, что у этих людей в любой момент в голове может что-то щелкнуть, и тогда они ткнут тебе в лицо вилкой.

* * *

На прошлой неделе генеральный директор пришел к нам со своей обычной жалобой на то, что отдел кадров не выполняет свою работу, так как ему вечно не хватает людей. Мы объяснили ему, что отстаем от графика, и вручили папку с названием «Нанимать этих людей только в случае, если станет известно, что нас всех на следующей неделе увольняют», попросив дать нам знать, кого из них нам лучше позвать на собеседование. Он вернул нам папку на следующий день и с тех пор больше не жаловался.

* * *

Сегодня за обедом мой коллега (Джейсон) рассказал мне про документальный фильм о женщине с маленьким туловищем, у которой все ниже талии просто огромное, и я такая вся: «Господи, наверное, у нее громадные половые губы», и тогда Джейсон отложил вилку в сторону и сказал, что больше на обед со мной ходить не будет. Тогда я заметила, что с научной точки зрения вполне логично предположить, что у нее огромные половые губы. На ее месте я бы закатывала их и фиксировала зажимами для бумаги. Ну или мягкими бигудями. А по особому случаю она бы снимала зажимы и вуаля: завивка. Теперь она готова к выпускному вечеру.

– Привет, – сказал Джейсон, саркастично размахивая у меня перед лицом рукой. – Я тут ем салат с тунцом.

– Но ты просто представь, что можно с ними делать. Если на тебя нападут, можно дать отпор, набросив их на обидчика, ну или еще можно ловить ими детей, прыгающих из горящего здания. Наверняка они еще и плоские, как блины, потому что придавливаются ногами. Можно поставить позади них яркую лампу и устроить театр теней. Это как дар, которым нельзя воспользоваться. Но я бы определенно использовала свои гигантские половые губы. Я бы устраивала представления по всему миру. Потому что такой я человек. Праведный. Будь у меня огромные половые губы, я бы перевернула мир.