Читать книгу "Часовщик с Филигранной улицы - Наташа Полли"

Имя: барон Мори, Кэйта р. 14 июня 1845 г.

Подданство: Япония

Страна убытия: Япония

Занятие: Правительственный помощник мистера Ито, министра внутренних дел

Дата выдачи сертификата: 12 января 1883 г.

В папке больше ничего не было, если не считать письма от мистера Ито, удостоверяющего личность Мори. Письмо было скреплено официального вида печатью с надписью на японском, а в верхней части листа помещался императорский герб. Таниэль оставил папку снаружи, прислонив ее к стенке шкафа. Мори упоминал, что его родственник был где-то правителем, поэтому титул барона перед его именем не должен был особенно удивлять, но Таниэлю это раньше просто не приходило в голову. У него сжалось сердце, когда, вновь перечитав письмо и сертификат, он сообразил, что должен сообщить обо всем Уильямсону прежде, чем полиция явится арестовывать знатного человека за принадлежащие ему бриллианты.

Телеграфный аппарат ожил.

Скотланд-Ярд /Хоум-офис…

Аппараты в Хоум-офисе печатали код только простым грифелем, но местный аппарат выдавал текст в приятном для глаза виде, похожем на каллиграфический рукописный почерк. За первым сообщением последовало второе, затем третье. По-видимому, на центральном узле собрали воедино все предназначавшиеся для Скотланд-Ярда телеграммы и теперь отправляли их скопом, как обычную почту.

– А. Уильямсону Спиндл осмотрел по вашей просьбе мои часы и…

Таниэль оторвал телеграфную ленту и сидел с зажатой в руках бобиной, ожидая, пока отпечатается остаток телеграммы. Аппарат продолжал печатать сообщения, наматывая их на катушку для бумаги, и оттого, что она была чересчур мала для такого количества передаваемого материала, на ней вскоре оказалось три или четыре слоя неудобочитаемого текста; под конец чернила на всех сообщениях слились воедино, превратив транскрипт в сплошное черное пятно. Клерк, отправляющий телеграммы, по-видимому, не считая их содержание сколько-нибудь важным, посылал одно сообщение за другим. Таниэлю пришлось принимать их вручную. Когда аппарат наконец замер, Таниэль отсоединил катушку и прокатал ее по чистому листу бумаги, чтобы очистить ее от чернил. Вставив катушку на место, он установил также и бобину для транскрипта и остался сидеть неподвижно, с зажатыми между коленей руками, глядя на следы чернил на лежащем перед ним листе.

– У вас все в порядке? – спросил бесшумно вошедший Фэншоу. – У вас такое мрачное выражение.

Таниэль выпрямился.

– Нет, я всегда так выгляжу.

– Знаете, все мои клерки сидят снаружи, нахохлившись над своими сэндвичами. Они явно чем-то напуганы. Вы, наверное, высказались очень сурово по поводу хлопкопрядильных фабрик.

– Да? Я ничего не знаю о хлопкопрядильных фабриках.

– Понятно, – рассмеялся Фэншоу. – Как ваши успехи?

– Я поискал документацию на Мори в этой картотеке. У него, оказывается, баронский титул.

В глазах Фэншоу загорелся интерес:

– Те самые Мори. Вот это да!

– Они чем-нибудь знамениты?

– Это великий японский самурайский клан. Они безумно богаты и, как правило, очень консервативны. Их глава в настоящее время – герцог Тёсю, по значимости это примерно то же самое, что герцог Нортумберлендский. О-о… Я знаю. Я знаю, в штате министра Ито был некий Мори. Уволился некоторое время назад. Помнится, кто-то сообщал в одной из депеш, что он снялся с места и отправился в Англию, чтобы стать часовым мастером. Вот не думал, что когда-нибудь его повстречаю. Да, невероятно.

– Может быть, государственная служба казалась ему скучной?

– Вряд ли, – засмеялся Фэншоу. – Ито, вне всякого сомнения, станет премьер-министром, как только добьется преобразования правительственной системы. Кстати, у меня для вас подарок, – добавил он, кладя перед Таниэлем японский словарь. Тяжелый словарь опустился на стол со стуком, так что лежавшие на нем бумаги подпрыгнули.

– Вам надо это выучить.

– Все?!

– Да, все.

Таниэль приоткрыл книгу, поддев ногтем уголок обложки, и поморщился – он сделал это левой рукой. Несмотря на незначительность усилия, засохшая корка на ране треснула. Тонкая, похожая на папиросную, бумага была испещрена мелко набранным текстом.

– Но разве вы не говорите…

– Я провожу здесь только треть своего рабочего времени, у меня есть еще тысяча других дел.

– Каких дел?

– Всяких, – вздохнул Фэншоу, рухнув в свое кресло. Он выдвинул ящик своего стола и извлек оттуда твидовую подушечку, утыканную множеством булавок со стеклянными головками, а также кусок ткани с воткнутой в него иголкой. Таниэлю была видна лишь изнанка вышивки, но ему показалось, что он видит наполовину законченный узор из плюща.

– Хотя, надо сказать, сегодня полдня у меня ушло на то, чтобы объяснить лорду, черт бы его побрал, Кэрроу, где находится кабинет лорда Левесона. И не то чтобы его местоположение изменилось за последние двадцать лет! Эти люди не считают нужным запоминать, где что находится, когда к их услугам имеются ребята вроде меня, – он задумчиво обвел глазами комнату. – Что-то я забыл. Я вечно что-нибудь забываю. Знаете, так можно дойти до состояния человека, который, выходя из дома, каждый раз испытывает навязчивое чувство, что забыл надеть какую-то важную часть туалета, и потому на всякий случай выкладывает вторую пару брюк с единственной целью их забыть. Билеты! – внезапно воскликнул он. – Персоналу Форин-офиса предоставляются билеты на бал, вы можете получить свой билет в Чиверс-офисе, за углом. Я огорчусь, если вас там не увижу. Особенно принимая во внимание, сколько сил я вложил в это чертово событие. Да, и вам нужно будет подписать дополнительные документы о неразглашении государственной тайны, что неудивительно. Вы, может быть, полагали, что проходящие через Хоум-офис материалы содержат всякие секреты, но что вы скажете, узнав, какая информация поступает по проводам сюда! И должен еще добавить, что ваше жалованье будет увеличено пропорционально занимаемому положению.

– Я… господи, вы не шутите?

– Вовсе нет.

– Спасибо.

Фэншоу отмахнулся от выражений благодарности:

– Не могу допустить потери говорящего по-японски сотрудника в пользу телеграфа Хоум-офиса.

Он снова вздохнул, возвратясь в прежнее полусонное состояние, и, воткнув иглу с зеленой нитью в ткань, сделал новый стежок.

– Что вы делаете? – спросил Таниэль, будучи более не в состоянии сдерживать свое любопытство.

– Что? А, это вышивка. Думаю, это симптом усталости, из-за перегруженности работой. Если время от времени я не отвлекаюсь на это занятие, я тихо схожу с ума.

– Но каким образом вышивание может помочь?

– Вы такой искренний человек. Я думаю, это связано с тем, что вышивание не требует особенного напряжения мысли. Подозреваю, что это реакция на прогрессирующий невроз, я собираюсь проконсультироваться у доктора. Это у меня семейное. Хотя, конечно, мне не сравниться с братом. Ему приходится, обходя усадьбу, пересчитывать изгороди. А там их масса. Думаю, постоянство чисел действует успокаивающе, когда человек чувствует, что теряет контроль над собой и действительностью.