Читать книгу "Время быть смелым - Катя Райт"

Остаток дня мне очень тяжело. Даже когда они молчат, я чувствую, как их презрительные взгляды жгут мне спину. Я стараюсь не встречаться ни с кем глазами, да и вообще не смотреть ни на кого. Доучиться, продержаться этот день — потом подышать. Но сегодня после уроков мне ещё надо появиться на тренировке.

Я вхожу в Ледовый дворец, не спеша. Сумка перекинута через плечо, коньки я несу в руках. Очень медленно я иду по коридору, отделанному светлым мрамором, мимо ряда зеркал, в которых стараюсь не встретиться со своим отражением. Я останавливаюсь у входа на арену, потом надо пройти мимо катка в раздевалку. Я открываю массивную дверь с большими круглыми ручками и иду вдоль залитого льда, от которого веет приятным холодом. Меня окликает наш тренер Ирина Васильевна.

— Артём! — Слышу я её громкий, немного грубоватый голос. — Подожди! Подойди-ка ко мне!

Я вздыхаю. Сейчас придётся объяснять, оправдываться и признаваться. Надеюсь только Волгина уже проболталась на счёт меня, и Ирина Васильевна не будет разыгрывать удивление, рассуждая о моём моральном падении.

— Пойдём зайдём ко мне в кабинет, Артём, — продолжает тренер, когда я уже стою перед ней.

Я киваю и плетусь следом. В кабинете Ирина Васильевна предлагает мне присесть, но я отвечаю, что лучше постою.

— Что случилось с вами? — Очень встревожено спрашивает тренер. — Что за конфликт с Олей? Она на тебя злится, Артём? За что?

Так много вопросов сразу, а я так устал притворяться глухим за сегодняшний день.

— Я думала, вы дружите, — продолжает Ирина Васильевна. — Я вообще всегда думала, что Оля в тебя влюблена, Артём… Разве не так?

Эти предположения уже точно лишние. Я чувствую, что вот-вот взорвусь. Да и к чему притворяться. Теперь-то уж точно нет никакого резона что-то из себя строить. Всё равно все уже знают. Все мои секреты и тайны разбиты и растоптаны.

— Я гей, — говорю, не поднимая головы.

— Что? — Искренне не понимает Ирина Васильевна и думает, что ослышалась.

— Я гей, — повторяю и теперь смотрю на своего тренера.

Она в растерянности. Она сначала даже не знает, как реагировать, что сказать, но потом качает головой.

— О чём ты, Артём? — Теперь очень душевно спрашивает она, как бы, чтобы не обидеть меня. — Что ты такое говоришь?

— Ну вы ведь знаете, что это значит.

— Знаю. Но при чём тут Оля?

— Она больше не хочет со мной тренироваться. И вообще, насколько я понял, даже рядом со мной находиться для неё не приемлемо.

— Господи! — Вздыхает Ирина Васильевна. — Ну с чего ты взял! Это она тебе сказала так?

— Она дала понять. Очень однозначно.

Я отвечаю коротко и сухо, стараясь не выдать эмоций, которые бурлят во мне. Я стараюсь выглядеть холодным и спокойным, хотя на самом деле внутри вот-вот всё оборвётся и начнётся истерика.

Ирина Васильевна, по всему видно, очень озабочена услышанным. Она настойчивее предлагает мне присесть, и я подчиняюсь.

— Артём, с чего ты взял, что ты гей? — Как-то почти по-матерински спрашивает она.

Я понимаю, что ей не всё равно, что она действительно за меня волнуется и хочет помочь.

— Ну, я не вчера это взял, — отвечаю. — И даже не позавчера. Со мной всё понятно.

— С родителями ты на эту тему говорил?

— Да, не волнуйтесь, с родителями у меня хорошие отношения.

— И Оле ты сам сказал?

Я отрицательно мотаю головой.

— Да не важно это теперь, — говорю, — она не будет со мной тренироваться.

— Господи! — Снова тяжело вздыхает тренер. — Вы такая хорошая пара на льду! У вас всё отработано! Вы могли бы и дальше выступать вместе…

— Мне надо тренироваться, Ирина Васильевна, — перебиваю я череду её сожалений. — Я хочу после школы уехать в Штаты. Мне надо тренироваться, чтобы получить стипендию. Может, вы найдёте кого-нибудь мне в пару на время? Немного же осталось…

— Найти-то найду, Артём, хороший мой, но вы с Олей на голову выше всех, кто занимается у нас. Я понимаю всё, понимаю… Тебе непросто будет со слабой партнершей.

— Это неважно, — говорю. — Мне надо тренироваться.

— Ты очень талантливый и способный мальчик! — Ирина Васильевна гладит меня по голове. У меня ощущение, что она вот-вот меня обнимет и крепко прижмёт к себе. — У тебя большое будущее. Поверь, я никогда ещё не ошибалась. У меня трое выпускников стали олимпийскими чемпионами. Все, кто сейчас тебя унижают, ещё будут локти кусать и гордиться, что с тобой были знакомы, вот увидишь!

Я киваю. Ирина Васильевна говорит, что обязательно найдёт мне девочку. Мы прощаемся. Я ухожу.

Я хочу скорее добраться домой. Я очень устал, вымотан морально. У меня нет сил даже, чтобы позвонить Димке. Я только пишу ему СМС: «Увидимся завтра в школе. Всё плохо. Не удивляйся», — и отключаю телефон.

Глава 22. Дима

Я возвращаюсь домой поздно вечером. Я шатался весь день по улицам, чтобы убить время, и думал об Артёме. Он не звонил и не писал весь день, а потом только скинул эту СМС: «Увидимся завтра в школе. Всё плохо. Не удивляйся». Я сразу же перезвонил ему, но телефон оказался отключен. «Всё плохо». Что это, мать его, значит? Что все узнали, как он и опасался? Или что? Меня бесит эта неопределенность. К тому же, я жутко соскучился. К тому же, меня угнетает одна только мысль о том, что завтра мне опять надо будет притворяться гопником и поддакивать своим друзьям. Хотя какие они мне, конечно, друзья, я давно уже их так не называю, но подобрать подходящего слова всё никак не могу. Я прихожу домой, когда все уже спят, тихо прохожу в свою комнату, раздеваюсь и засыпаю, с головой укрывшись одеялом.

Первое, что я узнаю, едва ступив на школьное крыльцо — что Левин педик. Влад Каримов подбегает ко мне и сообщает эту новость, которой, наверное, увлечена вся школа. Мои друзья-то уж точно. Им не интересно, как у меня дела, что со мной случилось и почему я не был в школе несколько дней. Конечно, Артём Левин — педик. Это нельзя оставить без внимания.

— Мне всё равно, — сухо отвечаю я.

— Да ты чо! — Толкает меня в плечо Пашок. — Этот фигурист паршивый пидарас! Охренеть…

— Угу, — бурчу я и спешу в класс.

Когда я уже сижу на своём месте, в класс входит Артём. О его появлении можно легко узнать, даже не глядя на дверь. Кабинет моментально наполняется гулом. В сторону Артёма летят самые обидные оскорбления, скомканные тетрадные листы и даже монеты по десять и пятьдесят копеек. Он идёт, перекинув рюкзак через плечо, и не поднимает глаз. Он смотрит в пол перед собой и как будто даже не слышит всех этих ругательств. Артём подходит к своему месту — теперь он сидит один. Он садится на стул, но насмешки не прекращаются. Мне даже смотреть на Левина больно — всё сжимается внутри, всё как будто огнём горит. Хочется подбежать к нему и обнять крепко-крепко. И пусть все ненавидят, пусть говорят, что хотят. Но я боюсь. Страх сковывает меня. К тому же, я помню, как мы договаривались с Артёмом никогда не открывать наших отношений. Мерзкий гул голосов моих одноклассников смолкает, только когда в кабинете появляется наша учительница алгебры. Тут же звенит звонок и начинается урок. Анна Петровна начинает, как всегда, с выборочной проверки домашнего задания и называет фамилию Левина. Это значит, что он должен сейчас принести ей тетрадь с выполненной домашкой и получить оценку. Учитель всегда называет три фамилии наугад, и никто никогда не знает, кому не повезет. Шансов-то не так много, но надо же именно сейчас попасть Артёму.