Читать книгу "Шаг первый. Мастер иллюзий - Антон Демченко"

Для меня же теория ментального конструирования стала той отдушиной, что позволила забыть о неприятной обстановке на хуторе и заменила общение с живыми людьми. К апрелю абитуриентские пособия в зеркоме незаметно сменились более продвинутой литературой, а список контактов пополнился добрым десятком имен таких же увлеченных конструированием личностей, разбросанных по всей Руси. И могу с гордостью признаться, что среди них были не только студенты-философы, но и пара профессоров, порой подкидывавших такие задачи, что у меня ум за разум заходил, когда я пытался… нет, даже не решить поставленную задачу, а хотя бы просто понять смысл тех конструктов, что они предлагали создать. Впрочем, были в моем изрядно разросшемся списке знакомых и другие личности, но с ними я говорил о совсем иных вещах. И один из таких персонажей проживал достаточно близко от Ведерникова юрта, чтобы я имел возможность общаться с ним не только в виртуальности, но и вживую. Заказчик, первый из трех. Собственно, именно Савриил Моисеич Терской и привел двух других конструкторов, заинтересовавшихся «молодым дарованием», как выспренно высказался один из них. С самим Терским я познакомился в Ведерниковом юрте. Он сам нашел меня, поймал почти у ворот гимназии, одарил визиткой и предложил назначить время, удобное для деловой встречи. Так аукнулись мне разошедшиеся по городу иллюзорные цветы и звери.

– Время – деньги, Ерофей Павлович. Слышали такую поговорку? – с почти незаметной улыбкой ответил Терской, когда я поинтересовался, почему выбор исполнителя для его заказов пал на меня. – Конструирование подобных воздействий, действительно, не представляет для меня никакой сложности, но… их стоимость не окупает затраченного времени.

– Тогда зачем вообще брать такие заказы? – рассматривая лист с требованиями к создаваемому воздействию, спросил я.

– Постоянные клиенты требуют уважения. – Развел пухлыми руками Савриил Моисеич. – Сегодня я откажусь оказать хорошему человеку маленькую услугу за небольшие деньги, а завтра он обратится с крупным заказом к конкурентам, да еще и будет считать меня слишком много возомнившем о себе типом. Оно мне нужно?

– Понимаю, – кивнул я. – А так мелкая услуга будет оказана, и вы получите достаточно времени для более серьезной работы.

– Приятно иметь дело с умными людьми, Ерофей Павлович. – Сверкнув стеклами вычурного пенсне, вновь улыбнулся мой собеседник и пригубил кофе из маленькой чашки, совершенно теряющейся в его ладони. Не обращая внимания на гул, царящий в кафе, я задумчиво покивал и вновь погрузился в изучение требований, предъявляемых заказчиком к нужному ему конструкту. В принципе, ничего сложного… но пару дней над расчетами посидеть придется. Нет, можно, конечно, сотворить необходимое воздействие прямым волевым усилием, но как потом сдать его заказчику? Он-то почти наверняка не имеет представления о подходе волхвов.

– И что я буду получать за создание ваших конструктов? – спросил я.

– М-м… пятьдесят процентов? – протянул Терской. Я недоуменно покосился на собеседника и растянул губы в неестественной улыбке.

– Хорошая шутка, Савриил Моисеич. Но у меня другое предложение – девяносто процентов мне, десять вам. Как посреднику.

– Ваш юмор не менее занятен, Ерофей Павлович. – Мужчина отставил опустевшую чашку и, сняв свое чудаковатое пенсне, взглянул на меня без тени усмешки. – Но мое имя и картотека клиентов стоят дороже посреднической доли. Шестьдесят процентов вам, сорок мне.

– Да, уважаемое имя дорогого стоит. Но ведь и работа стоит недешево, а? Восемьдесят пять на пятнадцать, – отозвался я.

– Шестьдесят пять на тридцать пять. Советы мастера тоже кое-что значат, особенно для начинающего конструктора. – Кажется, кто-то начал получать удовольствие от торга?

– Восемьдесят на двадцать, только из уважения к мастеру. – Я изобразил уважительный поклон, не вставая с легкого кресла. Получилось так себе.

– Хазарин, без ножа режешь! – фыркнул Терской и, вновь посерьезнев, договорил: – Семьдесят на тридцать. И это мое последнее предложение.

– Кто бы говорил, Савриил Моисеич! – улыбнулся я. – Семьдесят пять.

– Вот же семя Буланово, – вздохнул мой собеседник и махнул рукой. – Ладно уж. Не зря же говорят, что два хороших человека всегда могут договориться, не так ли?

– Подпишем ряд? – спросил я. В ответ Терской кивнул и тут же скинул на мое зеркало нужный документ, оказавшийся совсем небольшим.

– Под гарантию твоего сертификата, – напомнил собеседник, и первый мой официальный договор был заключен.

Подозреваю, что первые поделки, переданные Терскому, дальше него и не уходили. И лишь когда конструктор убедился, что его заказы исполняются на достойном уровне, началась настоящая работа. Это я ощутил на своем кошельке, буквально. Ведь одно дело создавать простейшие конструкты, стоящие от силы три-пять рублей, и совсем другое – воздействия, от продажи которых мой казначейский счет стал пополняться на десять-пятнадцать рублей за раз. Да, такие заказы поначалу были нечастыми, один-два раза в месяц, но в апреле, незадолго до первой годовщины моего «переселения», Савриил Моисеич свел меня с парой своих коллег, перед которыми неосторожно похвастался «толковым помощником», избавившим его от головной боли с несвоевременными заказами. Коллеги порадовались за друга и потребовали делиться. Видимо, сами они тоже не горели желанием заниматься дешевой рутиной, когда горят куда более сложные, интересные и дорогие заказы. Правда, в отличие от Терского, живущего в Новочеркасске, которому я сдавал готовые конструкты, так сказать, в натуральном виде, его коллегам я отсылал лишь законченные расчеты, что повлияло на раздел прибыли не в лучшую для меня сторону. Но ведь и шестьдесят пять на тридцать пять тоже неплохо. В этом я убедился, когда обнаружил, что величина патентных отчислений и прибыли от торговли иллюзиями сравнялась с моим доходом от работы на конструкторов. С такими деньгами уже можно реально думать о переезде, который из неопределенной перспективы, чем дальше, тем больше становился, пожалуй, единственным реальным выходом из ситуации.

Отношения с Бийскими наладить не удалось. С хутора, конечно, меня никто не гнал, да и обязанности попечителей ни Богдан Бранич, ни Ружана Немировна снимать с себя не спешили. Но общение с ними стало формальным и холодным. Непонимание и постоянные увиливания Бийских от выяснения причин происходящего выводили меня из себя. Бесили, если уж быть совсем точным. И как будто этого было мало, остальная часть семейства вдруг повела себя так же, как и старшие Бийские. Это я понял, когда обнаружил, что их зеркомы сбрасывают мои звонки. «Черный список» во всей его красе. И приезд семьи Брана Богданича, с началом летних каникул, только подтвердил мои подозрения. Люди, которые чуть больше полугода назад относились ко мне с теплом, вдруг стали смотреть на меня как на пустое место. Мара с Олегом отводили глаза и старались не оставаться со мной наедине, словно боялись расспросов, и только Злата ничуть не изменила своего отношения. Для одиннадцатилетней егозы я так и остался «Ерофейкой», подарившим ей «почти настоящего» белого медведя. Ну да, проще не забивать девчонке голову всякой ерундой, чем требовать от нее сохранить в секрете причины, по которым этот самый «Ерофейка» перешел из разряда хотя бы хороших знакомых в категорию людей, общение с которыми нежелательно. Дурь и муть.