Читать книгу "Непоборимый Мирович - Вячеслав Софронов"

Наконец стало настолько темно, что с трудом можно было различить продырявленный во многих местах холст с мишенями, и он построил свое капральство.

– Завтра будем учиться, как правильно стрелять всем вместе, как это делается в бою: падением или нидерфален, плутонгами и залпом. Понять это не особо трудно, а во второй половине дня займемся приемами штыкового боя.

– И опять без обеда, что ли? – громко спросил кто-то невидимый ему из заднего ряда.

– Для того, чтобы задать командиру вопрос, прежде всего требуется попросить на то разрешения. Рядовой должен спрашивать так: «Разрешите обратиться, ваше благородие», а потом уже, коль будет позволено, спрашивать. Все понятно?

Капральство недружно ответило, и Василий понял их недовольство: он вроде как правильно поступил – чтобы не тратить время, не повел на обед, но солдаты, особенно старослужащие, посчитали себя незаслуженно обиженными и теперь всеми способами давали понять ему выкриками не по уставу, что он поступил неправильно.

«Что ж! – решил он для себя. – Перетерплю и это, зато потом, – в чем он нисколечко не сомневался, – вымуштрую так, что любо-дорого посмотреть будет».

5

Но на другой день учения пришлось на время прервать, поскольку на общем построении было объявлено, что их роту, где служил Мирович, отправляют на заготовку дров. Объяснили это тем, будто бы повара и кашевары жаловались на нехватку топлива. Вот начальство и решило отрядить целую роту на заготовку, тем более что было неизвестно, сколько они будут находиться в лагере. Дрова могут всегда пригодиться. Всем приказано было взять топоры и до обеда нарубить в ближайшей роще дров столько, чтобы хватило на несколько дней. Вместе с ротой отправляли два десятка подвод.

Наблюдать за всем этим должен был поручик Трусов, но он, сославшись на какие-то неотложные дела, отправил вместо себя подпоручика Лаврентия Желонина. Тому деваться было некуда. Почувствовав свое старшинство, он не упустил случая покомандовать и тут же собрал всех ротных капралов и потребовал от них следить за исполнением приказа. И от себя добавил, чтобы никто из рядовых не бездельничал и работал исправно. А самое главное, не приведи Господь, не случилось бы так, что кто-то из роты вдруг сбежит или потеряется в лесу. Спрос в таком случае с них будет нешуточный! Капралы выслушали его наставления молча. Вопросов к Желонину не последовало, и они отправились в свои капральства, чтобы вести их на работу. Солдаты, особенно старослужащие, узнав о предстоящей вылазке в лес, обрадовались представившемуся случаю не участвовать в надоевших им учениях. Поэтому настроение у всех было словно перед престольным праздником – построились быстро, без обычных окриков и нареканий.

Утро выдалось солнечным… Да и день обещал быть жарким, поэтому все шли, придерживаясь за телеги, весело, даже чуть расслабленно, с некоторым превосходством поглядывая на тех, кто отправлялся на позиции продолжать обучение. Вскоре рота обогнула вчерашний овраг, где все еще висели изодранные в клочья мишени для стрельбы. Затем прошли по узкой, проложенной меж посевами, дороге через ржаное поле и примерно через версту с небольшим достигли аккуратной на вид рощицы, состоящей из дубов, немногих лип и особняком по склону холма растущих берез.

Мирович даже содрогнулся от мысли, что им придется губить эту красоту, и глянул в сторону подпоручика, выбиравшего место для рубки. Того, казалось, ничуть не смущало, что они сейчас повалят большую часть не один десяток лет растущих здесь деревьев, которые местное население по какой-то причине пощадило и не пустило под вырубку. Он быстрым шагом прошел от начала рощицы до ее середины и показал, куда и какой роте вставать, и после этого, приказав капралам наблюдать за работой, углубился в глубь рощи, видимо, желая пройти ее до самого конца.

Мирович уверенно, словно ему всю жизнь приходилось заниматься заготовкой леса, расставил попарно свое капральство и велел возницам подъехать как можно ближе к лесорубам для удобства погрузки. Постояв некоторое время, он со вздохом проводил взглядом первое срубленное дерево, которое тяжко рухнуло на землю, ломая при падении тонкие ветви. Не желая видеть, как вскоре от остальных, набиравших силу дубов, останутся жалкие пеньки, он пошел краем рощи, надеясь отвлечься от печального зрелища и с вершины холма получше рассмотреть городок, возле которого их армия встала лагерем.

Пройдя половину пути, он заметил за деревьями какие-то тени и резко остановился, проверив, на месте ли его шпага. Василий тут же пожалел, что не взял с собой мушкет или хотя бы заряженный пистолет на случай непредвиденной опасности. Он предположил, что в роще прячутся вражеские лазутчики, и раздумывал, не кликнуть ли кого на помощь, чтобы изловить их или самому попытаться выследить и узнать, сколько их. Он встал за толстенный ствол старого, разросшегося на опушке дуба, и внимательно вгляделся в сумрак рощи.

Вскоре он различил две человеческие фигуры и облегченно вздохнул – то были девушка и молодой парень, почти мальчишка, которые собирали в охапку упавшие на землю старые ветки. Рядом с ними виднелась куча уже собранного ими хвороста, и парнишка в коричневой курточке обвязывал ее принесенной с собой веревкой, чтобы не растерять часть веток по дороге. А девушке, на его взгляд, было не больше семнадцати лет. У нее поверх серого длинного платья был надет белый передник, а на голове – шапочка в виде чепца, из-под которой выбивались вьющиеся русые волосы. Собиратели хвороста никак не походили на лазутчиков и вряд ли подозревали, что вблизи от них русские солдаты крушат их рощу, поскольку стук топоров сюда не долетал. Сами же они собирали в ней лишь упавшие ветви, не желая рубить деревья.

Поняв, что девушки с мальчишкой опасаться ему нечего, Василий вышел из-за скрывавшего его ствола и не торопясь направился к ним. Ему было интересно, откуда они пришли, поскольку, если бы они были из городка, то не могли бы пройти мимо русских солдат, хозяйничавших в роще. Его сейчас не волновало, что он оставил свое капральство без присмотра или что кто-то из сослуживцев может увидеть его шатающимся непонятно где и зачем, а потом, чтобы выслужиться, доложить по начальству.

Его взволновала тонкая фигура девушки, которая показалась ему если не лесной феей, то очень на нее похожей, настолько легко и обворожительно смотрелась она в солнечных бликах, проникавших в рощу через крону листвы и озаряя собирателей хвороста. И Василию захотелось во что бы то ни стало узнать ее имя, познакомиться, а если удастся, то и проводить до дома. Он не знал, зачем это ему… Ведь не сегодня завтра они выступят в поход, а впереди его ждут сражения, и неизвестно, чем все закончится. Но он был так рад встрече с похожей на фею девушкой, что ему казалось, будто бы он не шел, а летел над землей, и даже ощущал у себя за спиной крылья, позволяющие ему парить. Он знал: так случается во сне, когда ты вдруг взмыл в воздух и долго-долго летишь, пока какая-то сила не начнет тянуть тебя обратно к земле, и ты пытаешься ее превозмочь, вновь вспархиваешь вверх, но уже ненадолго, совсем на чуть-чуть… И сейчас, напитанный солнцем, запахом прошлогодней листвы, отводя от лица зеленоватое узорочье похожих на множество ладошек листьев, он ощущал невесомость своего тела, но вот только башмаки и военная форма не позволяли ему взмыть вверх, как случалось во сне.