Читать книгу "Аристократия и Демос. Политическая элита архаических и классических Афин - Игорь Суриков"

Мильтиад стоит на рубеже двух эпох греческой и особенно афинской истории. Сформировавшись как личность в условиях архаического аристократического этоса, он не смог найти себе место в новых условиях послеклисфеновских, демократических Афин. Судьба «осужденного победителя» – первый образец столкновения индивида и коллектива в условиях афинской демократии V в. до н. э. Политические деятели, принадлежавшие к следующему за Мильтиадом поколению, насколько можно судить, в известной степени извлекли урок из постигшего его несчастья. Их приемы в политической жизни (независимо от их убеждений) стали во многом иными, более приспособленными к суверенитету демоса, что позволяло им сохранять влияние на протяжении более длительных хронологических отрезков.

Лекция 9. Аристид и Фемистокл

Политическое устройство любого государства в значительной степени зависит от положения и роли основных имеющихся в нем социальных групп. Это положение в полной мере применимо и к демократическому афинскому полису V в. до н. э. Афинская демократия, появившаяся на свет в результате реформ Клисфена на рубеже архаической и классической эпох, на протяжении последующих десятилетий постоянно развивалась и модифицировалась, постепенно приобретая свою окончательную форму. Можно говорить о нескольких этапах или ступенях ее становления – «от Клисфена до Перикла». Если вначале это была так называемая «гоплитская демократия», имевшая в качестве своей главной опоры слой среднезажиточных крестьян, которые служили в фаланге (солоновский класс зевгитов), а к тому же еще демократия с сильным аристократическим оттенком, выражавшимся в том, что высшие полисные должности по-прежнему находились в руках знатной элиты, и в силу всего этого демократия в достаточной мере умеренная и консервативная, – то в дальнейшем усилились ее радикальные элементы, возросло значение тех граждан, которые стояли по своему достатку ниже гоплитского статуса.

В частности, важную роль в радикализации демократического строя сыграла морская программа Фемистокла, реализованная в 480-х гг. до н. э. и приведшая к созданию мощного военного флота. В качестве гребцов на афинских триерах использовались прежде всего представители низшего из солоновских классов – феты, беднейшие граждане, доходы которых не позволяли им приобрести паноплию и встать в ряды фаланги. Ранее они привлекались в полисное ополчение лишь в качестве легковооруженных воинов, играли вспомогательную роль и не определяли исход сражений. Соответственно, и политическая роль этой части гражданского коллектива была весьма незначительной: ведь положение гражданина в античном полисе вообще в очень большой степени определялось именно его вкладом в военные предприятия государства.

Теперь же ситуация кардинально изменилась: поскольку основой афинских вооруженных сил являлся отныне флот, а не сухопутная армия, то и голос фетов в общественной жизни стал несравненно более весомым. Они получили моральное право влиять на судьбы полиса. Уже в силу этого демократия после Фемистокла была более ориентированной не на средние, а на наименее обеспеченные слои гражданского населения – и тем самым более радикальной. Тесная связь между возрастанием значения флота и движением демократического устройства от умеренных форм к крайним не ускользнула от внимания уже античных политических теоретиков. Насколько известно, первым, кто эксплицитно отметил это, был Псевдо-Ксенофонт (Аристотель. Афинская полития. 1. 2): «Справедливо в Афинах бедным и простому народу пользоваться преимуществом перед благородными и богатыми по той причине, что народ-то как раз и приводит в движение корабли и дает силу государству…»

Судя по всему, по инициативе того же Фемистокла в 487 г. до н. э. была осуществлена реформа архонтата: если раньше, со времен Солона, архонты избирались голосованием в народном собрании, то теперь их стали назначать по жребию. Эта важная мера была порождена каким-то конкретным политическим контекстом, но имела большое значение в долгосрочной перспективе, причем значение двоякого плана. С одной стороны, новый способ комплектования коллегии архонтов быстро привел к тому, что на посту, считавшемся высшим в государстве, все чаще стали оказываться не видные политические лидеры, как прежде, а, в сущности, почти случайные люди. А это, в свою очередь, становилось источником снижения реального значения архонтской магистратуры, а также и Ареопага, поскольку в состав последнего входили бывшие архонты. Таким образом, отходили на второй план институты, являвшиеся самыми древними в политии и по самой своей природе наименее совместимыми с народовластием. С другой стороны, введение жеребьевки на одном из ключевых участков политической системы само по себе знаменательно: как мы увидим чуть ниже, и дальнейшее развитие демократии сопровождалось нарастанием значимости принципа жребия.

Рассмотрим исторический контекст вышеперечисленных событий. Какие изменения произошли в противостоянии афинских группировок после Марафонской победы и осуждения Мильтиада?

После Марафона Балканская Греция и Афины в частности получили в общей сложности десятилетие мирной передышки. Всем было ясно, что это именно передышка – военные приготовления персов ни для кого не были секретом, – что столкновение «не на жизнь, а на смерть» совершенно неминуемо. И становилось чрезвычайно важно правильно использовать наступившее затишье, предугадать основные направления и характер грядущего удара и в соответствии с этим достойно подготовиться к нему. Наступила пора напряженного ожидания, и прежде всего в афинском полисе, граждане которого прекрасно помнили, что у персидского царя к ним особые счеты, что еще экспедиция 490 г. до н. э. направлялась в первую очередь против них.

Тем не менее ни о каком консенсусе в афинском полисе говорить не приходилось. В условиях молодой демократии по-прежнему кипела ожесточенная политическая борьба. Напомним, какой расклад сил был характерен на момент Марафонской битвы. Боролись друг с другом четыре крупные группировки, отличавшиеся друг от друга в основном внешнеполитической ориентацией. Группировка так называемых «друзей тиранов» (то есть сторонников Гиппия), возглавлявшаяся Гиппархом, сыном Харма, занимала проперсидские и проспартанские позиции, группировка Алкмеонидов, во главе которой стояли Ксантипп и Мегакл, сын Гиппократа, – антиспартанские и (умеренно) проперсидские, группировка Мильтиада – проспартанские и антиперсидские, наконец, группировка Фемистокла не проявляла особых симпатий ни к Персии, ни к Спарте, полагая, что Афины должны не особенно надеяться на чью-то помощь, а опираться главным образом на собственные силы.

Какие изменения внес в эту внутриполитическую обстановку Марафон? Перемены были достаточно серьезными. Теперь уже, насколько можно судить, открытых сторонников подчинения персам в городе не было и быть не могло: всем было понятно, что после унижения, нанесенного Ахеменидам на поле битвы, каких-либо милостей от них ждать не приходится и в случае капитуляции судьба афинян будет плачевной. Соответственно, стратегические разногласия между группировками сменились разногласиями тактическими: вопрос отныне стоял не о том, отражать или не отражать новое персидское нападение, а о том, каков наилучший способ его отражения.

Все это отразилось на соотношении значимости и влияния перечисленных группировок. Радикально ослабели позиции «друзей тиранов»: помимо того, что линия на соглашение с персами была полностью дискредитирована, еще и не было в живых Гиппия – той политической фигуры, на которую они делали ставку. Изгнанный тиран скончался, судя по всему, или уже в ходе персидской операции 490 г. до н. э., либо сразу после этого. Не столь сильны, как раньше, были и Алкмеониды: по их репутации наносили значительный удар ширившиеся слухи о попытке измены со стороны этого рода в самый момент Марафонского сражения. Независимо от обоснованности этих слухов, понятно, что само их наличие создавало для Алкмеонидов проблемы.