Читать книгу "Погружение разрешаю - Валерий Федоров"

Грунта достигли благополучно. Он был необыкновенный! Впечатление такое, что перед нами был поваленный ураганом лес, неизвестно как оказавшийся под водой. Я видел «деревья» – наклоненные, изогнутые, прямостоящие или упавшие. «Деревья» были почему-то без ветвей и сучков, какого-то неопределенного серо-зеленого цвета. Они «росли» хаотично, без всякого порядка. Больше всего было круглых обломков по метру или полтора длиной, загромождавших все дно, как после бурелома. Многие «бревна» были с отверстиями, словно с гнилой сердцевиной.

Пока Виноградов лавировал между «деревьями», я до рези в глазах всматривался в фантастический подводный пейзаж, неизвестно кем и когда сотворенный в морских пучинах. Мало-помалу разрозненные детали стали складываться в моем мозгу в целостную картину, и вдруг озарило: да это же древний лавовый поток – результат подводного излияния андезитовой лавы!

Как это я сразу не догадался? «Деревья» – вовсе и не деревья, а каменные трубы! Когда-то жидкая раскаленная лава текла по дну моря, разбиваясь на ручейки. Охлажденная водой, она покрывалась твердой коркой, а внутри «трубы» жидкая лава продолжала течь – недаром почти у всех труб в середине сохранилось отверстие. Так образовались длинные лежачие «бревна». Встретив на своем пути препятствие, лава поднималась на пригорок, застывала, и получались «пеньки» или «стволы». Итак, творцом каменного «леса» была раскаленная лава, попавшая в холодные объятия Нептуна. Я даже повеселел: так складно все получалось.

– Иван, вот она! – выпалил Петров. – Тормози, а то проскочим.

Пока я занимался изучением подводного ландшафта, Петров рыскал глазами между каменных стволов и углядел-таки то, ради чего мы, собственно, сюда опустились – плевротомарию.

Виноградов резко дал задний ход. Поднялись клубы мути, дно скрылось из вида.

– Спокойно, Иван, давай ляжем на грунт, подождем, пока муть осядет, – посоветовал Петров.

– Сейчас приму водички – и ляжем, – усмехнулся Виноградов.

– Только не внутрь!!! – заорали мы с Петровым в один голос.

– Не бойтесь, в забортную цистерну, чтобы утяжелить аппарат, – успокоил нас Иван.

Было слышно, как чавкает насос уравнительно-дифферентной цистерны. Потяжелевший «Омар» сел на дно. Мало-помалу течение (оно было несильным) унесло муть, вода просветлела, и в двух метрах перед собой я увидел невысокую желтоватую коническую раковину. Это была плевротомария. Та самая, особо редкая! Но видеть-то мы ее видели, а вот как поймать?

– Хоть видит око, да зуб неймет, – вспомнил я старую поговорку.

– Потеснитесь-ка, ребята, – сказал Виноградов, слезая со своего подвесного кресла вместе с пультом управления, – сейчас я ее поймаю.

Оттеснив нас с Петровым, Виноградов принялся за дело. Движением маховика он вывел механическую «руку» из гнезда, помахал ею, покрутил никелированной «кистью», пощелкал стальными «пальцами», одетыми в резиновые перчатки – все действовало исправно.

Попытка сходу взять моллюска не удалась, слишком велико было до него расстояние. Тогда Виноградов слегка толкнул аппарат вперед горизонтальными винтами, проехал на салазках по дну примерно метр и застыл над раковиной, как коршун над добычей. Теперь раковина оказалась прямо под нависшим над ней манипулятором. Иван осторожно, словно хирург, подвел кисть манипулятора к моллюску. Ему это не понравилось, и он стал медленно уползать в сторону. Тут Иван занес над моллюском раскрытую кисть манипулятора, примерился и – хвать его! Плевротомария оказалась в железной руке «Омара». Виноградов осторожно понес раковину влево, к контейнеру. Петров наблюдал в левый иллюминатор за положением манипулятора, и когда раковина оказалась точно над контейнером (это был ящик из нержавеющей стали с просверленными в днище маленькими дырочками), скомандовал: «Бросай!»

Иван резко разжал захват, и раковина упала вниз.

– Порядок! Она в контейнере, – сказал Петров, не отрываясь от иллюминатора.

Глаза Виноградова сияли.

– Вижу еще одну, – радостно выкрикнул я.

– Процесс пошел! – засмеялся Петров. – Продолжай, Иван…

Мы нашли несколько редких раковин, но, к сожалению, не все из них удалось поймать и аккуратно положить в контейнер. Маневрировать среди поваленных каменных «деревьев» было очень сложно, и некоторые моллюски, почуяв опасность, успевали скрыться. Но даже если моллюска удавалось настигнуть, то крайне сложно было так схватить его манипулятором, чтобы не повредить раковину, особенно самый хрупкий последний завиток. В итоге, когда стали в ангаре осматривать наш улов, выяснилось, что из четырех лежащих в контейнере моллюсков, только один имел неповрежденную раковину. Она и пополнила коллекционный сбор для музея ВНИРО, остальные, с дефектами раковины, послужили наградой тем. кто внес в поиски и поимку плевротомарий наибольший вклад. Отмечу, что меня среди этих счастливчиков не было.

Но я был весьма удовлетворен научным результатом погружения. Впечатление от увиденного мной было настолько велико, что с лихвой перекрыло «недостачу» в виде раковины. Я впервые увидел следы недавнего вулканического извержения андезитовой лавы в пределах материкового склона, причиной которого являлся, как говорят геологи, задуговый спрединг. Иными словами, в Южно-Китайском море в результате расширения морского дна активизировались тектонические процессы и в зоне материкового склона, где земная кора треснула и произошло точечное излияние довольно-таки жидкой лавы. Эта лава и создала подводную гору Санта-Мария. Конечно, в сравнении с типично океанической лавой, текущей подобно раскаленной «реке» где-нибудь на Гаваях, лава Южно-Китайского моря была более вязкой, но в то же время и не такой вязкой, чтобы быстро застывать недалеко от места излияния. Так и возникли каменные «трубы», «бревна», «пеньки» – в общем, то подобие лесной вырубки, которую я вначале воспринял как настоящую, вроде затопленного леса.

Вот этот каменный лес и облюбовали редчайшие моллюски, которых нам удалось разыскать с помощью подводного аппарата «Омар».

Глава 15

Национальное достояние

В марте 1983 года рыбопоисковое судно «Гидронавт» вышло из Владивостока и направилось в Охотское море. Март – время жестоких штормов в дальневосточных морях. На траверсе мыса Поворотный пришло штормовое предупреждение. Факсимильный аппарат «Ладога» нарисовал синоптическую карту с циклоном, который, словно паук, затянул все море паутиной изобар – линий одинакового давления. В середине циклона помещался маленький кружочек с цифрой «920». Таким низким было давление в центре циклона, в то время как нормальным считается давление 1000 миллибар (или 760 мм ртутного столба). «Ожидается волнение до семи баллов, – объявил по судовой трансляции старший помощник капитана Скорик, – крепить всё по-походному».

С особым старанием закрепляли в ангаре подводный аппарат «Тинро-2», стопорами и оттяжками. Двое суток мотало «Гидронавт» разъяренное море. От тяжких ударов волн содрогался корпус, заливало иллюминаторы ходовой рубки. В проливе Лаперуза шторм стих, море успокоилось. По воде бежали легкие белые барашки да изредка попадались небольшие льдины. Сквозь рваные тучи пробивались робкие лучи весеннего солнца.