Читать книгу "Хозяйка истории. В новой редакции М. Подпругина с приложением его доподлинных писем - Сергей Носов"

Образ текущих мыслей Е. В. Ковалевой в их постепенном развитии становился мне все более и более понятным. Я знал ее мнения, высказанные вслух по тем или иным предметам, порой весьма критические. Но двойным интересом отзывались во мне ее позитивные оценки чего бы то ни было.

Читатель будет удивлен, если я сообщу ему сейчас, что знал даже, какие именно слова в «огоньковском» кроссворде остались недоотгаданными Е. В. Ковалевой как-то в мартовский солнечный день по истечении ее сорокаминутного ожидания своей очереди в обычной, ничем не привлекательной парикмахерской. Между прочим, она сделала прическу, которую при иных обстоятельствах можно было бы назвать легкомысленной, что, как, впрочем, и самое упоминание парикмахерской в настоящем контексте, однозначно свидетельствует о ее возвращении к реалиям жизни.

Е. В. Ковалева проявляла, быть может, еще робко и незаметно для себя самой, но, конечно, зримо для нас неоспоримые признаки общительности.

Характерный пример. В марте месяце она была приглашена неким инженером-гидромехаником в Театр им. Моссовета на спектакль «Поющие пески», представлявший собой инсценировку известной пьесы Бориса Лавренева «Сорок первый». Несмотря на блестящую игру актеров (а может быть, благодаря ей), драматическое произведение о классовой несовместимости, в финале которого молодая красноармейка убивает любимого ею белогвардейца, произвело на Е. В. Ковалеву тягостное впечатление. Вместе с тем она нашла необходимым выразить инженеру слова горячей благодарности за проведенный с ним вечер и позволила не без проявлений, насколько мне известно, кокетства проводить себя натурально до дома. Сполна использовав предоставленное городским транспортом время для вполне продолжительной беседы, они еще более десяти минут что-то заинтересованно обсуждали у подъезда дома, где живет Е. В. Ковалева, причем та говорила достаточно много, явно желая произвести впечатление на инженера, а когда молчала, откровенно и недвусмысленно улыбалась, что отчетливо запечатлено на пленке. Лишь необыкновенной, для меня лично необъяснимой скромностью провожатого и, не могу не сказать, робостью можно объяснить тот замечательный факт, что история наша (история в самом широком значении этого слова) не осложнилась вдруг очередным непредвиденным поворотом сюжета. Он успевал в метро до закрытия, и они разошлись.

Стоит ли удивляться, что буквально на другой день инженер был призван на трехмесячные военные сборы? Он даже не успел попрощаться с Е. В. Ковалевой, так как в тот день у нее отключили телефон, разумеется, из-за неисправностей на телефонной станции.

Случай с инженером-гидромехаником был для меня определенным знаком: время не ждет.

Так же считало Руководство Программы.

Пора было действовать.

Глава одиннадцатая

Крымская тетя. — Операция начинается. — Мнимый таксист. — Я подхватываю эстафету. — Мои первые распоряжения

Мое сближение с Е. В. Ковалевой намечалось на май 1973 года и приурочивалось к ее поездке в Крым в качестве гостя своей тетки.

Антонина Игнатьевна, так звали тетку Е. В. Ковалевой, была пенсионеркой. В прошлом она заведовала хозяйственной частью одного из ялтинских домов культуры и отличалась, по нашим сведениям, изрядной энергичностью, предприимчивостью и приверженностью к табакокурению. Однако с осени 1969 года ввиду сахарного диабета вела малоподвижный образ жизни. На ее неоднократные и настойчивые приглашения погостить в Ялте Е. В. Ковалева отвечала неопределенными обещаниями (после гибели В. Ю. Волкова частота их переписки составляла примерно письмо в месяц).

Решение было принято в апреле. Е. В. Ковалева приобрела билет на самолет в Симферополь и за пять дней до вылета дала телеграмму Антонине Игнатьевне:

«ПРИЛЕТАЮ ДВАДЦАТЬ ПЯТОГО ВСТРЕЧАТЬ НЕ НАДО ЦЕЛУЮ ЛЕНА»

Могла ли представить Е. В. Ковалева, что этой малоинтересной телеграммой самолично дала сигнал к началу крупномасштабной операции?

Нет, никак не могла.

В свой срок телеграмма, спешу удивить читателя, до адресата не дошла. Задержка составила те же пять дней — время, более чем достаточное для изоляции крымской тетушки. Сработано четко.

В день вылета Елена Викторовна сильно волновалась, дважды переупаковывала вещи, особенно ее беспокоила коробка шоколадных конфет, которую она взяла тетке в подарок. Такси вызвала заблаговременно. За рулем сидел наш человек. Он повез Е. В. Ковалеву, и по дороге в Шереметьево, к испугу пассажирки, заглох двигатель. Машина остановилась. Водитель открыл капот и приступил к имитации ремонта системы зажигания. Пассажирка поглядывала на часы. «Успеем», — успокаивал ее водитель. Она хотела расплатиться, но мнимый таксист честно не брал деньги за невыполненную работу. Поймать же другое такси она не могла по причине нахождения ее вещей в багажнике этого.

В итоге они опоздали.

— Регистрация закончена, — услышала Е. В. Ковалева от очаровательной, на мой вкус, блондинки, эротизм удивительно музыкальных пальцев которой даже в столь ответственный момент закономерно питал мои изящные ассоциации.

— Как закончена?! — вскричала Елена Викторовна. — Еще же десять минут!..

— Регистрация прекращается за полчаса, — медленно проговорила блондинка очень приятным голосом — неожиданно низким, ровным, тембр легко запоминается.

— Ну, пожалуйста, — взмолилась Е. В. Ковалева, — еще можно успеть…

Напрасно, напрасно… Тщетный труд!

— Нет, — сказала блондинка. — Нельзя.

Рядом с ней стояли трое, как принято говорить, в партикулярном. Что до милиционера, то он отошел на второй план. Девушка то и дело поглядывала на аэрофлотского начальника, который был на всякий случай тоже тут, рядом, и ждал, когда в игру вступлю я.

Я сделал это так:

— Елена Викторовна! Вы ли это? Вот уж не ожидал вас увидеть!..

— Ой… вы, вы… — залепетала Е. В. Ковалева, она забыла мое имя-отчество, мы были знакомы едва-едва (не исключаю, что был принят в тот миг за кого-то другого). — Я опоздала на регистрацию!.. Из-за такси!.. — на глазах ее появились горькие слезы[149].

— Спокойно, Елена Викторовна, спокойно. Я тоже лечу этим рейсом и, как видите, не плачу.

Я не только не плакал, но еще и улыбался обворожительно.

— Самолет улетает!.. — услышал я всхлип.

— Не улетит! — сказал я галантно.

Я взмахнул корочками.

— Пожалуйста, будьте любезны, оформите побыстрее, эта женщина вместе со мной.

Аэрофлотский начальник чуть заметно кивнул головой. Нас оформляли. Я смотрел, как тонкие эротические пальцы прелестной блондинки непринужденно перелистывали мой скромный паспорт, право, не стоящий этих прикосновений. Видно, и в моей жизни наметился перелом. Что ж, прощай, прощай, любвеобильное прошлое — в смысле, этого, без берегов! Настоящее требует концентрации. Вот и берег — смотри! Подчиняюсь, не дрогнув душой.