Читать книгу "Нефартовый - Виктор Гусев"

Вот, например, Калининград. Октябрь 1996-го. В том, что Первый канал показывал игру местной «Балтики» с ЦСКА, не было ничего удивительного. Армейцы в верхней части турнирной таблицы соперничали с владикавказской «Аланией», которая в итоге довела дело до переигровки за «золото» со «Спартаком». И это определяло важность калининградского матча.

Тогда москвичи во главе с Александром Тархановым добрались до места назначения лишь со второй попытки. Сначала армейскому чартеру было по недоразумению отказано во вхождении в воздушное пространство Литвы. Пришлось вернуться домой и взлетать снова — уже с военного аэродрома на самолете командующего Балтийским флотом.

Я был заранее предупрежден, что займу место на трибуне, прямо среди зрителей. И вместе с микрофоном получил от дирекции стадиона что-то вроде плащ-палатки. Или тента. Веселенького такого: одна половина красная, другая — желтая. Одним словом, было сделано все, чтобы комментатор не затерялся в толпе.

Сейчас уже не припомню, как отработал тогда Тарас Безубяк. Но за каждое решение арбитра отвечал я. Свисток — и десятки глаз, а главное, столько же ушей, направлены на тебя: давай, оценивай, москвич! И как ни понижай голос, переходить на шепот ведь не станешь. Этого уже не поймут болельщики у экранов.

Короче, в итоге «выручили» футболисты ЦСКА, проигравшие 1:2, несмотря на гол своего первого в истории бразильца Леонидаса. А я с тех пор говорю, что позиция комментатора иногда может зависеть и от его комментаторской позиции.

Ночь с козой

В 97-м особых приключений на самих стадионах у меня вроде бы не было. Но чего стоила та тревожная ночь в Палермо!

Этот матч представлял интерес только для самых изощренных футбольных гурманов. В условиях борьбы за рейтинги сегодня вряд ли какой-либо из центральных телеканалов соблазнился бы на его показ. Судите сами: в феврале в игре за европейский Суперкубок «Ювентус» принимал «Пари-Сен-Жермен». Это была ответная встреча после сокрушительной победы итальянцев в Париже — 6:1! Вот и назначили матч хозяева не в Турине, а в теплых краях, получив на трибунах облепленного горами сицилийского стадиона «Ла Фаворита» 40 тысяч благодарных им зрителей. Еще бы: сам «Юве» с доставкой на дом!

Запомнились плакаты, вывешенные рядом с сохнущим бельем на узеньких улочках Палермо: «Ностра синьора» («Наша синьора»). В моей — и не только в моей — голове лозунг объединил традиционное прозвище клуба «Старая синьора» и ту самую мафиозную «Коза ностру», без которой Сицилия — не Сицилия.

Если матч не принес неожиданностей: ведомая забившим два мяча Алессандро Дель Пьеро команда Марчелло Липпи снова победила — 3:1, то с козой мне повстречаться пришлось. Она не имела никакого отношения к мафии, но полностью соответствовала черно-белым цветам «Ювентуса». И была привязана к батарее моего гостиничного номера.

— Надо было позвонить. Вы приехали поздно, после контрольного часа и не предупредили о задержке. Вот мы и отдали вашу комнату другому.

— Кому другому? Козе?

— Ее хозяин придет к завтраку. У него неотложные ночные дела. Других свободных номеров нет ни у нас, да и вообще нигде в городе. Болельщики съехались со всего юга. Не знаю, чем вам помочь. Впрочем… Кровать вообще-то до утра свободна: козе ведь ложиться не надо.

Козе понятно, что выбора у меня не было. Но, между прочим, ничего страшного. Она оказалась спокойной и в принципе не очень пахучей. Покидая отель поутру, я понял, что какие-то претензии возникли у ее вернувшегося хозяина. Наверно, требовал назад часть денег за номер. А что еще-то?

Что же касается Дель Пьеро, то личная встреча с ним состоялась не тогда, а после одного из матчей Лиги чемпионов, в котором он не принимал участия. Но вдруг после игры оказался в пресс-баре. По обилию пива, скорее всего, это было в Германии, но точно уже не помню.

Взяв у стойки кружку, я в тесноте сделал неловкий шаг назад и довольно сильно наступил на чью-то ногу. Повернулся — и увидел, что это он. Онемев, я еще не успел и слова сказать, а легендарный итальянец уже показывал мне… желтую карточку. В его руке ею стал «коустер» — круглая подставка для стаканов и кружек.

Народ аплодировал и ржал, мешая мне извиниться.

А я до сих пор удивляюсь: как смог отдавить такую маленькую ножку? Ведь, говорят, размер у Алессандро — 39-й, а кто-то утверждает, что даже 37-й. Чем, кстати, по мнению специалистов, во многом объяснялась точность и непредсказуемость его штрафных ударов.

Страшный сон комментатора

Наступил памятный 98-й, и осенью, вскоре после своего второго чемпионата мира, я на один из матчей команды Анатолия Бышовца в качестве пресс-атташе и комментатора отправился в Гранаду. Ту самую, о которой Михаил Светлов, услышав название немного по-другому, написал: «Гренада, Гренада, Гренада моя…»

В «гренадской волости», как ее красиво окрестил поэт, все было удивительно по-домашнему. Так, во время тренировки нашего будущего соперника по товарищеской встрече я стоял за воротами Сантьяго Канисареса и возвращал на поле мячи после ударов Фернандо Морьентенса, Фернандо Йерро и Рауля. Мастерство этих игроков известно, поэтому работы у меня было немного, а возможность понаблюдать — уникальная.

Там же я имел удовольствие познакомиться с легендарным голкипером Андони Субисарретой, в чем мне помог сопровождавший нас в поездке довольно известный в прошлом нападающий московских «Крыльев Советов» и «Спартака» Руперто Рупертович Сагасти, в детстве вместе с другими испанскими ребятишками привезенный в Советский Союз — подальше от полыхавшей у них дома гражданской войны.

Увы, «домашний» характер абсолютно всего в этом гостеприимном местечке вообще и на стадионе «Нуэво Лос-Карменос» в частности весьма негативным образом отразился на подготовке моей комментаторской позиции. Ее не было. Причем, если позволите такой неловкий оборот, не было ее еще в большей степени, чем в албанском Шкодере, то есть не было вообще.

Страшный сон комментатора — это опоздание на игру. Обычно снится транспортная пробка, которая мешает попасть на стадион. Иногда — тщетный поиск составов команд в темном подтрибунном помещении. Иногда — запертый снаружи туалет…

Приятная во всех отношениях Гранада предложила свой вариант, причем не во сне, а наяву.

16 тысяч болельщиков уже заняли места на трибунах, а я в панике метался вверх-вниз по ступенькам стадиона в поисках моего рабочего места. Трудно такое представить, но местная сторона элементарно забыла, где располагается подготовленная ею же комментаторская позиция. Точнее, в каком месте трибуны из-под пола торчит шнур с микрофоном. Ведь ни столика, ни наушников, ни монитора запланировано не было изначально.

Свое орудие труда я вырвал из рук болельщика, когда до первого удара по мячу оставались мгновения. Средних лет мужчина сосредоточенно дул в микрофон, видимо, пытаясь освоить его для дальнейшего использования в качестве рупора. Сидевшие вокруг земляки торопили — им не терпелось услышать над родным стадионом собственное хоровое скандирование, усиленное несуществующими динамиками. Мое сообщение о том, что микрофон пригоден исключительно для связи с далекой Москвой, было встречено ими с изрядной долей разочарования.