Читать книгу "Клуб мертвых поэтов - Марина Серова"

Я зажгла свет, почистила зубы и причесалась, потом взглянула на себя в зеркало. Да, по части бледности я могла посоревноваться с покойным Шелли… Было у меня в запасе одно средство от ночных кошмаров… Только слишком уж радикальное. Но, кажется, сейчас самое время его применить.

Я погасила свет, открыла дверь, в два шага пересекла лестничную площадку и постучала в дверь напротив. Марко открыл почти сразу – заспанный, в синей шелковой пижаме.

– Впустишь меня?

В ответ фотограф посторонился. Потом выглянул на лестницу, покрутил головой и, убедившись, что все спокойно, закрыл за мной дверь.

– Ты приглашал меня заходить в любое время, – мрачно сказала я. – Не возражаешь, что я вот так заявилась?

– Н-нет, конечно, нет, я очень рад. – Итальянец потер след от подушки на щеке. Таким – растрепанным и домашним – он показался мне очень милым. Поэтому я закинула руки ему на шею и поцеловала. Надо ли говорить, что ни о каких утопленниках я не вспоминала до самого утра?

Утро выдалось непривычно солнечным. И началось с чашки кофе, поданной прямо в постель. Двуспальная кровать в номере Марчелло оказалась на диво прочной, хотя на вид века шестнадцатого, и куда удобнее моей.

– Марчелло, это уже лишнее! – засмеялась я, но чашку все-таки приняла, отпила глоток и зажмурилась. – Послушай, где ты взял кофе? – изумилась я. Вряд ли фотограф таскает с собой по миру кофемашину, но на всякий случай я оглядела номер. В нем царил идеальный порядок. К слову, вещей у Марчелло было маловато – даже я взяла больше в двухдневное, как я тогда думала, путешествие. А у моего любовника с собой только фотокамера да кредитка!

– Ради тебя я готов совершать чудеса! – сверкая белоснежными зубами, произнес Марчелло.

Я поморщилась. Терпеть не могу телячьи нежности, а также клише и штампы. Если ты любишь кого-то по-настоящему, то без труда найдешь единственные в мире слова. А если это история на одну ночь – вот как у нас с красавцем фотографом, – то не стоит и стараться.

Прихлебывая кофе, я поглядывала на итальянца. Честно говоря, я не испытывала к Марчелло никаких чувств. В его постель меня толкнуло только одно – непреодолимое желание любой ценой избавиться от навязчивого кошмара. Чтобы не быть одной, я провела бы эту ночь с кем угодно. Приятно, что подвернулся этот милый фотограф. Признаюсь, сначала он показался мне подозрительным. Но сейчас, при свете дня, я могла только улыбнуться этим мыслям. В чем я могу подозревать фотографа? Ограбить меня, продать на органы или в подпольный бордель, сделав секс-рабыней, – ха-ха! Хотела бы я посмотреть на того, кто решится на такую глупость. Шпионаж – это давно уже не ко мне. Мафия – тоже не по мою душу. Так зачем ко мне прицепился красавчик итальянец? Загадка! Остается только предположить, что он действительно увлекся мной.

– Расскажи мне о себе! – попросил мой любовник.

Я закатила глаза. Вот это я ненавижу больше всего! Тетя мне часто говорит, что у меня мужская психология. Может, это правда? Ну что нам мешает поцеловаться на прощание, сказать друг другу «спасибо за чудный секс» и разбежаться? Нет, надо соблюдать какие-то дурацкие ритуалы – беседовать о родителях, привычках и хобби…

– Ты действительно хочешь знать, кто я, откуда и чем занимаюсь? – Я уставилась на фотографа с таким выражением лица, что единственно возможный ответ был: «Нет, дорогая, я просто пошутил». Но Марчелло оказался крепче, чем я думала.

– Конечно! – воскликнул он, усаживаясь на край кровати.

– Хорошо, – решительно сказала я. – Родилась я на другом конце земного шарика – далеко-далеко, в городе у моря. До Японии там рукой подать, а вот до Венеции очень далеко. Мой отец был военным. Очень жесткий и авторитарный человек. Воспитал меня целе-устремленной и волевой. В детстве я была как мальчишка – бегала, дралась, играла на полигоне. В шестнадцать влюбилась в красавца подводника. В восемнадцать поступила в элитное учебное заведение. В девятнадцать убила первого террориста. Сделала неплохую карьеру, но потом была вынуждена оставить службу. Теперь работаю на богатых людей, выполняю разные деликатные поручения. Я не замужем, детей у меня нет. Люблю крабов и икру морских ежей, хорошо прожаренные стейки и темное пиво. У меня всего одно хобби – я фанат кино. Люблю авторский кинематограф. Терпеть не могу кошек, а вот к собакам отношусь хорошо. Фотографироваться не люблю. Никогда в жизни больше не заведу роман с художником, особенно с тем, что рисует комиксы…

Марчелло смотрел на меня остановившимся взглядом. Видимо, пытался осмыслить услышанное.

– Что? – зло сказала я. – Ты хотел знать обо мне все? Вот тебе все. Теперь ты знаешь обо мне больше, чем моя тетя, с которой я живу в одной квартире. Теперь ты доволен?

Итальянец отвел взгляд. Я допила кофе и сунула чашку в руки любовнику.

– Милая, я хотел бы сделать несколько твоих снимков, – вдруг сказал Марчелло. Я уставилась на него с изумлением. Снимать любимую женщину на фоне палаццо – что может быть более скучным, пошлым и предсказуемым! Похоже, мне предстоит очень скоро разочароваться в Марчелло. И это обращение – «милая»… Хотя по-итальянски «кара» звучит не так слащаво.

– Вынуждена тебя разочаровать! – Я откинула одеяло и встала. Марчелло потянулся к фотокамере, но я хлопнула его по руке. – Даже не думай! У меня фотофобия. Панический страх фотографироваться. Чао!

Я оделась и покинула номер соседа. Первое, что встретило меня в моих собственных апартаментах, был придушенный звонок мобильного телефона. Я взглянула на экран – ничего себе! Двенадцать пропущенных вызовов за одно это утро! И все от господина Котова-старшего. Неужели, пока я тут боролась с кошмарами не вполне обычными способами, что-то случилось с Никитой?

Я немедленно позвонила.

– Евгения? – Голос Ильи Никитича звучал не так сурово, как во время нашего последнего разговора. – Вы все еще в Венеции? Хорошо, я волновался, что улетите первым же рейсом…

Да, господин Котов, именно так бы я и поступила, если бы не поручение Елены Граух! Что ж, судя по вежливому тону, мои акции снова поднялись в цене. Интересно, что же случилось. Господин Котов любезно развеял мои сомнения:

– Послушайте, вчера я был слишком резок с вами…

О, кажется, я единственный человек на планете Земля, перед которым извинился Илья Никитич!

– …вы должны понимать, что я очень волнуюсь за моего сына. Поскольку вы лучшая в своем деле, я хотел бы, чтобы вы вернулись и снова взяли на себя заботу о безопасности Никиты. И о его благополучном возвращении домой, естественно. Думаю, стоит удвоить ваш гонорар. Вы ведь не станете возражать, полагаю?

– Естественно, не стану, – очень вежливо ответила я. – А что же ваш личный юрист? Уже прилетел в Венецию и пообщался с Никитой?

С Котовым лучше не ссориться, поэтому я убрала даже легчайшие нотки язвительности из своего голоса.

– К сожалению, из этой затеи ничего не вышло, – вздохнул Илья Никитич. – Мой сын не пожелал разговаривать с ним и даже спустил его с лестницы этого… где они там живут…