Читать книгу "Милые обманщицы. Бессердечные - Сара Шепард"

Она осторожно подкатила к шкафу эргономичное офисное кресло отца, залезла на неустойчивое сиденье и кончиками пальцев вытащила альбом. Со страниц его пахнуло плесенью, а откуда-то из середины выпорхнула старая фотография, плавно приземлившаяся на недавно натертый деревянный пол. Спенсер нагнулась и подняла ее. На квадратном полароидном снимке была запечатлена беременная блондинка, черты ее лица были смазаны. Стояла она на фоне симпатичного кирпичного здания. На маму она не походила, и тем не менее что-то знакомое в ней было. Спенсер перевернула фото. На обратной стороне стояла дата – второе июня. Почти семнадцать лет назад. Может, это Оливия, ее суррогатная мать? Спенсер родилась в апреле, но, может быть, живот у Оливии пропал не сразу?

Спенсер вложила снимок обратно в альбом и принялась перелистывать страницы с фотографиями первокурсников. Отца нашла сразу. Он почти не изменился, только тогда его лицо было чуть более гладкое, да волосы гуще и длиннее, почти пушистые. Теперь надо найти мать… под девичьей фамилией – Макадам. Спенсер сделала глубокий вдох и открыла альбом на странице с буквой «М». А… вот и она. Такое же гладкое светлое каре до подбородка, такая же широкая ослепительная улыбка. Над фотографией желтел поблекший круг от кофейной чашки, которую отец Спенсер, возможно, специально ставил на эту страницу, чтобы альбом не закрывался и он мог часами созерцать любимую женщину.

В общем, она нашла подтверждение словам мамы: та действительно училась в Йельском университете.

Спенсер машинально перелистывала альбом. Все первокурсники, еще не знавшие, как трудно учиться на юридическом, радостно улыбались в объектив. Потом в мозгу Спенсер что-то щелкнуло. Она еще раз прочитала фамилию одного из студентов и внимательнее взглянула на его фотографию. С нее смотрел светловолосый парень, а нос его… этот крупный нос с горбинкой невозможно было не узнать. Эли всегда говорила, что, унаследуй она такой нос, то пошла бы прямиком к пластическому хирургу.

Перед глазами Спенсер поплыли круги. Должно быть, это очередная галлюцинация. Она еще раз прочитала фамилию студента. И еще раз. Кеннет ДиЛаурентис. Отец Эли.

Бип.

Альбом выпал из рук Спенсер. А в кармане кардигана вибрировал мобильник. Девушка глянула на окно. Ей вдруг показалось, что за ней наблюдают. Сейчас она действительно слышала чей-то смех или ей почудилось? Кто это там промелькнул за забором? С гулко бьющимся сердцем она открыла сообщение.

Думаешь, это безумие? Еще раз поройся на жестком диске отца… начни с «Д». Сама удивишься тому, что ты там найдешь.

Э.

16

Принцессы высшего сорта

Ханна и Айрис сидели за круглым столиком в столовой. Перед ними стояли дымящиеся чашки с латте, домашний йогурт и салаты из свежих фруктов. Они занимали, безусловно, самый лучший столик в зале – дальше всех от поста медсестер. Кроме того, со своего места они имели возможность наблюдать в окно за сексапильным дворником-садовником в облегающей термофутболке с длинным рукавом. Красавец энергично счищал снег с подъездной аллеи.

– О господи, – локтем подтолкнула Ханну Айрис. – Тара собирается есть говнику!

Ханна резко повернула голову. Тара, сидевшая вместе с Алексис и Руби за их всегдашним столиком – тем самым, к которому пару дней назад пригласили и Ханну, – как раз сунула в рот ягодку голубики.

– Фу-у-у-у! – громко и в унисон воскликнули Ханна с Айрис. Голубику в лечебнице почему-то называли говникой, и лакомиться ею считалось верхом неприличия.

Тара перестала жевать и с надеждой улыбнулась им.

– Привет, Ханна! На что вы фукаете?

– На тебя, – усмехнулась Айрис.

Улыбка с губ Тары испарилась. Ее пухлые щеки залила краска смущения. Глаза метнули в Ханну злобный взгляд. Та надменно отвернулась и сделала вид, будто ничего не заметила. Потом Айрис встала, бросила йогурт в урну.

– Пойдем, Хан. Покажу тебе кое-что. – Она взяла Ханну за руку.

– Куда вы? – жалобно крикнула им вслед Тара, но Ханна с Айрис ответить не удосужились.

Они покинули столовую и зашагали по длинному коридору к больничным палатам.

– Видела ее туфли? – фыркнула Айрис. – Она утверждает, что это Tory Burch, но они, скорей всего, куплены в Payless[25].

Ханна хихикнула и немедленно испытала укол совести: Тара была первой девчонкой, которая с ней заговорила. Но… что делать? Ханна же не виновата, что Тара такая бестолковая.

И к тому же общение с Айрис действительно скрашивало пребывание Ханны в лечебнице Эддисон-Стивенс, которую все здесь называли Санаторием. Айрис показала Ханне тренажерный зал и спа-салон – откуда вчера вечером они стащили очищающую и тонизирующую косметику, а также молочные маски – и сделали друг другу массаж лица. Утром Ханна проснулась на постельном белье высочайшего качества отдохнувшей, как никогда, и в приподнятом настроении: благодаря экологически чистым фруктам и овощам, которыми она здесь питалась, ноги у нее похудели.

Ханна с Айрис подружились мгновенно и теперь часами беседовали в своей палате. Айрис откровенно призналась, что в Санаторий ее привело расстройство пищевого поведения – «единственная приемлемая причина, по которой можно оказаться здесь», добавила она. Ханна поспешила сообщить, что ее сюда тоже отправили из-за проблем с питанием, – что отчасти было правдой. Айрис рассказала, что первый раз ее госпитализировали в седьмом классе: она целую неделю крошки в рот не брала. Выписали где-то к летним каникулам – примерно в то время, когда пропала Эли, невольно отметила про себя Ханна, – но осенью она опять сильно похудела, и в начале октября мама заставила ее вернуться сюда. Айрис случалось лежать и в других клиниках, но в Эддисон-Стивенс ей нравилось больше всего.

Зная, что Айрис страдает пищевым расстройством, Ханна меньше стыдилась своих собственных проблем, связанных с питанием. В надежных стенах их палаты она не старалась прятать дневник питания – его она начала вести летом после седьмого класса, – в котором учитывала все потребленные за день калории. Не пугалась, если Айрис заставала ее за попыткой влезть в джинсы, которые носила в восьмом классе. Их Ханна специально взяла с собой, чтобы по ним проверять, полнеет она или худеет. Как выяснилось, в шкафу Айрис тоже лежит пара старых джинсов маленького размера.

Какую бы цель ни преследовал «Э», отправляя Ханну в эту лечебницу, ее пребывание здесь возымело положительный эффект. В связи с чем у девушки возникло новое предположение: возможно, «Э» вовсе и не враг ей. Возможно, он просто хотел увезти ее из Роузвуда, чтобы защитить от человека, устроившего пожар.

Сейчас Ханна шла следом за Айрис по коридору со стенами цвета шафрана. Дойдя до неприметной двери с табличкой «ЗАПАСНОЙ ВЫХОД», Айрис приставила палец к губам и набрала цифровой код на маленькой кнопочной панели слева от дверной ручки. Щелкнул замок, дверь открылась. По металлической лестнице они поднялись в крошечную уютную комнатку, где умещались всего два мягких кресла. Все четыре стены покрывали граффити – изумительные изображения человеческих лиц, больших разветвленных деревьев и двух сов, нарисованных схематично, как в комиксах, – а также масса надписей и накорябанных имен. На подоконнике лежала огромная кипа контрабандных журналов People и US Weekly.