Читать книгу "Алина - Сергей и Дина Волсини"

– Кто это тебе звонит?

Она, по обыкновению, как будто и не слышала его, только поджала губы и продолжала рулить, вся подавшись вперед. Он хрипло произнес:

– Лия, я тебя, кажется, спрашиваю. Кто это шлет тебе письма в такое время?

– Это у меня! – раздался сзади голосок Алины. – Пришли сообщения, вот, посмотри. Кстати, их еще вчера мне отправили, а доставлено только сейчас…

– Лия, – не отставал Мишаня и еще крепче обхватил спинку водительского сиденья.

– Я не знаю, – медленно ответила она, не отрываясь от дороги.

– То есть как, не знаешь?

– Ты разве видел, чтобы я доставала телефон?

– Так достань. Давай я посмотрю.

Она промолчала. Мишаня смотрел на нее, требуя ответа, мне слышно было его пьяное сопенье. Как не вовремя он затеял этот спор, как бы теперь его утихомирить – только и успел я подумать, как в следующую минуту что-то темное метнулось слева от меня, и тихо вскрикнула Лия. Я увидел, что Мишаня держал ее за горло, прижав голову к спинке сиденья. На мгновенье время как будто остановилось, и перед глазами у меня поплыла картина словно в замедленном кино: вот руки у Лии медленно сползают с руля, вот мы накреняемся вправо, ползем, цепляясь за камни, а потом вдруг подпрыгиваем и несемся быстро-быстро куда-то вниз… Я очнулся, схватил руль.

– Ты что делаешь?! – заорал я на Мишаню, который вместо того, чтобы отпустить Лию и помочь мне выровнять машину, зачем-то полез вперед, мне под руку.

– Телефон хочу посмотреть… – прохрипел он.

Я ударил его кулаком. Другой рукой вздернул ручной тормоз. Машину качнуло и повело кривым зигзагом по мокрой дороге. В руках у меня запрыгал непослушный руль. Нас тащило неизвестно куда. «Только бы не встречная машина», подумал я, мы не смогли бы увернуться от удара. Но света фар впереди, кажется, не было. Вокруг вообще не было ничего, кроме тумана.

Сверху на нас обрушились ветви деревьев. Мы продирались сквозь них, подскакивая на кочках или камнях – стало ясно, что мы съехали с дороги. Прутья, листья с треском ударяли в лобовое стекло и скрежетали дальше по крыше. Мы могли бы оказаться в их сетях и встать, но, как назло, наша машина была сильнее и мощно таранила нас дальше.

Внизу раздался тупой удар. Машина встала. Я боялся пошевелиться – вдруг она тронется снова. Потом осторожно открыл дверцу: мы стояли посреди стволов и высокой травы, уперевшись бампером в поваленное дерево. Слава богу, нас остановило до начала скользкого покатого склона… Я вышел, чтобы отдышаться.

Сердце стучало, в голове творилось черт знает что. Мне хотелось одного – хорошенько отмутузить Мишаню за все, что происходило сейчас со мной. Резким движением я распахнул заднюю дверь, намереваясь вытащить его на свет божий и набить ему морду прямо здесь, в лесу. В потолке зажглась лампочка, осветив салон. Мишаня мешком лежал между сиденьями, на лице у него была кровь. Алина тихонько плакала, сжавшись в углу. Я посмотрел на Лию, она сидела, закрыв руками лицо, и, наверно, тоже рыдала.

Я тронул Мишаню за плечо, развернул к себе. Он тут же пришел в себя и забормотал:

– Что, уже приехали? Я, кажется, заснул… Где мы? Что-то я не пойму… Ребят, а что происходит-то? Мы почему не едем? Лех, ты что на меня так уставился? Мы почему не едем?..

Я передумал бить его.

Закрыл дверцу, обошел машину и сел за руль. Лия, ничего не говоря, послушно скользнула на пассажирское сиденье.

Я стоял на крыльце и курил. Все тело мое тряслось и дрожало изнутри, но на этот раз не от холода. Я еще не испытывал радости и не вполне даже осознавал, какая беда могла с нами случиться и не случилась; я еще говорил, отвечал, шел к дому и открывал дверь, но делал все как во сне, а сам будто был не здесь, а где-то в стороне, и смотрел на себя откуда-то сверху. Все пережитое еще бурлило во мне, я никак не мог успокоиться и поверить, что все позади, и чувствовал себя так, словно в следующую минуту должен буду снова собраться и бросить все силы для чего-то, для какого-то спасения. Разум говорил мне, что все закончилось и что мы вернулись домой целы и невредимы, но сердце ходуном ходило от волненья, из головы не шел страшный непроглядный туман, охапки веток, свет мокрых фонарей, размытая неясная дорога…

Кажется, я впервые и сам был бы рад поболтать с кем-нибудь, да хоть с Мишаней, только бы не стоять тут одному, но Мишаня давно уже храпел в пьяном забытье – он снова заснул по пути домой, а когда приехали, очнулся, выскочил из машины первым и побежал, шатаясь, к дому, забыв, что у него не было ключей. Лия открыла ему дверь. Через некоторое время послышались его громкие возгласы, несколько раз у них что-то падало, стукалось об пол, Алина вздрагивала и с тревогой поглядывала на их окна, но вскоре там все затихло, свет погас. Мы увидели, как в темноте неслышно открылась и затворилась дверь – это Лия вышла из дома. Тень ее мелькнула на дорожке и стала спускаться вниз.

– Ну вот куда она собралась среди ночи, – тихо заворчала Алина. – Мало нам приключений, что ли, на сегодня… И что за дурацкая привычка? Обязательно ей надо выйти перед сном… Здесь-то зачем одной ходить? Мало ли что… Алеш, – она потерлась о мое плечо.

– Что?

– Сходи за ней, а? Мишаня храпеть будет до самого утра, его теперь из пушки не разбудишь. А она будет вот так ходить всю ночь под дождем, я ее знаю… Ну пожалуйста, я тебя очень прошу… Сходишь? Чтобы ничего не случилось. А то я волнуюсь…

Я пообещал, все еще не думая, все еще во сне.

– Побудь с ней там, на улице, а потом проводи ее домой. Ладно? Она тебя послушается. А то я спать не буду, зная, что она там одна где-то ходит.

Алина чмокнула меня и побежала в душ, согреваться.

Как быстро она пришла в себя, как будто ничего и не случилось! Вот она уже снова думает о горячем душе, о чае, о завтрашнем дне, и привычно беспокоится о сестре. Я не стал удерживать ее – не успел, да и неловко мне было признаваться ей в том, что сам я был все еще взволнован, что все тело мое содрогалось и что мне хотелось посидеть с ней, успокоиться, побыть вдвоем… Я даже был готов к тому, что она бросится мне на шею, расплачется, а я стану ее прижимать ее к себе, утешая – разве не так обычно ведут себя люди после сильных переживаний? Или обнимет меня со словами восхищения и благодарности – все-таки я только что спас наши жизни… Но Алина исчезла, а я остался стоять. Голова моя не соображала. Я не знал, что делать: бежать за Лией, будить Мишаню, плюнуть на все и идти спать? Нет, заснуть я бы не смог – внутри у меня все тряслось и ходило ходуном, перехватывало дыхание, в груди то сжималось, то гулкими ударами раскачивалось сердце.

Алина сказала идти за Лией. Но что я ей скажу? Не могу же я приказать ей идти в дом, к мужу?..

Я вышел на крыльцо, выкурил одну за другой, кажется, три сигареты, но лучше себя не почувствовал, даже стоять не мог спокойно, все ерзал на месте, то спускался на землю, то вставал на ступени, наклонялся к перилам, хватался за голову и закрывал руками лицо. Мне хотелось убрать из головы преследовавшие меня картины, но они словно вцепились в меня и не отпускали; мне все казалось, что я снова за рулем, что машину несет неведомо куда и что мы вот-вот свалимся с обрыва – наваждение какое-то. Я тряс головой, стонал и чертыхался, оглядывался кругом, распахивая глаза и убеждая себя, что я дома и что все кончено, но в черной темноте вокруг меня не было ничего, ни одной живой души, не с кем было и словом перекинуться, и меня снова затягивало в переживания, все повторялось по кругу. Голову сдавливало тисками, я рвался куда-то и в то же самое время стоял как пень, не в силах сойти с места, будто прирос к этому крыльцу. Куда идти, что делать? Никого кроме меня не волнует произошедшее, с обидой думал я, представляя крепко спящего Мишаню и Алину, шумевшую в душе водой… И продолжал проживать какое-то странное и мучительное чувство, стоя один в темноте. Начинала болеть голова, и тоже непривычно, странно, не вся целиком, а в одном только места у правого виска, как будто кто-то воткнул туда металлический штырь и медленно проворачивал его.