Читать книгу "Рандеву в Лиссабоне - Айрис Денбери"

— Я вижу только белые полотнища в окне. И больше ничего.

— Вы просто не понимаете, — засмеялся он. — Продолжайте наблюдать. Сейчас вы увидите, как из каждого окна они начнут махать полотенцами, простынями и скатертями. Может быть, и рубашками. Это и будет ответ. Они нас ждут, и это означает «Добро пожаловать!».

Мануэл перестал подавать сигналы, их уже, конечно, услышали, и из каждого окна махали белыми полотнищами.

Мануэл спустился на самое дно долины, пересек по узкому мостику небольшую речку и снова стал подниматься по дороге вверх. Вскоре он остановил машину у обочины, где их уже ожидали несколько женщин и крепкого сложения парень.

— Дальше пойдем пешком, даже для меня это слишком крутая дорога, чтобы вести машину. Но придет время, и мы построим здесь новую дорогу, так, чтобы подъезжать к самому порогу нашего дома.

Дженис удивлялась, как здесь могли проезжать телеги. Мануэл вел ее за руку, помогая перескакивать через ямы. За ними шла небольшая процессия слуг, которые несли чемоданы и корзины на головах, прекрасно балансируя, как будто это были просто короны.

— Португальские женщины носят на головах такие тяжести без всяких усилий, — сказала Дженис. — Однажды в гостинице я попробовала проделать подобное с небольшой сумкой, но сразу чуть не уронила ее через балконную балюстраду на мостовую.

— Но вам не положено делать подобные вещи. Для этого у нас есть люди, они всегда делают это для нас.

Она только вздохнула, принимая образ жизни семьи Карвалью, когда их богатство давало им возможность использовать людей почти на феодальном уровне. Казавшийся сверху кукольным, ближе дом оказался длинным белым зданием с большими крытыми тенистыми террасами, с западной стороны лестница вела к центральному входу. Внутри их ждало оживление, объятия и бесконечные приветствия многочисленных членов семьи Карвалью, которых Дженис до сих пор пока не встречала. Кругом сновали служанки, приготавливая комнаты, перенося багаж и раздавая освежающие напитки. По комнатам бегали маленькие дети и собаки. Дженис с удовольствием вошла в отведенную ей комнату. Она замерла у окна, очарованная простиравшимся перед ней пейзажем. Холмы, проходящие через долину, стали красного цвета в лучах заходящего солнца и тянулись, как пурпурные размытые пятна, до самого горизонта, пока сумерки не поглощали и горы, и небо.

Даже здесь был слышан шум разговоров на кухне и что-то похожее на звуки, издаваемые индейками и утками.

Это и была «музыка Дуро», как предупреждал ее Эверард.

И снова ее мысли вернулись к нему: как он долетел до Англии, все ли прошло спокойно и когда он сможет вернуться в Португалию. Ну а что потом? Этот предоставленный им отпуск, означал ли он конец ее деловой поездки, которая прошла со столь значительными для нее неприятностями? Может быть, теперь он привезет с собой из Англии новую секретаршу, чтобы заменить ее? Кого-то, кто не будет вести себя настолько глупо, чтобы влюбиться в своего босса?

Было бесполезно сейчас размышлять над всем этим, лучше уж насладиться гостеприимством этой богатой семьи и этим небольшим отпуском.

Во время обеда оказалось, что Мануэл единственный знакомый ей член семьи Карвалью, хотя кругом было несколько десятков родственников, и ее представили столь многим, что это привело ее в полное замешательство. Запомнить и отличить их можно было только по одежде. Похоже, сюда для сбора винограда и приготовления вина собралась вся родня.

— Завтра, — пообещал ей Мануэл, — я отвезу вас к огромному навесу, где мы начинаем давить виноград. Многие из виноградарей отвозят свой урожай на механизированные предприятия, но мы продолжаем делать вино по старинке, режем, давим по старой традиции ногами.

— И сколько времени это занимает? — спросила Дженис.

— Намного дольше, чем вы предполагаете. Виноград холодный, твердый, его ягоды на ощупь похожи на маленькие камешки. Они выскальзывают из-под ног, не желая отдавать свой сок.

— И вы тоже этим занимались?

— Конечно, когда был мальчишкой. Дети старались помогать взрослым, но быстро поняли, что это работа для мужчин.

На следующий день Мануэл привез ее к тому месту, где под навесом был расположен огромный серый гранитный чан, в котором пятеро мужчин, держась за руки, босыми ногами ритмично двигались по морю винограда, уходя в него по колено. Старик играл старинные мелодии на своей концертине, а несколько стоящих рядом любопытных громко ему подпевали, но те, кто «резал», то есть давил, ягоды, делали это молча, сохраняя дыхание и энергию. В перерывах бригадир давал им выпить крепкого бренди, чтобы поддержать энергию.

Воздух был тяжелым, наполненным парами бренди и запахом начавшего бродить винограда, и Дженис поняла, что можно легко опьянеть просто от запаха вина, которое медленно начинало наполнять чан.

— Их бригадир должен выбрать точный момент, когда нужно остановить процесс ферментации. В этом чане мы делаем портвейн, поэтому большое количество бренди нужно доливать, чтобы получилось хорошее вино, — объяснял Мануэл.

Потом он отвел Дженис к другому навесу, где весь виноград был уже раздавлен и виноградный сок начал бродить и покрываться пузырями. Мануэл стал ей рассказывать, чем портвейн отличается от других вин. В других светлых видах столовых вин сахар ферментирует процесс немедленно, а в таком вине, как портвейн, этот процесс останавливается, так как добавляется бренди. Позже он повел Дженис на террасы, к виноградникам. Женщины собирали виноград на огромные деревянные подносы, которые они переносили на головах в амбары около фермы.

— Весной и ранним летом все долины покрыты цветущей мимозой, это похоже на море взбитой горчицы. Нам не нужны цветы, но мы используем их стебли для подвязывания лоз, так, чтобы тяжелые грозди винограда не касались земли, — объяснял Мануэл.

— Наверное, весной здесь просто настоящий рай. — Дженис сразу представила себе поля цветущей мимозы, цветущие лимонные и апельсиновые деревья в ясном, чистом весеннем воздухе на фоне ярко-голубого неба.

— Но может быть, вы все это увидите сами. Каковы дальнейшие планы Эверарда? Он хочет остаться в Португалии на всю зиму и следить за строительством гостиниц?

— Не имею ни малейшего понятия, но очень сомневаюсь, что он задержится здесь надолго.

— Эверард — типичный англичанин, раб своего дела. Он полностью выдохнется от такого ритма работы уже к сорока пяти годам и так ничего и не увидит, кроме салонов самолетов, комнат в гостиницах каждой столицы мира и вечных залов заседаний. Он совершенно не умеет расслабляться, а ведь это так необходимо делать время от времени.

Дженис только пожала плечами, ничего ему не ответив. Она помнила те редкие случаи, когда Эверард действительно казался расслабленным: тот день на пляже в Каскаисе, когда она впервые надела шляпу с полями, которую он заставил ее купить; вечер на ярмарке, когда он так радовался выигранным призам. Конечно, он умел расслабляться, отбрасывая в сторону маску делового человека.