Читать книгу "Рискованный шаг - Элла Уорнер"

Надежных свидетельств – а не подозрений, – основанных на действиях, направленных, надо сказать, к чести Агилера, на то, чтобы как можно лучше выполнить обязанности опекуна унаследовавшей сондерсовское состояние малышки.

Кеннет зашевелился рядом с ней.

– Насколько я понял вас обоих, – медленно произнес он, – все обстоятельства, сопутствовавшие смерти Генри Сондерса, были расследованы и документированы еще при жизни Тимоти Сондерса, да?

– Да. Заговор был немедленно и с максимальной эффективностью ликвидирован, – ответил Джереми Хантер.

– Реорганизация потребовала более длительного времени, но была начата еще до смерти Тимоти, и он был доволен ее ходом, – подхватил Лестер Коэн.

– Спасибо. Мы признательны вам за откровенность и сотрудничество. Вы поделились с нами очень существенной информацией, – с должным уважением заверил их Кеннет, а затем, наклонившись вперед и положив руки на стол, в упор посмотрел на Филипе Агилера. – У меня остались несколько вопросов.

– Так задайте их! – отрывисто бросил Филипе, всем своим видом выражая готовность ответить на любой вопрос в любой момент.

– Учитывая то, что заговор удалось пресечь в корне… почему опасность продолжала угрожать Марианне и Шейле? Ведь после смерти Тимоти все оказалось в ваших руках, но вы тем не менее стали их… тюремщиком. – Он позволил словечку самого Агилера повисеть в воздухе, а затем продолжил: – И, учитывая желание Марианны освободиться от вас и всего, что вы представляете, почему вы не отнеслись с уважением к ее выбору, ее решению… как поступили, когда она выходила замуж за Генри Сондерса? – Кеннет помолчал, потом спокойно добавил: – Прошу вас не забывать, что Марианна имеет право выбирать ту жизнь, которая ей нравится. А как мать Шейлы имеет право выбирать то, что считает наилучшим для своей дочери. В чем заключаются наши интересы? И, кроме того, нам еще предстоит выяснить цель, которую вы преследовали, без приглашения и против воли вторгаясь в жизнь, которая не имеет к вам никакого отношения.

И снова в безжалостном голосе Кеннета прозвучала сдержанная, но весьма ощутимая угроза. Его слова недвусмысленно выражали самую суть дела и требовали ответа.

И хотя Марианна испытывала невероятный прилив любви к мужчине, сидящему рядом, она спрашивала себя, глядя на Филипе Агилера, понимает ли тот, с чем ему пришлось столкнуться. Понимает ли, что у него нет выхода? Нет выхода, мысленно повторила Марианна, пораженная тем, что теперь эти слова относит к человеку, казавшемуся всемогущим, человеку, от которого она скрывалась в течение почти двух лет.

Может быть, им с Шейлой и впрямь больше не грозит опасность?

Или она принимает желаемое за действительное?

14

Кеннет понимал, что это самое важное испытание в его жизни. Ему приходилось иметь дело со многими безжалостными дельцами, но эти трое были людьми совершенно иного уровня. Они без тени колебания признали, что Тимоти Сондерс жестоко расправился с заговорщиками, причастными к смерти его сына. Независимо от степени вины каждого. Поголовное истребление.

Ничего не зная наверняка, Марианна могла лишь догадываться о том, на что способны эти люди. Но поскольку Филипе Агилера не был виновен в смерти Генри Сондерса, не обманывают ли ее инстинкты в том, что касается Шейлы? Должен же он понимать, что это не его ребенок и он не может устраивать жизнь девочки так, как ему хочется!

Кеннет внимательно наблюдал, как испанец обдумывает заданные ему вопросы. Его мать влечет к этому человеку. Кэти Ророа не выказывает никакой настороженности по отношению к нему. У обеих женщин прекрасно развито внутреннее чутье, которые обычно восставало при малейшем покушении на их независимость. Но Кеннета слишком заботил исход этого противостояния, чтобы слепо полагаться на их оценки.

– Возможно, я переусердствовал, защищая Марианну и Шейлу, но я не жалею о том, что сделал, – задумчиво проговорил Филипе. – Если меры предосторожности и были чрезмерными, то только потому, что ответственность за них тяжелым грузом давила мне на плечи. Я ведь знал, что случилось с Генри, и отлично понимал, что мантия Тимоти мне не по росту. Те, кто уважал его могущество, были готовы померяться со мной силой.

Другой человек у руля – управляющий вместо старого монарха… Да, Кеннет мог понять сопротивление, вызванное подобной переменой.

Губы Джереми Хантера скривились от отвращения.

– Тимоти еще не предали земле, а его завещание уже начали оспаривать те, кто руководили сильными группировками в сети банков Сондерса. «Король мертв, почему бы не занять его трон?» – считали они, невзирая на то что Тимоти назначил Филипе единственным опекуном своей наследницы. – Он повернулся к Марианне.

– Вы обязаны Филипе большим, чем думаете. Но для него…

– Довольно, Джереми! – Агилера поднял руку, призывая его к молчанию. – Тюрьма, в которой обнаружила себя Марианна, не плод ее воображения. – Он посмотрел на нее с любопытством и вниманием. – Страх, который вы испытывали ко мне, должно быть, делал это заключение еще тяжелее. Я видел, что вы ненавидите то, что я отстаиваю, обижаетесь на предпринимаемые мною меры, но… – он покачал головой, – страха я не разглядел.

– Я не собиралась давать вам еще одно преимущество, – гордо проговорила Марианна.

Филипе задумчиво кивнул и снова посмотрел на Кеннета.

– Я уже говорил, что после смерти Тимоти наступили опасные времена. Многие считали, что в результате болезни и горя он утратил ясность рассудка. И хотели, чтобы он назначил совет попечителей для управления наследством, а не одного меня. Шейла, несомненно, рассматривалась как средство достижения большего влияния. – В его глазах мелькнула насмешка. – Что бы вы сделали, Кеннет, окажись на моем месте? Бросили бы Марианну на произвол судьбы, чтобы ее похитили, а потом потребовали за нее выкуп? Рискнули бы жизнью Шейлы? Ее смерть неминуемо привела бы к распаду структуры, созданной Тимоти, что было очень выгодно для некоторых.

Кеннет вспомнил, как сам вчера взял дело в свои руки и, не посоветовавшись с Марианной, доставил ее и Шейлу в Эдем Джордана, решив, что лучше нее знает, как обеспечить их безопасность. Этот дом тоже мог бы стать для нее тюрьмой. Разница только в том, что… Марианна не боялась его, как боялась Филипе. Она хотела быть с ним.

– Как и вы, я бы постарался их защитить, – медленно произнес Кеннет.

– Что вы и попытались сделать, привезя их сюда, – тут же подхватил Филипе, его глаза блестели от удовольствия.

– Но я никогда не поступил бы против ее воли, – немедленно возразил Кеннет. – Для Марианны вы были и остаетесь продолжением той жизни, которую она ненавидит. Это вопрос ценностей, Филипе. Вас волновало только наследство, а не жизнь, которую приходилось вести ей.

– У нее, по крайней мере, была эта жизнь.

– Невыносимая.

Агилера кивнул.

– Я начал понимать это, Кеннет, когда Марианна сбежала. Это был акт отчаяния, ведь она отлично представляла опасности, которые будут подстерегать ее, когда окажется без охраны. Сначала я подумал… – Он пожал плечами. – Словом, когда я обнаружил, что ее драгоценности исчезли вместе с ней, я понял, что она ищет свободы и самостоятельности, а не переметнулась в другой лагерь. – Филипе с легкой улыбкой откинулся на спинку стула. – Итак, что бы вы сделали, если бы оказались на моем месте? Отпустили ее на все четыре стороны? Попытались разыскать и вернуть? Что, Кеннет?