Читать книгу "Объясняя религию. Природа религиозного мышления - Паскаль Буайе"

Отношение к аутизму как к неспособности представить чужие представления было предложено тремя психологами – Аланом Лесли, Утой Фрит и Саймоном Бароном-Коэном. Аутичные дети не участвуют в типичном для нормальных детей их возраста межличностном общении. У них вырабатываются странные навязчивые действия и странные навыки, они придают преувеличенное значение признакам определенных предметов. В остальном их развитие может быть совершенно нормальным, у кого-то отмечается высокий IQ, многие не испытывают проблем с речью. Однако других людей они не понимают и зачастую обращаются с ними, как с неодушевленными физическими объектами. Проявляется это специфическое расстройство в том числе в тесте на «ложное представление», проводимом на куклах. Кукла 1 кладет стеклянный шарик в коробку А и удаляется. Кукла 2 приходит, обнаруживает шарик в коробке А, перекладывает в коробку B и уходит. Возвращается кукла 1. Вопрос: «Где она будет искать свой шарик?» Дети старше четырех лет (и даже страдающие синдромом Дауна в сопоставимом психическом возрасте) обычно отвечают: «В коробке А», – иногда поясняя: «В коробке А, потому что кукла думает, что шарик там». Задание, надо сказать, лишь кажется простым – на самом деле оно очень сложное. Оно требует удерживать в сознании два плана одной и той же сцены: подлинное местонахождение шарика (в коробке B) и местонахождение шарика в представлении куклы 1 (в коробке А). Эти два плана несопоставимы. Один из них ложный, и именно он диктует поведение куклы. Аутичные дети реагируют на происходящее, как трехлетки: им кажется, что кукла 1 будет искать свой шарик в коробке В, ведь там он и лежит. Они не улавливают, что шарик, лежащий в коробке В, кто-то может считать лежащим в коробке А. С 1970-х, когда такие тестирования только начались, было проведено много других экспериментов, показавших, что аутическое нарушение развития возникает вследствие дефицита интуитивной психологии. Например, нормальный пятилетний ребенок, не аутист, допускает, что, заглянув в коробку, он получит больше информации, чем просто коснувшись ее крышки. У нормального ребенка в возрасте около десяти месяцев появляются указательные жесты, то есть призванные привлечь внимание другого к тому или иному предмету, а затем проверка, смотрит ли адресат на указанный объект. У детей, которые такого не делают, несколько лет спустя зачастую проявляются типичные признаки аутизма.[32]

Саймон Барон-Коэн назвал аутизм «слепотой психики» – термин, с одной стороны, очень удачный, поскольку аутисты действительно не замечают того, что, мы, как нам кажется, «видим», то есть психического состояния другого человека, а с другой стороны, несколько уводящий в сторону. Как показал сам Барон-Коэн, наша интуитивная психология – это комплекс разных систем с разными функциями и различным отображением в нейронной сети. Один из этих механизмов считывает внешний вид глаз другого человека и делает выводы о направлении взгляда. Другой отличает объекты, движущиеся, как одушевленные, от неодушевленных, которые движутся лишь от приложения силы. Третий вычисляет, в какой мере другие участники событий воспринимают то же, что и мы, и чем их восприятие отличается. У аутичных детей, судя по всему, отключается только одна конкретная подсистема – представление о чужих представлениях. Они слепы не во всем, что касается психики, а лишь в том, что касается самой критической ее части.[33]

Не исключено, что представление о действиях и психических состояниях других людей на самом деле еще сложнее, чем следует из нарисованной мною картины. Например, как демонстрируют исследования нейронной активности у нормальных испытуемых, когда кто-то на наших глазах делает некие жесты, мы, как правило, мысленно воспроизводим их, примеряя на себя. Опять-таки сами того не замечая. Как показывают исследования, участки мозга, активизирующиеся, когда мы видим чужие жесты, частично совпадают с теми, которые активизируются, когда мы производим такие действия сами. Иными словами, в мозге имеется определенный участок, воспроизводящий увиденное действие, хотя и не на сознательном плане и без включения моторики. У маленьких детей, судя по всему, при наличии такой же системы отсутствует торможение моторики, поэтому они отзеркаливают движения других. Возможно, именно этим объясняется знаменитый и довольно неожиданный результат эксперимента, в котором простое наблюдение за другими спортсменами в том или ином виде спорта помогает улучшить собственные спортивные результаты (к сожалению, гораздо меньше, чем за счет тренировок). Так что воспринимать чужие действия или движения как гипотетические собственные – задача еще одной специализированной системы.

Как выясняется, за эмпатию к чужой боли и страданиям тоже отвечает отдельный специализированный нервный механизм. Одни группы нейронов выборочно реагируют на чрезмерный жар, холод и давление. Другие, в смежных областях, выборочно реагируют на аналогичное воздействие на других людей. Особая эмоциональная реакция на чужую боль может возникать в результате обыкновенного воспроизведения, совершаемого данной системой. То есть восприятие чужой боли при обработке соответствующими структурами нашего мозга накладывается в какой-то степени на ощущение собственной боли. Таким образом, перед нами еще одна система, которая дает представление о воздействии окружающего мира на других людей (посредством копирования того, как чувствовали бы себя мы сами при таком воздействии), но воспроизведению подлежит лишь узкий аспект этого воздействия.[34]

Итак, подведем итоги. Отображение чужих психических процессов возникает не в результате обращения к некой общей теоретической справке о людях, а как совокупность множества разных моментов восприятия, воспроизведения и умозаключений о разных аспектах окружающей действительности. Единая, на первый взгляд, область «интуитивной психологии» на самом деле представляет собой комплекс дочерних областей со специализированными механизмами. То же самое относится к другим разделам нашей мысленной энциклопедии. Например, мы довольно хорошо распознаем, что одни объекты окружающего мира (животные, люди) движутся с определенной целью, тогда как другие (камни, реки, деревья и т. п.) движутся лишь под воздействием внешней силы. Вроде бы для установления разницы между этими объектами достаточно руководствоваться характером движения: у живого существа, как правило, чаще меняется скорость и более хаотично направление, чем у неодушевленного предмета. Однако движение не единственный признак. По живому существу часто заметно, что оно обращает внимание на другие объекты в своем окружении. Животное, например, поворачивает голову, следя за тем, что его заинтересовало. Так что и в этой области мы видим, что простой, казалось бы, процесс – установить наличие целенаправленности действия у объекта – требует сотрудничества нескольких узкоспециализированных нейронных систем.