Читать книгу "Тимошина проза - Олег Зайончковский"

7. Ярлыки от Маечки

Весенние настроения не обошли стороной коллектив Проектной организации. Можно было заметить игру гормонов и непосредственно в офисе, и на крыльце, где курили сотрудники разных подразделений. Даже обычное их присловье: «Пора валить» – звучало теперь мечтательно-томно. «Или какую-нибудь завалить», – каламбурили грубоватые маркетологи. Женщины вправду похорошели; походка их сделалась интереснее; макияж, бижутерия, аксессуары, всё у них стало ярче. Участились отлучки сотрудников и сотрудниц. Кто сбегал на спа-процедуры, кто на протестные демонстрации, ставшие модными в этом году. Некоторые успевали за один прогул и салон красоты посетить, и постоять в антиправительственном пикете.

Кое-что человеческое было не чуждо и секретарше Маечке. С приходом весны она не то чтобы расцвела, но стала одеваться во всё цветастое и поменяла парфюм на более сладкий. Ее интерес к Тимоше день ото дня усиливался. Она приняла в его отношении тон материнской строгости, на который не имела права ни по возрасту, ни по должности. В Тимоше всё туже сжималась пружина терпения. И вот наконец между ним и Маечкой произошло выяснение отношений. Однажды ее каблуки простучали прямо к его столу. Тимоша поднял на нее глаза.

– Пойдем, ты мне нужен, – сказала Маечка.

– Куда и зачем? – с опаской поинтересовался он.

– Скажу не при всех, – ответила она кокетливо.

Некоторые из коллег прыснули, прячась за мониторами. Тимоша со вздохом поднялся. Маечка повела его коридором, как какого-то подконвойного.

– Новые джинсы, – заметила она неожиданно интимным тоном.

– Что? – удивился Тимоша.

– Джинсы новые у тебя. Очень тебе к лицу.

Тимоша обеспокоился:

– Ты не скажешь, куда мы идем?

– На стоянку, – ответила Маечка. – У меня колесо спустило.

– А при чем тут я?

– Думала, ты поменяешь. Не мне же самой это делать.

Было нетрудно понять, что Маечка с помощью колеса хочет сойтись с ним поближе. Но Тимоша этого и боялся.

– Как это так! – возмутился он. – Кто я тебе? Автомеханик, что ли?

Маечка посмотрела ему в глаза:

– Просто мужчина, – сказала она значительно.

В их диалоге повисла пауза.

– Нет, извини, – пробормотал Тимоша. – Я абсолютно не расположен менять тебе колесо.

Маечка не ждала отказа. Гримаса презрения исказила ее лицо, ставшее очень непривлекательным.

– Вот оно что! – зловеще произнесла она. – Тогда с тобой всё понятно.

В Проектной организации были повсюду уши, поэтому закричать Маечка не могла. Но она зашипела так и с такими брызгами, как если бы села на сковородку:

– Ты знаешь, что ты ничтожество? Он не готов поменять колесо! Это беспрецедентно! Никчемность! Пустое место! И все о тебе так считают! И правильно…

Не ожидал и Тимоша такой бурной реакции от секретарши. Он, конечно, расстался с нею так быстро, как только смог, но в душе был впечатлен этим выплеском негатива в свой адрес. Он запомнил каждое злое определение, которым его наградила Маечка. С этого дня гонения на преферанс усилились, и уже не один только Розкинд был предметом нападок Маечки.

8. Перемены назрели

Сложности на работе, московские политические волнения, общая напряженность в мире и, собственно, увеличившаяся соляризация способствовали непокою. Но у Тимоши все эти факторы только служили фоном для центральной душевной драмы. Его отношения с Надей были единственным невытесняемым. Даже в прозе Тимоша не мог отписаться от этой темы, потому что прямая лирика выдала бы его хозяевам технологий. И поскольку нельзя было вытеснить, все-таки приходилось искать ответы на мучительные вопросы. Главное, что Тимоша хотел бы знать, – чем же на самом деле он привлекает Надю: литературным своим талантом или физической красотой? Этот вопрос встает перед каждым автором, который кого-нибудь привлекает. Только у старых и безобразных авторов нет причин сомневаться в своем таланте, а Тимоша был молод и хорош собой. Враг таланта – сомнения. Неуверенность тормозит творческое развитие. Конечно, Тимоше пора было развиваться. Малые формы стали ему тесны; он перерос свою «Азбуку»; его подмывало приняться за большой роман.

Но и в других областях его жизни Тимошу тяготил застой. Дни проходили в игре против тайных враждебных сил, маскировавшихся под случайные обстоятельства, – игре без азарта и без побед. Тимоша отписывался, вытеснял, а наутро партия начиналась заново. Так не могло продолжаться вечно. Жизнь – настоящая – это сюжет, который нельзя построить, механически прибавляя к существованию по одному дню. Необходимо было развитие или, по крайней мере, важные перемены. Требовался конфликт с разрешением или видимостью разрешения. Нужен был план предстоящей жизни или хотя бы мечта. Что же имел Тимоша? Только конфликт с тайными силами, неплодотворный и неизбывный. Строить житейские планы казалось ему наивным, ведь он был уверен, что сам является частью чьего-то плана. Оставалось мечтать о романе. В сложившихся обстоятельствах лишь переход к крупной прозе мог бы Тимошу выручить.

Как снаряженное судно-парусник, которое, чтобы отправиться в плаванье, ждет подходящего ветра, так и Тимоша томился. Надин читательский интерес, ее одобрительный компетентный отзыв, это могло бы надуть его творческие паруса. Но выйти на соответствующий разговор у Тимоши не получалось. Было бы хорошо, если бы Надя сама завела этот разговор, но она его не заводила. Она была склонна к абстрактному щебетанию. Чтобы не портить любовного настроения, Надя предпочитала во время свиданий не затрагивать серьезных тем. Впрочем, Тимоша и сам многое вытеснял. В результате их свидания проходили в обстановке физической близости, но интеллектуальной разреженности. Чтобы перевернуть пропорцию, нужно было возобновить прогулки. Вот почему Тимоша ходил проверять состояние зеленой зоны и откладывал разговор с Надей о своей прозе.

9. Погода испортилась

Весна вселяет надежды, но иногда сама бывает невыносима. Если она не в настроении, то становится хуже осени. При столкновении воздушных масс ветры носятся по Москве. Злая, нечесанная, немытая, весна кощунствует, вырывая плакатики из рук протестующей оппозиции. Она помогает полиции, прекращая митинги, и лишает гражданское общество охоты бороться за лучшее будущее.

В небе над зеленой зоной вороны летали вперед хвостом и кувыркались в воздухе как подстреленные. На открытой местности ветер угнал коляску вместе с младенцем. Безлистые деревца, удерживаясь на одной ножке, исполняли танец скелетов. Но в лесистой глубине парка всё же дуло потише, только деревья кряхтели и время от времени окропляли гуляющих ледяной водицей. Впрочем, гуляющих было немного: только маленький мальчик и его папа. Удовольствия не доставляло гулять в такую погоду. Папа и мальчик вздрагивали от капель, падавших им за шиворот. Так они молча шли, пока не увидели вдруг кормушку для белок, устроенную на дереве. На удачу у папы с собой был пакетик орешков, купленных вместе с пивом. И чтобы доставить радость белкам, а пуще мальчику, папа решил пожертвовать этим своим припасом. Едва они опростали пакетик в кормушку, как тут же сверху прибежала белочка и стала есть. Мальчик смотрел с умилением; впервые за всю прогулку он улыбался. Но в эту минуту откуда-то появилась крыса. Не обращая внимания на людей, она полезла на дерево. Извиваясь противным телом и размахивая ненужным своим хвостом, крыса довольно уверенно взобралась по стволу и перескочила в кормушку. Белочка испугалась и убежала, а мальчик расплакался. Папа присел и обнял его, утешая: