Читать книгу "Проклятие Вероники - Яна Розова"

Надо бы поспать. Если операция прошла удачно, то Джона привезут в мой дом завтра. Сергей Алексеевич не может его долго держать в своем госпитале. А домой его везти, оказывается, опасно. Он сказал маме, что его будут искать. И у Лили Семеновны он не будет в безопасности. Первое же место, куда сунутся те, кого опасался Джон – это дом его матери. А кого опасался Джон?

Но я не против его присутствия, а если Лиля Семеновна захочет жить здесь и за сыном ухаживать – даже буду рада. Мне приятно ее общество. А если ей трудно будет, я помогу. Долг чести, если кто понимает…

Не успела я задремать, как мой телефон затренькал. “Игорь-автослесарь”:

– Что с Клыком?

Оказалось, что о ранении друга он узнал от Лили Семеновны. Она сама ему позвонила, но сказала всего два слова, потому что от Джона отходить далеко боялась, а в отделении реанимации телефонами пользоваться запрещали. Она и перекинула на меня все стрелки.

– А что с его машиной? – задал второй вопрос Игорь.

Про машину-то мы все забыли! К счастью, этот парень, автослесарь, взял все на себя:

– Я пробью по своим каналам… Но все равно надо написать заявление о том, что УАЗ украли. Мало ли чего преступники, напавшие на Джона, совершат с помощью его машины. Скажите об этом тете Лиле.

Я хотела сказать, что уверена – не преступники машину Клыкова угнали, но не успела. Игорь повесил трубку.

…На следующий день моего ангела-хранителя привезли в мой дом. Я подготовила ему вторую спальню. К сожалению, на две спальни приходилась только одна ванная, смежная с обеими комнатами, и я перетащила свои средства гигиены в ванную на первом этаже.

Тут я задумалась – не слишком ли я добрая?

А, глядя на бледное лицо Джона, на Лилю Семеновну, кусавшую кулачок, я успокоилась. Они тут пробудут далеко не всю жизнь. Как-то эта эпопея завершится и все вернется на свои места. Я буду выпускать свой журнал, звездить на презентациях, покупать наряды для вечеринок в дорогих местечках и отдыхать за границей. А Джон уйдет в свою жизнь, уж и не знаю, в какую именно. Мы будем перезваниваться с Лилей Семеновной, вспоминая это лето. Рано или поздно так и будет.

Джон почти все время спал, как младенец. Первую неделю каждый день, а потом только раз в неделю к нам приезжал Сергей Алексеевич. Он осматривал Джона и потом пил с нами чай. С нами, то есть, с Лилей Семеновной, Сан Санычем и со мной. Прогнозы по поводу здоровья Джона доктор давал положительные, его беспокоило только то, что пациент уж больно кислый.

И это была правда – он был подавлен и совсем не говорил. Даже с мамой, а ведь, как я поняла, они были очень близки. Джон лишь повторил, что дома его уже ждут, и попросил Сан Саныча, которого, оказывается хорошо знал, связаться с одним человеком. Тот человек должен был заплатить Джону за работу. Этими деньгами Клыков хотел расплатиться за лечение. Все стали говорить, чтобы он не парился, что все и без него будет оплачено, а Сергей Алексеевич сказал, что он денег за операцию не возьмет. Тем более, что случай был интересный. Но тут Джон закрыл глаза, и все смолкли.

Ел он плохо, зато чуть ли не через десять дней после операции стал пытаться вставать. Я это видела, и мне как-то не по себе становилось – это он хотел скорее уйти из моего дома. Первое, что мне сказал – спасибо, а второе – я уйду, как только смогу. Сначала он садился в постели, потом спускал ноги в широких пижамных штанах с постели, а потом вставал. Три раза он это делал и три раза падал без сознания.

Сергей Алексеевич говорил, что все дело в пониженном давлении и истощении организма. Надо есть, а Джон даже бульоном давился. Он говорил, что его тошнит, но думаю, он просто ничего не хотел.

Приехал Авдей, так, оказывается, называл Игоря Джон, он обнялся с Лилей Семеновной и ушел с ней в комнату Джона. Потом мне Лиля Семеновна рассказала, что нашелся “Козел”. Его бросили в лесу, за городом. Сейчас УАЗ стоял в мастерской Авдея.

В тот первый вечер пребывания Джона в моем доме, я позвала всю его свиту пить чай. Авдей, Лиля Семеновна и Сан Саныч разместились в модных креслах в моей гостиной. И тут же Сан Саныч, блестя карими глазами, стал спрашивать – откуда я знаю Клыкова, и что нас связывает на самом деле? Я стала рассказывать.

Лиля Семеновна всю эту сагу уже слышала, но в целом интерес, который проявляла моя аудитория, очень вдохновлял. В итоге я не удержалась и озвучила – для Сан Саныча и Лили Семеновны уже не впервые – свою идею о “гродинских самоубийствах”. Тут, очень кстати, Авдей напомнил мне о хозяине “Джипа Чероки”, который на полном ходу врезался в бетонное ограждение дороги.

А Лиля Семеновна с ужасом произнесла:

– Так ведь это сын моей подруги – Валера Гордеев, я недавно была на его похоронах!

Гродин – маленький город. Устала я это повторять.

– Как я могла про это забыть? – удивлялась себе Лиля Семеновна.

– А деньги у него пропали? – спросил Сан Саныч.

Истрик-медиевист пожала плечами:

– Я не спрашивала об этом у Валечки, но могу уточнить. Да, Катя, а почему ты ни разу не вспомнила про Ксению, бывшую жену Джонни? Она покончила с собой, а перед смертью со счетов сняла пять миллионов. Ее отец просил Джонни узнать, куда они делись. Я даже решила, что из-за самоубийств Джонни и подстралили.

От удивления я потеряла дар речи.

– Вот оно, что… – произнесла я, в общем-то, слабо понимая, смысл собственной реплики. Тем не менее, обрывки мыслей стали сами по себе соединяться в осмысленные фразы. Теперь многое стало ясно.

Потом вся компания заговорила о здоровье Джона, а мне пришло в голову, что надо покормить гостей. Пожарить мясо было делом недолгим, нарезать салат – тем более.

Занимаясь готовкой, я думала о том, что раскрыть тайну “гродинских самоубийств” может только профессионал. Собрав еще немного сведений, я все равно снова пойду в милицию. Причем не к Седову, а к его начальству. Павел Петрович обидится, но дело того стоит. А если привлечь прессу? “Дела”, всего-навсего, рекламное издание и мои авторы не сильны в разоблачительных статьях. Зато есть другие газеты и журналы, а в них работают настоящие журналисты. Если дать им такую благодарную тему – они поднимут волну, люди заговорят о самоубийцах, откроются и другие случаи, следственные органы будут вынуждены принять меры, создадутся какие-нибудь следственные комиссии. Тогда у Павла Петровича будут людские и материальные ресурсы для раскрытия страшной загадки…

Только вот случившееся с моим мужем я постараюсь разведать сама, а что узнаю, придется скрыть ото всех.

Джон

То, что у меня было с Вероникой, придется скрыть ото всех.

Хорошо, что нигде раньше языком не чесал. Сдержанность – это еще одно правило свободного секса. Сколько раз я уже хвалил себя за это – и снова мне слава. Иначе было бы очень стыдно.

Особенно после того, как мой мозг вдруг начал работать. Случилось это через полтора месяца после ранения. До этого я вообще был уверен, что стал идиотом. Вспоминать то время было противно. Болело брюхо после операции. Болела спина – я добре хрякнулся о Катиного “Жука”. А если бы не он – сломал бы шею. Однако, мне было так тошно на душе, что я почти не реагировал на ощущения тела. Тоска, которой никогда раньше не переживал, сжимала сердце. Мама сказала, что я даже плакал. Странно, я не помню. И не хотел бы помнить.