Читать книгу "Хорошая работа - Дэвид Лодж"

— Да, я уже слышала нечто подобное. Но вы предлагаете использовать фотографии обнаженных женщин, или одной и той же обнаженной женщины, как на картинках, налепленных на стены по всему заводу. Разве не так?

— Так, но в более строгом стиле. В изысканном вкусе. Без непристойных поз. Только сиськи и попки.

— А как насчет того, чтобы добавить пиписьки и попки? — предложила Робин и с удовлетворением отметила, что Эверторп поставлен в тупик.

— Как это? — спросил он.

— Видите ли, согласно статистике, не менее десяти процентов ваших заказчиков должны быть гомосексуалистами. Разве они не имеют права на малую толику порнушки?

— Ха-ха! — неловко рассмеялся Эверторп. — В нашей сфере деятельности не так уж много чудаков. Правда, Вик?

Уилкокс, который с огромным интересом следил за их беседой, ничего не ответил.

— А как насчет тех женщин, которые работают в офисах, где висят подобные календари? — продолжала Робин. — Почему они должны все время смотреть на голых женщин? Неужели нельзя посвятить несколько месяцев голым мужчинам? Может, вы и сами попозируете вместе с Трейси?

Вик Уилкокс захохотал.

— Боюсь, вы ошибаетесь, моя дорогая, — ответил Эверторп, пытаясь удержаться на высоте. — Женщины вовсе не такие. Они не интересуются фотографиями голых мужчин.

— А я интересуюсь, — заявила Робин. — Мне нравятся с волосатой грудью и с членами в четверть метра. — Эверторп обалдело уставился на нее. — Вы потрясены? Но ведь вы считаете нормальным болтать о женских сиськах и попках, развешивать на каждом шагу эти картинки. Нет, это не нормально. Это унижает женщин, которые позируют для фотографий. Это унижает мужчин, глазеющих на календари. Это унижает само понятие секса.

— Очень увлекательная беседа, — вмешался Уилкокс, глядя на часы, — но через пять минут у меня здесь совещание с техническим директором и его командой.

— Что ж, поговорим потом, — гордо заявил Эверторп. — Когда нам ничто не будет мешать.

— Боюсь, это неудачное предложение, Брайан, — сказал Уилкокс.

— Стюарт Бакстер так не думает, — заявил тот, тыльной стороной ладони распушая свои бакенбарды.

— А меня не волнует, что думает Стюарт Бакстер, — парировал Уилкокс.

— Я вернусь к этому вопросу, когда твоя тень, твой ангел-хранитель или кто она там есть позволит мне высказаться, — заявил Эверторп и гордо удалился.

Робин, у которой ноги вдруг сделались ватными, как только кончилось действие адреналина, тут же рухнула в кресло. Уилкокс, провожавший взглядом удалявшегося Эверторпа, повернулся к ней, едва сдерживая улыбку.

— Мне очень понравилось, — сказал он.

— Значит, вы со мной согласны?

— Мы славно повеселились.

— А по существу? Что касается эксплуатации женского тела?

— У меня на эти глупости времени нет, — ответил Уилкокс. — Но некоторые мужчины так и остаются подростками.

— Вы должны с этим что-нибудь сделать, — возмутилась Робин. — Вы же начальник. Нужно вышвырнуть с завода все эти картинки.

— Я бы это сделал, если бы совсем спятил. Чего мне в жизни не хватает, так это забастовки из-за картинок.

— Тогда хотя бы подайте пример. В кабинете вашего секретаря тоже висит календарь с девицами.

— В самом деле? — искренне удивился Уилкокс. Он даже вскочил со стула и вышел в соседнюю комнату, а через пару минут вернулся, озадаченно потирая подбородок. — Смешно, но я его как-то не замечал. Это подарок фирмы «Грешем Пампе».

— Так что, вы его снимете?

— Ширли говорит, заказчикам из «Грешема» приятно, что он там висит. Нет смысла обижать покупателей.

Робин сокрушенно покачала головой. Она расстроилась, потому что упустила возможность, вернувшись из экспедиции в самое сердце бескультурья, доложить Чарльзу и Пенни Блэк об одержанной ею маленькой победе.

Уилкокс включил свет, подошел к окну, за которым уже начинало темнеть, и выглянул в щелку между пластинами вертикальных жалюзи.

— Опять пошел снег. Пожалуй, вам пора ехать. На дорогах снова будут пробки.

— Как вам угодно, — пожала плечами Робин. — Но предупреждаю: я привыкла работать допоздна.

Пока Робин сомневалась, ехать ей или остаться, в кабинете стали собираться мужчины в однотипных костюмах и унылых галстуках, все как один с бледными лицами. Казалось, на заводе только бледные и работают. Робко входили, уважительно кивали Уилкоксу и искоса поглядывали на Робин. Потом усаживались за стол, вынимали из карманов сигареты, зажигалки и калькуляторы и раскладывали их перед собой так аккуратно, словно это были предметы, необходимые для игры, в которую они собирались сейчас сыграть.

— Где мне сесть? — спросила Робин.

— Где хотите, — отозвался Уилкокс.

Робин устроилась напротив него, на другом конце стола.

— Это доктор Робин Пенроуз из Раммиджского университета, — представил ее Уилкокс. Словно получив от начальства разрешение глазеть на гостью, все мужчины одновременно повернулись к ней. — Полагаю, вы все наслышаны о Годе Промышленности. И все вы знаете, что такое тень. Так вот, доктор Пенроуз — моя тень по случаю Года Промышленности. — Он оглядел всех собравшихся, как будто проверяя, не рискнул ли кто улыбнуться. Не улыбался никто. Тогда Вик вкратце поведал о Базе Теневых Резервов, а напоследок сказал: — Прошу всех вести себя так, как если бы ее здесь не было.

Эту просьбу они выполнили с легкостью. Совещание началось. Его темой были убытки. Уилкокс начал с сообщения о том, что процент брака, выявленного их собственными контролерами, составляет пять процентов и он считает эту цифру непозволительно высокой. Еще один процент — возврат покупателями. Потом он перечислил возможные причины брака — неисправное оборудование, халатность рабочих, невнимательность контролеров, ошибки при лабораторном тестировании — и попросил начальников соответствующих подразделений назвать причину появления брака на вверенном им участке. Робин было трудно уследить за ходом беседы. Технические директора изъяснялись весьма загадочно, говорили на непонятном ей языке терминов. Аденоидный носовой выговор мешал слушать, а от густого табачного дыма слезились глаза. Очень скоро Робин заскучала и стала смотреть в окно, на сгущавшиеся зимние сумерки и поблескивавший на лету снег. Она подумала, что снегом сейчас укрыт весь Раммидж, и от нечего делать принялась сочинять вариации на тему знаменитого пассажа Джеймса Джойса. Снег ложится на все в этом городе и в его пригородах: на асфальтированные шоссе, на заводы и фабрики, вокруг которых нет ни единого деревца, на лужайки университетского кампуса, а к западу от города — на суровые темные воды канала Уоллсбери. Но вдруг что-то в беседе снова привлекло ее внимание.

Говорили о станке, который все время ломается.

— Это вина оператора, — сказал один из директоров. — Он не справляется со своей работой. Неправильно его отрегулировал, вот он и заедает.