Читать книгу "Комплекс Наполеона - Марина Серова"

Морозникова кивнула и поспешно отправилась на место. Я была уверена, что в душе она убеждена, что ее больше не станут, что называется, дергать по этому поводу.

Сокольникова вплыла в зал и встала за кафедру, кокетливо поправив прическу. Она представилась и стала отвечать на вопросы. Она рассказала почти все точь-в-точь, как и мне при нашей первой встрече: что наутро, когда она собиралась уже уходить домой, из больничного бокса вылетела обезумевшая Варвара Никишина и, подбежав к стоявшей рядом с Сокольниковой директрисе, закричала, что Сережа умер. Вся троица, конечно, помчалась туда и обнаружила, что Никишина говорит правду. Начался переполох, о котором все уже слышали, после чего были вызваны «Скорая» и милиция. Потом состоялись похороны Сережи, причем его отцу было решено о смерти мальчика ничего не сообщать.

— А почему было принято такое решение? — подняла руку Ярослава Ярошенко.

— Ой, ну мы же были уверены, что он так и так не приедет! — развела руками Сокольникова. — Я так вообще сказала Аделаиде, что жена не позволит ему чужого ребенка в дом притащить!

При этой реплике Владислав Губанов побледнел. Жены его пока что в зале не было, и, естественно, за ее реакцией я наблюдать не могла.

О себе Сокольникова повторила, что находилась в группе своих подопечных, то есть здоровых детей, и ничего подозрительного не слышала. И что ночью, проходя по коридору, она видела Варвару Никишину, мирно спящую на кушетке.

После этого Валерия Георгиевна накрутила на палец завиток волос, уверенная, что больше к ней никаких вопросов не будет. Однако Ярослава все же спросила — то же самое, что и я когда-то спрашивала у Сокольниковой, и сделано это было для того, чтобы обратить на данный факт внимание судьи:

— И вас не удивило, что человек, совершивший убийство ребенка, мирно отправился спать?

— А меня в ней ничего не удивляет! — махнула рукой Сокольникова. — Потому что я всегда говорила, что она с приветом! Ей вообще не место в детском доме, она психованная! Она один раз на меня набросилась, чуть волосы мне не выдрала!

— Было за что, — неожиданно тихо буркнула Никишина.

— Ой, ладно! — поморщившись, повернулась к ней Сокольникова. — Подумаешь, было! Ничего особенного я тебе не сказала!

— Варвара Михайловна, я вынужден вас предупредить, что вы не можете вставлять реплики с места и перебивать свидетеля, — ровным голосом произнес Волохов. — Но вы можете заявить, что хотите дать показания. Вы не надумали давать показания?

— Нет, — еще тише, но упрямо повторила Никишина, с ненавистью глядя на Сокольникову.

— Валерия Георгиевна, вас также хочу предупредить, что переговариваться с подсудимой не следует, иначе я могу наложить на вас штраф. Это понятно?

— Понятно, — кивнула Валерия Георгиевна. — Извините.

— Скажите, — снова задала вопрос Ярослава, — значит, вы сразу решили, что убийство совершила моя подзащитная. А почему тогда вы не поделились своими подозрениями с милицией?

— А зачем я буду с ними делиться? — фыркнула Сокольникова. — Это их работа, а не моя. К тому же я была уверена, что все равно ее вычислят. Больше-то некому было мальчишку придушить.

— В детском доме, напоминаю, находилась не одна Никишина, — заметила Ярослава.

— Ну, остальные-то — нормальные люди… — привела свой довод Сокольникова.

— Ваша честь, я хочу представить и приобщить к материалам дела заключение судебно-психиатрической экспертизы, в котором Варвара Михайловна признана вполне вменяемой и психически здоровой. — Ярослава поднялась со своего места и передала судье листок бумаги.

— Спасибо, — односложно ответил Волохов. — К свидетелю еще есть вопросы?

Ни у Ярославы, ни у прокурора вопросов не оказалось, и следующим был вызван охранник Точилин.

— Олег Петрович Точилин, зарегистрированы по улице Февральской, 5, квартира 21, все верно? — бесстрастным казенным тоном осведомился судья Волохов.

— Так точно, — по-военному ответил охранник.

— Хорошо. Что вы можете сказать по сути дела?

Точилин заявил, что он ничего не видел и не слышал, так как спокойно нес свою вахту. Много времени его допрос не занял, и охранник уже собирался отправиться на свое место, как вдруг Ярослава Ярошенко спросила совершенно ровным голосом, как и было задумано:

— Вы признаете, что состоите в интимной связи с директором детского дома Аделаидой Анатольевной Морозниковой и в ночь гибели Сережи Губанова распивали с ней спиртные напитки на рабочем месте?

В зале суда повисла такая тишина, что мне казалось, я слышу, как хлопают ресницы у Точилина. Похоже, не было в зале ни одного человека, которого не ошарашили бы слова Ярославы. Даже прокурор Генин удивленно зашуршал своими бумагами, забыв о том, что он может заявить протест. Один Дмитрий Сергеевич Волохов сохранял непробиваемую невозмутимость.

— Мне повторить вопрос? — участливо спросила Ярослава.

— Нет, — наконец выдавил Точилин.

— То есть вы признаете? Вы отвечаете утвердительно на вопрос?

— Нет, — замотал головой Точилин.

— А вот у защиты есть сведения, что Аделаида Анатольевна была в ту ночь в детском доме.

— Ну была, ну и что? — вдруг торопливо заговорил охранник. — Они с Леркой вон водку пили, а я-то при чем? Я на вахте сидел!

— Что-о-о?! — ахнула Аделаида Анатольевна, вскакивая с места. — Ты на вахте сидел? Ты, значит, с нами не пил? И потом, скажешь, ничего не было?

Морозникова явно теряла над собой контроль, на это и был наш с Ярославой расчет — на неожиданность. Самым же интересным было то, что почти одновременно с ней со своего места вскочила и Валерия Георгиевна и громко завопила:

— Да вы что, издеваетесь, что ли? Ты что же, мерзавец, мне голову морочил? Ты же мне клялся, что никого у тебя нет! Это значит, пока я там со стола убирала, вы вон чем занимались?! Да вы… Да вас обоих убить надо! А ты, Ада, вообще мне за все ответишь! За все ответишь! Я теперь молчать не стану, я все расскажу! Подружка называется!

— Так ты что, и с ней тоже? — ахнула директриса, кидаясь к Сокольниковой.

— Так, свидетели! Порядок в зале! — строго постучал по столу молотком судья. — Судебный пристав, вмешайтесь.

Пристав быстро оттащил Морозникову, которая плюхнулась на свой стул и закрыла лицо руками. Зато соблюдать порядок в зале отказалась Сокольникова, которая теперь уже набросилась на Точилина с намерением расцарапать ему лицо. У охранника и самого хватило сил сжать ее руки, но пристав был тут как тут. Он оттащил Валерию Георгиевну в сторону, на всякий случай удерживая ее подальше от Морозниковой. Та, обхватив голову, обмякнув, сидела на стуле. Вдруг она открыла лицо, выискала меня взглядом в зале и выкрикнула:

— Это вот так вы мне отплатили, да? Это для этого я вас наняла, чтобы вы меня тут сдали со всеми потрохами? Может быть, теперь еще и меня в убийстве обвинят? Знала бы, никогда бы с вами не связалась!