Читать книгу "Своенравная красавица - Сильвия Торп"

Пару секунд он продолжал держать ее, но потом, не выдержав вызова в ее глазах, неуверенно отвел взгляд. Его руки упали с ее плеч, и Черити ушла не оглядываясь. Вскоре, пройдя позади гостиницы, она оказалась на тропинке, по которой всего лишь накануне утром неслась в Конингтон за Дарреллом. Тогда был свет в душе, а сейчас грусть и разочарование лишили сил. Черити с трудом поднялась на холм, откуда было рукой подать до сожженного дома, и даже не посмотрела в ту сторону. Сегодня погибло нечто более дорогое. Дом со временем можно отстроить заново, но кто восстановит нарушенное доверие, любимый идеал, свергнутый с пьедестала и обесчещенный?

Только на следующий день мысль о драгоценностях снова пришла ей в голову. Черити расстроилась, вспомнив о них, потому что вчера под впечатлением тяжелого разговора решила больше не встречаться с Дарреллом. Все было сказано утром у реки. Увидеться с ним еще раз — значит только усилить свой гнев и досаду… И еще любовь, вынести которую труднее, чем все прочее.

И вот, оказывается, они должны-таки встретиться. И речи не может быть о том, чтобы не вернуть ему драгоценности. Не важно, какое он найдет им применение: это его собственность, законное наследство от жены и матери, и никто другой не имеет на них права. Той же ночью, после того как весь дом уснул, Черити достала шкатулку из тайника в башне и спрятала ее в детской, на полочке высоко над камином. Там она будет лежать в неприкосновенности, пока не представится случай вернуть ее Дарреллу.

Над вопросом, как это лучше всего сделать, Черити ломала голову полдня, и отвлекло ее событие, повергшее всех домочадцев в состояние страха и смятения. Черити сидела за прялкой, а маленький Даррелл трудился над своими уроками, когда к ним ворвалась бледная и перепуганная Сара.

— Черити! — закричала она, ловя ртом воздух. — Ах, Черити, с отцом опять случился удар, тяжелее, чем первый! Он не может ни говорить, ни двигаться!

Прялка замедлила ход и остановилась. Черити в оцепенении смотрела на свою кузину. Сара обезумела совершенно.

— Иду в гостиную, — говорила она сквозь рыдания, — почитать ему, как всегда, и вдруг вижу: он упал с кресла и лежит на полу. О, Черити, я подумала, он умер!

И Сара дала волю слезам, закрыв руками лицо. Черити вскочила, бросилась к ней, обняла. Маленький Даррелл, сидевший за столом, встревожился и тоже принялся хныкать, хотя ничего не понял.

— Тише, Сара, милая, ты пугаешь ребенка! — Черити старалась говорить спокойно, скрывая ощущение дурноты, сжавшее все внутри. — Где сейчас дядя?

— Я побежала за мамой, а она созвала слуг перенести его в спальню. — Сара прилагала неимоверные усилия, контролируя свой голос. — Мне бы надо остаться с ней, но, да простит меня Бог, я так перепугалась.

— Я пойду к ним, — тихо сказала Черити. — Побудь здесь, Сара, и попытайся успокоить ребенка.

Когда Черити вошла в комнату своего дяди, там уже находились двое старших слуг и няня. Было ясно, что сделано все возможное, чтобы привести больного в чувство, но безуспешно. Мистер Шенфилд недвижно лежал на большой кровати, и только едва заметное дыхание свидетельствовало, что он еще жив. Его жена, стоявшая у постели, оглянулась на племянницу и сказала вполголоса:

— Иди на конюшню, Черити, и передай Уильяму, пусть сразу же едет в Плимут за Джонасом. Скажи, чтобы поторопился.

Джонас прибыл в Маут-Хаус поздно вечером и привез с собой врача, но доктор практически лишил их надежды на выздоровление мистера Шенфилда или хотя бы заметное улучшение его состояния. На следующий день врач уехал в Плимут, а Джонас остался в Маут-Хаус и снова отослал Уильяма, на этот раз в Эксетер, срочно вызвать Бет из дома ее мужа.

Черити, взяв на себя часть обязанностей по уходу за больным, думала с жалостью, что смерть явилась бы для него только милосердным избавлением: ведь он обречен был существовать как живой труп. Он стал совершенно беспомощным, настолько, что не мог благословить своего сына и дочерей, когда они собрались у его постели. Джонас напустил на себя серьезный и меланхоличный вид и проводил много времени в молитвах, что не помешало ему прибрать к рукам ту часть отцовской власти, которую до того за ним не признавали. Теперь он сделался хозяином в Маут-Хаус, только пока без титула, и полностью скрыть удовлетворения ему не удавалось.

У Черити не оставалось времени для собственных переживаний; его не хватало даже для мыслей, не связанных непосредственно с домашними заботами. С тех пор как она вынуждена была вернуться в Маут-Хаус, тетя постоянно загружала Черити работой, а теперь к ее обычным обязанностям и уходу за малышом прибавилась забота о тяжелобольном человеке. Черити понимала, что на нее взвалили несправедливо много, гораздо больше, чем на других, но с радостью хваталась за работу, потому что это занимало ее от зари до самой ночи и настолько изматывало, что она засыпала, едва коснувшись головой подушки. Так, по крайней мере, она избавлялась от прошлых страданий и страха пустоты, что образуется в ее жизни, когда ребенка увезут.

Так что она почти не замечала, как пролетают, складываясь в недели, долгие летние дни. Душа Джонатана Шенфилда еще томилась в оковах его беспомощного тела. Даррелл не приезжал больше в Маут-Хаус: едва ли можно было ожидать его появления, пока тут живет Джонас. И Черити, не получая никаких известий о Даррелле, пришла к заключению, что он все еще занят делами, о которых упоминал и которые, как она полагала, связаны с судьбой оставшихся конингтоновских земель. Каждый день она боялась увидеть Даррелла, так как его приезд означал бы, что он забирает сына.

В жаркий тихий августовский полдень Черити гуляла с мальчиком у крепостного рва. Она повела малыша в их любимое местечко под ивой, думая заняться запущенной учебой. Но она так устала в последнее время от ночных дежурств у постели больного, отсиживая не только назначенное ей время, но и замещая старенькую няню, что буквально клевала носом. А оставить ребенка без внимания у воды — нет, только не это! И Черити решила вернуться в дом.

Даррелл слегка покапризничал, но все же послушался и побрел следом; так они добрались до другого конца рва, откуда бежала тропинка через парк и к дороге. Вдруг мальчик вытянул руку, показывая в ту сторону.

— Посмотри! Посмотри! — закричал он. — Кто-то едет сюда! Может быть, это мой отец!

У Черити сердце подпрыгнуло от надежды и тревоги одновременно, но она тут же поняла, что это не Даррелл. На незнакомце были яркие одежды и шляпа с пером, как подобает роялисту. Черити остановилась, следя за его приближением и гадая, кто это такой и что за дело привело его в Маут-Хаус. Всадник подъехал ближе, и Черити увидела, что он молод, красив, у него тонкие черты лица и вьющиеся светло-каштановые волосы.

Молодой человек натянул поводья и теперь сидел, внимательно разглядывая малыша, пока тот с подозрением и любопытством изучал в свою очередь его самого, на всякий случай прижавшись к Черити. Она обняла ребенка, неосознанно стремясь защитить его, так как на лице незнакомца появилось странное выражение.

— Нет нужды, дитя, спрашивать, чей ты сын, — негромко произнес он. Потом встретился глазами с Черити, и у нее сразу же возникло ощущение, что хоть она и не знает этого человека, но его лицо почему-то ей знакомо. — И я не сомневаюсь, сударыня, что вы мисс Шенфилд, — продолжил гость.