Читать книгу "Хорошие солдаты - Дэвид Финкель"

Вот и Козларичу не помешали бы дни, за которые в емкости поубавилось бы содержимого.

Но понимал ли такие вещи кто-либо, кроме участников войны? Потому что, если в Рустамии 4 сентября все новости касались трех погибших солдат, и четвертого, потерявшего обе ноги, и пятого, потерявшего обе ноги, и руку, и большую часть другой руки, и сильно обожженного в остальных местах, — то в Соединенных Штатах это не было важной новостью. В Соединенных Штатах все новости были не на микро-, а на макроуровне. Они касались заявления президента Буша, прилетевшего утром того дня в Австралию и так ответившего на вопрос заместителя премьер-министра о ходе войны: «Мы даем жару». И еще они касались выпущенного днем правительственного отчета, где отмечалось слишком медленное движение иракских властей к способности самим управлять страной, за что демократы ухватились как за очередной аргумент в пользу немедленного вывода войск из Ирака, за что республиканцы ухватились как за очередное свидетельство непатриотичности демократов, за что разнообразные влиятельные политические обозреватели ухватились как за очередной повод пошуметь с телеэкрана.

В столовой, где был телевизор, солдаты иногда слушали их шумные выступления и удивлялись, откуда эти люди могут знать то, что они якобы знают. Большинство из них, ясное дело, в Ираке никогда не были, а те, которые даже и были, совершили, скорее всего, то, что солдаты пренебрежительно называли «экскурсией»: прилететь, послушать одного-двух генералов, залезть в «хамви», поглазеть на рынок, окруженный новенькими взрывозащитными стенами, получить в подарок памятную монету и улететь восвояси. А послушать их — все им известно. Им известно, почему «большая волна» достигнет цели. Им известно, почему «большая волна» не достигнет цели. Эти люди не просто шумят — они шумят с великой убежденностью. «Им бы в Рустамии побывать», — говорили солдаты, убежденные только в одном: что никто из них в Рустамии не побывает. Люди сюда не ехали. А если бы кто-нибудь вдруг приехал, ему стоило бы сесть в головной «хамви». Прокатиться по «Хищникам». Прокатиться по «Берме». Испытать все по полной. Испытать и сегодня, и завтра, и послезавтра — а потом милости просим на телеэкран, теперь можно и пошуметь о том, как все это озадачивает. По крайней мере будут шуметь со знанием дела.

Солдаты над всем этим смеялись, но, проведя в Ираке уже полгода с лишним, они кое-что упускали из виду: из Соединенных Штатов война смотрелась совсем иначе, чем из Ирака. Для них война — это были конкретные проявления отваги и конкретные трагедии. Перестрелка в Федалии — вот война. Трое погибших в огне на маршруте «Хищники» — чем еще может быть война?

Но в Соединенных Штатах, где трое погибших на «Хищниках» могли быть вскользь упомянуты где-то в недрах ежедневной газеты под таким заголовком, как «Павшие герои» или «Из других новостей», а перестрелка в Федалии — не упомянута вовсе, война рассматривалась в более стратегическом плане, рассматривалась скорее с точки зрения политики и партийной борьбы, с точки зрения общей полезности. Трое погибших? Да, черт возьми, очень печально, и благослови, Боже, наши войска, и благослови, Боже, семьи этих солдат, и потому-то нам и надо из почтения к памяти жертв уйти из Ирака, и потому-то нам и надо из почтения к памяти жертв оставаться в Ираке, но знаете что? Вы видели цифры? Вы видели количественные показатели? Вы в курсе общих тенденций?

— Мы даем жару, — сказал президент Буш.

«…неясно, снизился ли уровень насилия», — гласил отчет Счетной палаты.

А вот и третья оценка: «Шарахнуло раз — и пятерки солдат как не бывало». Козларич произнес эти слова в тот же самый день, 4 сентября, но шесть дней спустя, когда Петреус впервые появился на Капитолийском холме, версия Козларича была для предстоящих событий наименее значимой из всех. Вспомогательный материал, не более того. Козларичу и его солдатам, возможно, было что сказать о войне, как она виделась в Ираке, но Петреус, перелетев через Атлантику в Вашингтон от одной версии войны к другой, стал отчитываться перед конгрессменами о войне, как она виделась в Вашингтоне.

Это различие Петреус вполне сознавал. Выпускник Уэст-Пойнта, защитивший докторскую диссертацию по международным отношениям в Принстонском университете, он поднялся на одну из верхних ступеней армейской иерархии благодаря своему интеллекту и политическому чутью. Он умел анализировать ситуации, мог подготовиться практически к любому повороту событий, и, если у него и были иллюзии, мешавшие ему оценить данную ситуацию как политическую по природе своей, они наверняка развеялись, когда в первый день его выступлений в конгрессе газета «Нью-Йорк таймс» вышла утром с заявлением во всю страницу, озаглавленным: «Генерал Хитреус обманывает нас». Заявление на правах рекламы разместила политическая организация левого толка MoveOn.org. В нем утверждалось, что Петреус «вводит Белый дом в заблуждение» и что «все независимые отчеты о положении на местах в Ираке свидетельствуют: стратегия „большой волны“ провалилась».

И это были только цветочки. Через несколько часов, когда Петреус входил в зал для слушаний палаты представителей, Вашингтон являл собой картину полной завороженности встречей со знаменитостью. Шел ли кто-нибудь на слушания в конгресс в окружении большего числа фотографов? Бывало ли на протяжении этой войны, чтобы на слушаниях присутствовало столько конгрессменов? Обычно их приходила горстка, да и то ненадолго; ныне же на совместное заседание двух комитетов явилось 112 человек, каждый из которых мог получить пять минут, чтобы задать вопросы Петреусу и американскому послу в Ираке Райану К. Крокеру. Если бы каждый использовал свои пять минут полностью, это бы уже было девять часов с лишним, не считая перерывов на туалет и задержек из-за протестов, первый из которых не заставил себя долго ждать: несколько женщин, занявших очередь на рассвете, чтобы получить места из числа двадцати трех, предназначенных для публики, стоя выкрикивали: «Военный преступник!» — пока их не вывели из зала полицейские.

— Удалите их отсюда! — зычным голосом приказал Айк Скелтон, демократ от штата Миссури, который председательствовал на слушаниях. — Мы не потерпим здесь никаких нарушений порядка.

Затем прозвучали вводные выступления. Председательствующий заявил Петреусу, и в телекамеры, передававшие все в прямом эфире, и слушателям сегодняшних вечерних новостей, и читателям завтрашних утренних газет:

— По опубликованным сегодня утром результатам опроса среди иракцев, проведенного ABC News, ВВС и японской телерадиокомпанией NHK, как минимум 65 процентов из них считают, что «большая волна» не работает, а 72 процента полагают, что американское присутствие отрицательно сказывается на безопасности в Ираке. Это внушает тревогу… Вам, генерал Петреус, и вам, посол Крокер, предстоит убедить нас, что имеются веские причины рассчитывать на резкое изменение ситуации в Ираке в близком будущем.

Он поговорил некоторое время, потом поговорил другой демократ («Нам необходимо уйти из Ирака ради блага этой страны и ради нашего собственного блага. Уйти немедленно — время не ждет»), потом поговорил республиканец («…нам, собравшимся сегодня, полагаю, не следует поддерживать идею о том, чтобы конгресс волюнтаристски потребовал сокращения американских сил в Ираке в тот момент, когда иракские силы движутся к зрелости и к способности успешно заменить собой наши войска, что будет означать победу Соединенных Штатов»), потом поговорил другой республиканец («Меня глубоко огорчают обвинения, выдвинутые некоторыми СМИ и некоторыми членами конгресса на слушаниях, подобных нынешним, — обвинения, ставящие под вопрос честность наших военных, дающие повод заподозрить их в тенденциозном отборе позитивных данных о том, что уровень межобщинного насилия резко снизился»), и на сорок пятой минуте слушаний Петреус еще не сказал ни слова.