Читать книгу "Найти шпиона - Данил Корецкий"

В Вашингтоне Президент США уже третий день работал со своим спичрайтером над докладом, посвященным открытию проводимой ЮНЕСКО конференции по китайско-тибетским языкам. Работа действительно была очень сложной: следовало сказать о великой культуре, потом, деликатно обойдя вопрос о далай-ламе, вскользь упомянуть о необходимости преодоления давних противоречий между автономным горным районом и равнинным Китаем, да еще мягко выразить озабоченность некими слухами, направленными на нарушение стабильности отношений между некоторыми государствами… Директор ЦРУ лично отдал приказ всем резидентурам Восточно-Азиатского региона усилить выявление контактов между военными кругами России и Китая, вследствие чего разведывательная активность американских посольств резко возросла. Компьютерные гении ЦРУ бились над более точной программой дистанционного съема электронной информации. Ветеран космической разведки спутник «Лакросс» в очередной раз изменил орбиту…

А недалеко от подмосковной деревни Колпаково скромно одетый человек крепкого телосложения шел через поле по колючей стерне, из рюкзака за спиной торчали толстые палки колбасы. Типичный представитель подмосковного люмпенства, существо без определенных занятий и моральных устоев, слегка нетрезвый, бредет напрямки в соседнюю деревню купить литр самогону. Он может лечь посреди поля и проспать до утра. Он может встать и отлить прямо там, где спал. Может бросить спичку и поджечь скирду или все скирды, которые попадутся на его пути. Он может делать все, что заблагорассудится, быть антисоциальным, агрессивным и неадекватным – люмпену в России можно все.

Мачо остановился и отлил. Потом снял рюкзак и достал оттуда бутылку пива. Пальцем сорвал пробку, двумя глотками втянул в себя омерзительно-теплое содержимое и выбросил пустую бутылку. Подумал, что вряд ли люмпен стал бы тратиться на безалкогольное. Ну да уж ладно.

Впереди, через поле, ломаным зигзагом промелькнуло серое пятно. Какой-то зверек – заяц или скунс. Впрочем, нет, скунсов здесь не бывает. Скунсы здесь зовутся хорьками. Мачо вдруг громко выматерился, поднял бутылку с земли и швырнул в направлении неопознанного зверька. Не достал – далеко. Пятно замерло, а потом рвануло в сторону лесополосы. Безнаказанность и вседозволенность притягивают, как кокаин: Мачо выпустил вслед целую обойму ругательств и, разрядившись, продолжил свой путь.

Через полчаса он вышел к автомобильной трассе. Солнце успело заметно опуститься к горизонту. Движение вялое – не больше четырех-пяти машин в минуту, в основном, грузовики. Слева от дороги, метров на цать, поле не тронуто: между серым асфальтом и черной пахотой лежит твердая, слежавшаяся за годы земля, заросшая бурьяном и амброзией. Целина. Похоже, это так называемая «полоса отчуждения» – отвод земли для государственных нужд: под аэродромы, линии правительственной связи и тому подобные важные объекты. Значит, красная нить проложена именно здесь…

Над полем кружили вороны – серые и шумные, всегда голодные, всегда беспокойные. Многие сидели на земле, склевывая остатки урожая. Полосы отчуждения они тоже явно чурались – возможно, чувствовали электромагнитное излучение или понимали, что корма здесь нет.

Мачо шел по левой обочине, равнодушно скользя взглядом по проносящимся мимо автомобилям. Кроме грузовиков, много всякой ржавой рухляди, в которой Мачо ожидал бы увидеть скорее компанию негров-подростков с «косяками» в зубах, чем взрослых белых мужиков со сцепленными зубами, полными некрасивыми женами и прилипшими к стеклам детьми в пестрой летней одежонке.

«Вот уж каша варится в этой стране, – подумал Мачо. – Матерь Божья, вот уж каша…»

Первый колодец появился очень скоро, Мачо даже не успел толком настроиться. Он сел на горячий люк, закурил. Осмотрелся потихоньку. Бетонная горловина торчит из земли сантиметров на тридцать, крышка самая обычная – как в «Мостеплосети» или «Москанализации». Только никаких надписей, никаких значков, никаких пресловутых молний. По диаметру люк пересекает железная полоса. Сбоку на грубо приваренных петлях висит обычный ржавый замок. Мачо оперся на руки, откинулся слегка назад, словно любуясь закатом. Ощупал замок. Посыпалась ржавчина, целый пласт ржавчины разломился между пальцами. Он мог бы сломать этот замок голыми руками. И не понадобится углеродистый резак с алмазной гранью, и набор отмычек не понадобится… Неужели все так просто?

Фоук как-то сказал: «Русские так долго жили за „железным занавесом“, что привыкли чувствовать себя полными хозяевами в своей стране. А между тем обстановка существенно изменилась!»

Неужели он прав?

Мачо затушил окурок и по привычке закопал его в землю.

Заглянуть внутрь? Но сейчас нельзя – еще светло. И машины… Нет, скорее всего Кольбан или «Лакросс» ошиблись. Это не тот люк, не тот кабель, если здесь вообще когда-нибудь лежал какой-то кабель. И «полоса отчуждения» – фикция. Никакая это не «полоса отчуждения». Может, у русских санитарные нормы такие, чтобы посевы сажать не ближе, чем за полсотни метров до автодорог…

– Слышь, брателло, где тут у вас старый мехдвор?

Облезлый «жигуленок», протарахтевший было мимо, притормозил метрах в тридцати и сдал назад. Из распахнувшейся дверцы высунулась белая стриженая голова типичного сельского жителя Южной Дакоты.

– Ты ж здешний, а? – с надеждой спросил белоголовый. – Мне до Демьяна надо, до Архипыча. Мне сказали, на старом мехдворе, сразу за поворотом на Колпаково… А я смотрю, смотрю – ничего. Ты ж Архипыча знаешь?

Мачо неловко отшатнулся, едва не упав с люка, с преувеличенным вниманием всмотрелся в лицо собеседника и сплюнул, повесив слюну на подбородок.

– А я че те… справочное бюро? – недобро вопросил он. – Ты мне наливал? Или в долг давал? – Он задумался, как бы вспоминая хоть какой-то реабилитирующий незнакомца факт, не вспомнил и громко резюмировал: – Ни фига! Тогда и я тебе – хрен! Во!

За это время белоголовый успел махнуть на него рукой и захлопнуть дверцу. «Жигуль» дернулся с места и потарахтел дальше в сторону Колпаково.

Мачо некоторое время еще сидел, раскачиваясь и порывисто жестикулируя. Потом встал. Разведчик «на холоде» всегда настроен на худшее. Но, «прокачав» ситуацию, он все же сделал вывод, что это действительно случайный проезжий. Контрразведчик сразу просек бы, что никакой он не местный, Архипыча не знает и вообще валяет ваньку. И никуда бы не уехал без него. Но мысль, как говорил другой персонаж русской литературы, не лишенная оттенков здравого смысла. Надо уходить отсюда.

* * *

Смеркалось быстро. Второй люк блеснул грязно-белой горловиной в свете дальних фар. Мимо пронеслась одинокая фура. На тенте крупные готические буквы «Liebermann GMBH». В серых сумерках машин стало еще меньше, видимости никакой. Мачо мысленно поблагодарил российское представительство компании «Либерманн» за своевременную помощь.

Он присел на корточки, трогая ладонью рифленую чугунную крышку. Все равно это пустое. Никакого правительственного кабеля. Кольбан – самоуверенный кретин, «Лакросс» – устаревшая жестянка, генератор глюков. А в колодце шумит вода, бьются в гулкие стены помои. Слышишь?… Мачо прислушался. Ничего не услышал. Зато обнаружил, что на этом люке замок вообще отсутствует. Вообще. Но так не бывает. Ошибка. Или провокация, подстава. Если предположить, что ФСБ в курсе всех дел и его пасут от самого аэропорта, а там, в сером сумраке, за темной скирдой, сидят ухмыляющиеся эфэсбэшники и снимают его на высокочувствительную пленку…