Читать книгу "Найти шпиона - Данил Корецкий"

Его цель – тонкая красная нить, пересекающая карту с юго-востока на северо-запад. Она проходит вдоль железнодорожного полотна, круто сворачивает, выходит к шоссе Е-30 и дальше следует параллельным курсом по краю поля. По крайней мере, так показало электромагнитное сканирование, проведенное низкоорбитальным спутником космической разведки «Лакросс». So said Zarathustra[10]. Будем надеяться, Заратустра не врет. Красная линия – это кабель правительственной высокочастотной связи.

– Зачем тебе свиноферма? – по-свойски спросил возница. Он никогда не рассматривал карту мест, в которых живет, ничего не слышал про Заратустру и спутник «Лакросс» и, конечно, не подозревал о кабеле правительственной связи.

– Хочу им корма продавать! – брякнул Мачо первое, что пришло на ум.

– И-и-и! – засмеялся мужик, обнажая железные зубы. – Кому продавать? Кузмичу? Он тебя самого продаст и купит! У него хрюшки святым духом живут…

– А вы верите в Святого Духа? – спросил Мачо, меняя тему.

– Однажды поверил, – кивнул возница и нервно хлестнул вожжами по спине кобылы. – В молодости, когда мы с Нюркой собирались пожениться, идем как-то с речки, как раз по этой дороге, и думаем, как нам хозяйством обзаводиться. Свадьбу справить надо? Надо. Корову купить надо? Надо. Дом поставить надо? Надо! А на какие шиши?

Мужик облизал сухие губы, и со скрипом провел ладонью по небритой щеке.

– Ну, Нюрка и говорит: «Вот если бы нам Бог послал денег!»

Возница выдержал многозначительную паузу.

– Только сказала – прямо с неба перед нами падает пакет: «Бах!»

Внушительным кулаком с зажатыми вожжами рассказчик ударил по ладони.

– Серая плотная бумага, шпагат… А внутри деньги! Много денег, очень много…

– Да ну! – Мачо изобразил удивление, но, наверное, недостаточно искреннее.

– Не верите? – обиделся мужик. – А так и было! У кого хошь спроси…

– Верю, – равнодушно ответил Мачо. – Но как такое может быть? Ведь не может Бог сбрасывать деньги в перевязанном шпагатом пакете?

– Тогда мы об этом и не думали. Надеялись… Не думали, короче. Свадьбу справили, корову купили, домик саманный. А через три месяца приехали двое на черной машине. Тогда знаешь кто на черных машинах ездил?

Дрожащими руками возница закурил. Было видно, что он разволновался, и Мачо подумал, что, пожалуй, история не выдумана.

– Оказывается, какой-то государственный преступник в самолете летел. Крупный хищник-расхититель. А за ним органы следили! А тот почувствовал, пошел в сортир и выбросил бабки наворованные! Тогда из самолетов все наружу вылетало, не так, как сейчас…

– И что? – Теперь Мачо и вправду заинтересовался. – Чем дело кончилось?

Возница почесал в затылке.

– Дали мне три года за присвоение находки. Да конфисковали все! Вернулся, а Нюрка замуж вышла! Вот тем и кончилось!

Он докурил и бросил окурок на дорогу. Брызнули искры.

– Тпру! Вот и развилка. Мне налево, тебе прямо…

Рассказчик заметно расстроился. Но Мачо, спрыгнув на землю, протянул пятьдесят рублей, и это заметно улучшило тому настроение.

– Спасибо, мил-человек! Удачи тебе! – крикнул он на прощание.

* * *

Деревня Колпаково стояла там, где ей и должно, а густой запах навоза косвенно, но убедительно подтверждал и наличие свинофермы. Значит, ориентиры на карте и на местности совпали! Это обнадеживало. Обходя деревню, Мачо свернул с проселка и пошел через недавно убранное поле, пытаясь выйти к воображаемой красной линии.

Тут и там огромными муравейниками торчали скирды соломы. Вдали тарахтел трактор, распахивая затвердевшую землю с торчащими остьями то ли пшеницы, то ли ячменя, то ли ржи. В злаковых Мачо разбирался плохо. В секретных коммуникационных технологиях он разбирался лучше – по крайней мере, в рамках проштудированного перед командировкой курса «Специальная связь в России». Кабель по стандартам еще советского времени должен залегать на глубине пяти-шести метров, для его обслуживания через каждые пять-семь километров устраиваются технологические камеры в бетонных колодцах, выходящих на поверхность и закрытых чугунными крышками, наподобие обычных канализационных люков, только с другим знаком – двумя молниями в ромбике посередине. Но это все в теории. Как сказал начальник русского отдела Фоук, в действительности и глубина залегания, и расстояние между колодцами могут быть какими угодно. А на местности ни одной чугунной крышки Мачо пока вообще не увидел.

Он шел через поле, чувствуя под подошвами хруст срезанных колосьев и некстати представляя плохо обритую голову смертника, привязываемого к грубому остову электрического стула. Когда-то ему пришлось с начала и до конца просмотреть завершающую процедуру отправления правосудия, и ничего, кроме отвращения, она не вызвала. Бр-р-р! Тогда он подумал, что великолепный знаток юриспруденции, его честь судья Джонсон, который в торжественной тишине величественного зала Дворца правосудия ударом полированного молотка отправил пусть даже распоследнего негодяя на казнь, вряд ли смог бы затянуть ремнями его руки и ноги, натянуть на лицо изжеванный кожаный намордник и закрепить на темени оплавленный электрод… Не говоря уже о том, чтобы самому трижды включать рубильник на пятнадцать секунд, потом проверять пульс, а при его наличии включать ток уже на целую минуту… А тюремный персонал, не отягощенный знанием юридической казуистики и гарвардским образованием, за пять-семь минут выполняет эту грязную и противоестественную работу! Причем, в отличие от судьи Джонсона, безымянные охранники не входят в высшее общество, не попадают на страницы газет и телевизионный экран… А чего бы стоил без них его приговор? Да ничего, – бесполезная бумажка и рассеявшиеся под высокими сводами звуки пустых слов!

Чтобы отвлечься, Мачо стал громко насвистывать плоский мотивчик, услышанный из чьего-то плеера в электричке. Он чувствовал, как мокнет под рюкзаком горячая спина, как набивается в туфли колючий глинозем, как то и дело подворачиваются ступни… С высоты стотридцатикилометровой орбиты, которая в космической разведке считается «низкой», он видел красную светящуюся нитку, видел распаханные квадраты полей, на которых копошились похожие на скарабеев трактора, видел трассу Е 30, видел себя, составленного из пикселей, как из детских кубиков, – себя, упорно следующего к красной нитке, как марафонец к финишной ленточке.

Про него тоже никто не узнает в больших политических играх, разыгрываемых в ООН, Конгрессе США и правительствах десятков государств. Но без него и десятков таких, как он, сенаторы и конгрессмены, президенты, канцлеры и первые министры были бы столь же беспомощны и декоративны, как судья Джонсон без грубых парней, работающих в блоке смертников федеральной тюрьмы! Но тюремщики, по крайней мере, живут своими жизнями, под собственными фамилиями, им не угрожает ничего, кроме ночных кошмаров и угрызений совести, а впереди ждет вполне достойная пенсия… А что ждет Билла Джефферсона, работающего «на холоде» в чужой шкуре и в любой момент ждущего разоблачения? Этого не мог предсказать никто… Его судьба была в руках Господа Бога. И, конечно, в его собственных руках.