Читать книгу "Доминион - Стивен Сэвил"

Пришла пора вернуть себе ночь и научить людей истинному значению слова «страх».

Итак, все кончено. Он отправляет братьев в изгнание, одновременно превращая их в героев. Отсылая их прочь, он продемонстрировал собранию, кто тут главный, и сделал трудным, если не невозможным для Фрица и Питера продолжать совместно плести интриги. Он сказал в точности то, что думал: поодиночке они ничто. Поворачиваясь к братьям, он холодно улыбался.

Их ссылка — лишь первый шаг в долгом и выматывающем танце смерти.

Где-то в глубине души граф ждал их будущего ответа. Так жизнь становится интереснее.

— Судьба нашего народа в ваших руках, братья мои, так что не подведите нас.

И он распустил собрание, предложив братьям выбрать себе подчиненных, которых они возьмут в бой.

Затем граф посмотрел на бедную Мишу. Он гордился ею и гордился собой за то, что сделал ее смерть такой многозначительной.

— Останься, — велел он Йереку, когда гамайя приготовились уходить. — Все вы, останьтесь.

Шестеро бойцов окружили своего господина.

— Как нам поступить с ее телом? — спросил Онурсал.

— Избавьтесь от него. И без всяких почестей, как подобает поступать с предателями.

Вампир кивнул. Предателя новой нации вампиров ждет лютая участь. Труп насадят на вертел и зажарят, а мясо скормят воронам Гнездовья.

— Трудно поверить.

Взгляд Волка остановился на теле Миши. Конрад знал, что Йерек воспринял ее смерть близко к сердцу. Он выбрал ее. Он помог ей пройти через безумие, угрожавшее поглотить ее после смерти Ганса. И то, что женщину заклеймили словом «предатель», несомненно, угнетало Волка.

— Не так уж и трудно, друг мой, — спокойно ответил Конрад. — Сумасшествие, очевидно, укоренилось глубже, чем ты сумел дотянуться. Наверняка зло ее родителя все еще пятнало женщину. Ты не должен считать себя ответственным. Ты сделал все от тебя зависящее, но мы всегда знали: существует вероятность того, что она больше не вернется к нам.

Йерек не выглядел убежденным.

— Она выдержала худшее. — Волк покачал головой. — Она становилась все сильнее и сильнее. Это бессмысленно.

— Тогда, возможно, это был рецидив. — Раздражение Конрада все-таки прорвалось наружу. — Лучше, дружище, забудь об этом.

Он не мог позволить себе возбуждение в час победы. Нет, этот момент создан для удовольствия, а не для растворения в дымке гнева. Конрад взял себя в руки.

— Я хочу, чтобы ты встретился кое с кем. Он пришел прошлой ночью, сбежав из самой вражьей утробы. Влад рассказывал дивные истории о его талантах. Волк, да, кажется, ты с ним знаком?

Конрад сделал знак гостю приблизиться.

Все повернулись к выступившему из теней Джону Скеллану, который подошел к группе и встал рядом с Конрадом.

— Поскольку у нас неожиданно образовалась… э… вакансия, я попросил Скеллана присоединиться к нам. Он обладает уникальными навыками. А теперь кое-что, о чем бы мне не хотелось говорить, и, тем не менее, я должен. Несмотря на все наши усилия, полагаю, по крайней мере, один из вас сочувствует моим братьям. Это ранит меня. От тех, кто меня окружает, я не прошу многого — всего лишь преданности. А взамен вы возвышены над остальными. И вот награда — знать, что я пригрел на груди гадюку.

Никто не возразил ему. Никто не заявил, что он ошибается. Все знали, что не стоит разубеждать графа, если он вбил что-то себе в голову.

— Что ж, мои маленькие интриганы, передайте мои слова своим хозяевам, пусть проглотят и поволнуются. Они не вернутся домой.

Он оглядел всех гамайя по очереди, словно оценивая каждого. А затем отдал приказ умертвить Фрица и Питера.

Глава 11 Вороны над башней

Башня Конрада, Дракенхоф, Сильвания

Долгая темная ночь души, весна, 2057

Он знал, что за ним придут. Это был всего лишь вопрос времени. Вот почему он бросил вызов так открыто, огласив перед строем гамайя смертный приговор братьям.

Он ждал, что это толкнет Питера или Фрица на решительные действия, на очевидную измену, за которую он смог бы безнаказанно покарать их.

Конечно же, он принял меры, чтобы защитить себя. Он ведь не дурак.

Конрад больше не спал в своем гробу. Оставаясь пустым, гроб выглядел так, словно новый граф дремал внутри. Уюту гроба Конрад теперь предпочитал уединенность крыш под лучами Моррслиб и Маннслиб или подземное убежище храма, когда солнце стояло в зените. Этой ночью он бодрствовал на балконе своей спальни.

Войска собирались, разбивая лагерь в городе внизу.

Разница между новой армией Конрада и последним войском, выступавшим под знаменами фон Карштайнов, была значительной. Если Влад предпочитал удобные при переноске палатки, Конрад решил прочно укрепиться на земле, захватив чужие дома и вынудив их владельцев клянчить объедки. Не хлопали на ветру флаги и вымпелы, не выстраивались рядами черные шатры, не тянулись вереницы телег с продовольствием. Мертвым ни к чему все это снаряжение. Но движение, однако, все же наблюдалось: по мощеным улицам грохотали черные кареты с гербом фон Карштайнов.

Сотни костров горели в полях между замком и городом. Конрад не смотрел туда, зная, что пляска рыжих языков заворожит его. А следовало быть настороже. Взгляд графа скользил по округе, не останавливаясь ни на чем надолго. Изредка Конрад посматривал вверх, на зеленоватый ореол Моррслиб и яркую серебряную корону Маннслиб; это помогало разорвать монотонность ожидания того, что непременно должно было произойти.

Он вслушался в ночной хор: жужжание насекомых, уханье сов, скорбный вой волка и плач ветра в водосточных трубах.

Вдоль парапета сидели вороны, озирая глазками-бусинками ночной мир. Птицы частенько составляли графу компанию. К тому же их присутствие отгоняло призраков.

Двери в графские покои заскрипели и открылись. Ожидание окончилось. За ним пришли.

Горящие факелы осветили комнату, но Конрад на балконе остался невидим. Он смотрел на троих мужчин в черных плащах, крадущихся к гробу. Убийцы окружили деревянный ящик, встав у изголовья и по обе стороны графского ложа. Значит, вот насколько уважают его братья. Трое наемников. Трое рабов. Если не задумываться об оскорблении, довольно захватывающе наблюдать за собственным убийством или за тем, что должно было стать убийством.

Последовавшее нападение потрясало своей жестокостью.

Тело в гробу буквально разделали, как какую-нибудь тушу.

Конрад пережил любопытное раздвоение личности, глядя, как его несостоявшиеся убийцы рубят труп в гробу. Он как будто видел собственную смерть глазами постороннего зрителя.

Надо будет поблагодарить Иммолай Фей за труп и за чары, преобразившие чужое тело.