Читать книгу "Вампир. История лорда Байрона - Том Холланд"

— Он должен был знать, к чему это приведет. Он сделал это совершенно осознанно, обрек моего отца, семью, целую деревню на участь живых мертвецов. Но, Байрон, если ты убил его, создания тоже начнут умирать, и нам ничего не грозит. Если ты убил его…

— Что это значит, если? Я застрелил его, я видел, как он умер.

Висцилий хмыкнул.

— Вы выстрелили ему в сердце, мой господин?

— Да.

— Вы в этом точно уверены, мой господин?

— Черт возьми, Висцилий, я трость могу расщепить с двадцати шагов, а уж в сердце с двух я всяко попаду.

Висцилий пожал плечами.

— Ну, тогда нам, кроме татар, бояться некого.

— Кроме солдат паши? Им-то зачем за нами гнаться?

Висцилий снова пожал плечами.

— Отомстить за смерть Вахель-паши, разумеется. Он опять взглянул на меня и улыбнулся.

— Милосердия у них столько же, сколько и у разбойников.

— Столько же? Ну уж нет, с разбойниками им в милосердии не тягаться.

Висцилий оскалил зубы в ответ на мой комплимент, на который он и не думал напрашиваться, и его теплота тронула меня.

— Нет сомнения, — сказал я, — что мертвые твари сожрут солдат.

— Будем надеяться, что так.

Висцилий вытащил свой нож и уставился на него.

— Но я бы на месте татар спалил деревню и дождался рассвета.

— А солнечный свет убивает этих существ?

— Это и ребенку ясно, мой господин.

— Но я видел пашу при свете дня.

— Ему ничего не страшно, — сказала вдруг Гайдэ, обхватив себя руками. — Он старше, чем эти горы, и укус его смертельнее змеиного, что же ему бояться каких-то солнечных лучей? Но солнце действительно делает его слабее, и он теряет все силы, когда в небе нет луны, чтобы восстановить их.

Она схватила мои руки и страстно поцеловала их.

— Вот почему нам необходимо отправиться в дорогу завтра же, с первыми лучами. И ехать как можно быстрее, с такой скоростью, на которую только способны наши лошади. — Она кивнула. — Только тогда мы освободимся от них. — Она улыбнулась мне. — Ты помолился богине, Байрон, как я тебя просила?

— Да.

— И она услышала твои молитвы?

— Несомненно, — прошептал я. Я нежно поцеловал ее в лоб.

— Она не могла не услышать.

И я велел ей идти спать.

Висцилий всю ночь провел на часах, будто был сделан из камня. Я хотел было сидеть с ним, но тут же стал клевать носом, а едва я сомкнул глаза, как он уже шептал мне на ухо, что вот-вот начнет светать. Я взглянул на небо — гроза прошла, и ранний утренний воздух был прозрачен и чист.

— Сегодня будет жарко, — прошептала Гайдэ, когда мы собирались в путь.

Я посмотрел на нее. Ее щеки были свежи, как рассвет на востоке, а глаза сияли светом рождающегося дня. Я впервые увидел, что из-под мрака воспоминаний в ней пульсирует свобода, о которой до сих пор она лишь мечтала.

— У нас получится, — сказал я, крепче сжимая ей руку.

Она ответила кивком, села в седло, подождала, пока мы с Висцилием последуем ее примеру, и затем поскакала по тропе.

Мы гнали лошадей во весь опор, а солнце между тем поднималось все выше и палило все сильнее. Время от времени Висцилий слезал с коня и взбирался на какой-нибудь утес или выступ в скале, а когда догонял нас, то лишь улыбался и качал головой. Но около полудня, когда он в очередной раз спустился к нам, он выглядел хмурым и, поравнявшись с нами, пробормотал, что видел облако пыли. Хотя и далеко, но оно двигалось.

— В нашу сторону? — спросил я. Висцилий пожал плечами.

— Они едут быстрее нас?

Василий пожал плечами во второй раз:

— Если это татары, то очень может быть. Я тихо выругался, глядя вперед на дорогу, потом оглянулся через плечо на голубое безоблачное небо.

— Куда же нам деваться, Висцилий? — медленно спросил я. — Как нам скрыться?

— Надо выехать за пределы владений паши. Они не посмеют преследовать знатного иноземного господина дальше этих границ, тем более если этот господин — друг великого Али-паши.

— Ты уверен в этом?

— Да, мой господин.

— Где же эта граница?

— На Миссолунгской дороге. Там есть небольшая крепость.

— И долго ли еще до нее ехать?

— Пару часов, а если поторопимся — успеем и за полтора.

Гайдэ посмотрела на небо.

— Уже почти полдень. Солнце начнет клониться к горизонту. — Она обернулась ко мне. — Мы должны ехать как можно быстрее. Скакать, словно сам дьявол гонится за нами.

И мы помчались. Прошел час, но ничто не нарушало тишину жаркого дня, кроме звука копыт наших коней, поднимающих за собой облака белой пыли и несущих нас к Миссолунгской дороге. Мы остановились у ручья — у этого прекрасного зеленого оазиса среди скал и камней, чтобы напоить наших лошадей. Гайдэ спешилась, но, едва наполнив свой бурдюк, она оглянулась и увидела смутное облачко пыли вдалеке.

— Ты нам об этом говорил? — спросила она Висцилия.

Мы оба посмотрели туда.

— Они приближаются, — сказал я. Висцилий кивнул.

— Берите коней, — велел он, оттаскивая свою лошадь от воды. — Нам пора ехать.

Но как мы ни старались, облако пыли позади так и не исчезло. Напротив, оно становилось все плотнее и, казалось, приближалось к нам. А затем я услышал, как Гайдэ вскрикнула; обернувшись, я увидел блеск металла и услышал отдаленный стук копыт. Мы обогнули выступ скалы, и наши преследователи исчезли, а мы могли только догадываться, заметили они нас или нет. Но теперь дорога пошла под откос и стала более прямой, так как валуны и утесы мы миновали. На открытой равнине мы стали легко заметны.

— Далеко еще? — крикнул я Висцилию. Он показал рукой, но я смог увидеть только белую линию дороги далеко впереди и маленькую крепость.

— Замок Али-паши, — пояснил он. — Мы должны успеть туда. Вперед, мой господин, вперед!

Наши преследователи уже обогнули скалу и увидели нас. Послышались их победные крики, и они стали рассыпаться по равнине. Донесся звук выстрела, и мой конь чуть не упал, споткнувшись. Я выругался, пытаясь дотянуться до сумки с пистолетом.

— Вперед, мой господин, — прокричал Висцилий, когда раздался второй выстрел, — татары не умеют стрелять метко!

Но зато скакали они быстро; пока Висцилий кричал, трое из них отделились и стали приближаться к нам. Один из них нагнал Гайдэ и захохотал, когда она замахнулась на него кинжалом. Он стал забавляться, кружа вокруг нее, но тут мне наконец удалось нащупать пистолет. Он уже был заряжен, и мне только оставалось надеяться, что он не даст осечки. Татарин схватил Гайдэ за волосы; она отчаянно вцепилась в поводья, сопротивляясь его рывкам. Татарин выпустил ее, а затем вновь схватил — уже за руку. Он смеялся — и тогда я выстрелил. Татарин высоко подскочил в седле, как будто отдавая кому-то честь, но тут же упал с лошади, которая потащила его за застрявшие в стременах ноги вдоль дороги. Наблюдая за бегом обезумевшей лошади, наши преследователи замешкались, и мой боевой дух воспрял, так как открытые ворота крепости были уже в поле нашего зрения. Татары, должно быть, тоже их увидели, поскольку тут же начали кричать в ярости, звук их бешеной скачки грохотал у нас в ушах. Я обернулся — был ли с ними паша? Я не смог ничего разглядеть. Я обернулся опять. Его там не было. Ну конечно, ведь он был мертв. Я видел его смерть.