Читать книгу "Комендант мертвой крепости - Владимир Аренев"

— Хлебнувший чернил, — негромко сказал Хромой. И когда Сиврим, не понимая, оглянулся на него, пояснил: — Похоже, в один из сезонов паренёк оказался на пути у ветра, который приходит с юга. Не сумел увернуться от кляксы ким-стэгата. Таких здесь называют «хлебнувший чернил».

— Вот до чего дошли вы! — Старик вскинул руку и указал на храм. — Мало было вам прочих знамений, мало было Разлома! Допустили вы оскверненье дома Рункейрова — вот и треснула статуя Его! И что же? Нынче один из врагов наших, злокозненный разрушитель мира, обучает детей ваших!

— А это уже интересно, — всё так же негромко сказал Хромой. — Ну-ка, Ярри, живо в храм. Вам, наместник, я бы посоветовал, как только станет совсем горячо, сделать то же самое, но догадываюсь, что вы мне на это ответите. Поэтому — хотя бы позаботьтесь о бумагах, — он дёрнул плечом, на котором висела переполненная корзина.

— По-моему, вы сгущаете… — Сиврим замолчал. На него смотрели горожане, на него и на Хромого — хмурые тусклые взгляды: страх, и ненависть, и отчаяние, и желание любой ценой избавиться от угрозы, о которой возвещали колокола. Дорожная пропылённая одежда, фартук мясника, платья дешёвых шлюх, испачканные мукой руки хозяйки, кружка пива в грязной ладони, щетинистые подбородки, полуобгрызенный липкий леденец…

Звон колоколов застал их врасплох. Звон колоколов и кликушество старика.

— Разве сомневались Праотцы, когда вымарывали гарров из Палимпсеста? Разве взвешивали Они и медлили? Потому лишь и живы все мы, что в трудный час решительны были Те, Кто создал нас! — Старик горестно вздохнул. — Да стоило ли создавать таких, как мы?! Бесцельны, безвольны, простодушны! Привечаем врага в доме своём — и в храме Рункейровом! А ведь — как знать? — может, судьба наша зависит от малой малости. Зорко глядят с небес создатели, судят бесстрастно. Может, этот вот враг, что нынче допущен во храм Рункейров, последней каплей в чаше терпения оказался, искрой роковой, возжёгшей костёр всеочищенья! Может, ветры, приходящие с юга, ищут алаксара? Отдать его им — и уймутся! Отдать! Пусть унесёт с собой все грехи прежнего мира, пусть очистит наш город и нас самих!

В толпе заволновались.

— Не годится так! — выкрикнул кто-то. Его поддержали: — Гнилое дело предлагаешь, старик! Смертоубийство!

— Вам ли говорить о гнусности?! Вам ли, нечестивцы, о том заикаться?! Погрязнув во грехах, незапятнанными желаете выбраться из пучины, куда сами же себя ввергли?! О лицемеры! Воистину достойны участи, которую уготовил вам Рункейр! Сгинете вместе с этим врагом рода дойхарского — таков ваш удел! Сгинете вместе с детьми, и с жёнами, и с братьями вашими, и с матерьми — ибо, ослеплённые, позволили в доме своём и в храме Рункейровом хозяйничать алаксару! Смотрите! На плече его — корзина, а в ней — свитки, полные мудрости, которую крадёт у вас! Священные тексты поправ!..

Он оборвал себя, сокрушённо качая головой и тыча пальцем в Хромого.

На Рыночной всё смолкло. Слышно было, как звонят колокола на ратуше, в пустом пыльном воздухе каждый их удар, казалось, порождал невидимые глазу волны, которые расходились кругами, проникали в самое сердце. Сиврим поймал себя на том, что в горле встал комок, что всё это время не дышал. Не дышал и не дышит — ждёт.

Дождался.

— А чего?! Отдать! — крикнул кто-то из задних рядов. — Прав старик! Отдать!

— Смерть алаксару!

— Смерть! Смерть и отмщение!

Он оглянулся. Синнэ стояла в щели между створками храмовых дверей и не сводила изумрудных глаз с Хромого. Взгляд её был застывшим, помертвелым. Как будто…

Он не успел подобрать подходящее сравнение — в них уже летели комки грязи, гнилые овощи. Пока ещё не камни.

— Стойте! — опомнился наконец Сиврим. — Остановитесь! Властью Рункейра венценосного, которого я предст… — Он поперхнулся, когда тухлое яйцо разбилось о его лоб, вонючая жижа потекла по щекам, попала в рот.

— Поцелуй в венценосное сверло своего Рункейра! Самозванец!

Ещё одно яйцо пролетело мимо Сиврима и разбилось о двери храма. Потом кто-то наконец нашёл обломок кирпича — кто-то очень меткий. Сиврим едва успел пригнуться, но следующий обломок попал в плечо. Третий задел самым краем ухо. Четвёртый…

Четвёртый не долетел. Тот, кто собирался метнуть его в Сиврима и Хромого, вдруг взвыл от боли и упал на колени. Кирпич с глухим стуком покатился по пыльной мостовой.

Рыжебородый Рултарик разжал кулак, отпуская хрустнувшее запястье, и презрительно сплюнул под ноги толпе.

— Так вы, значит, платите за всё, что делает для вас Шандал? Или колокольный звон ваши мозги превращает в помои, в протухшую кашу? С чего началось? Кто первым решил, что, побив камнями наместника и архивариуса, спасётся от ким-стэгата? — Он снова сплюнул. — Даже дети малые в такое не поверили бы…

Рултарик обвёл взглядом их всех: торговцев, наёмников, шлюх, слуг, нищебродов. Старика-кликуши среди них уже не было.

— Расходитесь по домам, — велел им Рыжебородый. — Готовьтесь к сезону. И поменьше слушайте горлопанов.

— Алаксар крадёт наши архивы, — пробормотал кто-то хмуро, но отчётливо.

— Тут и думать нечего — крадёт! — подхватили другие. — Он-то, вражье семя, что в Шандале делает? Скажешь, охороняет нас? Это ты, Рултарик, охороняешь. Ты и твои андэлни. А эти двое…

— А эти двое, — отрезал Рултарик, — здесь с ведома и согласия коменданта Хродаса. — (Сиврим промолчал.) — И представляют власть венценосного кройбелса. Мы все часто попрекали столицу, что там о нас позабыли. Ну вот, видите, вспомнили.

— Поздновато!

— Кто там такой умный, чтоб меня перебивать? А? — Он постоял, покачиваясь с пятки на носок, нарочито небрежно надевая вытянутые из-за пояса дорожные перчатки. — Что? Ни у кого больше язык не свербит? Тогда слушайте и слушайте внимательно, дважды повторять не буду. Столица наконец услышала нас. Прислали сперва наместника и архивариуса, потом — отряд. В поддержку нашего гарнизона. Для защиты вашего города и вас самих.

Словно только и дожидались этих слов, на Рыночную въехали Голенастый и Клоп. В поводу они вели ещё трёх бархаг. Выглядели в меру воинственными, в меру доблестными. И очень встревоженными, как понял Сиврим, внимательно присмотревшись.

На одной из бархаг гордо восседал Ярри, который, оказывается, Хромого не послушал и в храме прятаться не стал.

— Ну что, добрые горожане, — сказал Рултарик, — есть ещё вопросы или, может, возражения?

Ни вопросов, ни возражений не было. Он подождал, пока добрые горожане разойдутся, и обернулся к Сивриму с Хромым.

— Надо ехать. И поскорей, если не хотим застрять здесь до конца сезона.

— Как такое может быть? — спросила Синнэ. — Чушь какая-то! Был сезон, совсем недавно! С чего бы вдруг?..

— Я знаю не больше твоего, — пожал плечами Рултарик. — Вон пусть Хродас при случае спросит у…