Читать книгу "Время бесов - Сергей Шхиян"

— Ну и тварь! — воскликнул я и едва удержался, чтобы не ударить убитого ногой. — Тоже, наверное, ваш революционер!

Даша промолчала, только виновато глянула полными слез глазами, наверное, еще окончательно не пришла в себя после пережитого страха. В другом кармане мародера оказался такой же грязный холщевый узелок Я осторожно его развязал, готовый сразу же выбросить вслед за первым, но в нем оказались золотые монеты.

Преодолев брезгливость, я высыпал золото в карман шинели, а тряпку выбросил:

— Скоро мы с тобой станем богатыми людьми, — сообщил я Ордынцевой.

Она никак на это не отреагировала и даже не предложила передать деньги в фонд голодающих детей Германии или в партийную кассу. Еще у гиганта в карманах полушубка оказались винтовочные патроны и ручная граната лимонка.

— Серьезный дядя, — сказал я, разглядывая покойного.

По виду ему было прилично за сорок. Смерть смягчила черты лица, и он стал похож на спящего, усталого крестьянина.

— Нашел документы? — спросила Ордынцева.

Я отрицательно покачал головой.

— Пошли, посмотрим у второго.

Мы вернулись на место, где лежал молодой парень. Я и его перевернул на спину. Этот одет был вполне цивильно, даже для своего времени щеголевато, в новую шинель с синими отворотами, френч, новые хромовые сапоги и буденовку с красной матерчатой звездой. У него оказалось открытое чистое лицо с юным пушком пробивающейся растительности. Такому впору было красоваться на плакатах, а не грабить прохожих по лесам.

— Какой симпатичный, — подтвердила мое наблюдение и Даша. — Интересно, кто он такой?

— Сейчас, возможно, узнаем, — ответил я и обыскал многочисленные карманы френча. В верхнем нагрудном кармане нашлась бумага, которая гласила, что ее обладатель является сотрудником местной народной милиции. У парня никаких материальных ценностей не оказалось, если не считать двух десятков патронов для нагана.

— Что у них могло быть общего? — удивилась Ордынцева. — Может быть, они действовали не вместе?

— Мне кажется, это отец и сын, — приметив фамильное сходство, предположил я. — Наверное, работали на семейном подряде. Давай искать, что они здесь делали и в кого стреляли.

Я зарядил найденными патронами наши пистолеты. К маузеру они тоже почти подходили, но были на одну десятую миллиметра тоньше, что снижало боевые качества, но стрельбе не мешало. Забрал себе винтовку гиганта, и мы начали прочесывать местность. Впрочем, особенно стараться не пришлось, вскоре все стало ясно. Совсем недалеко от того места, где нас обстреляли, нашлась свежевскопанная могила, и в ней тела трех человек. Четвертый, еще живой, но без сознания, лежал метрах в пятидесяти около дороги.

Это был человек средних лет, благообразной внешности в исправном костюме, никак не походивший на бандита. Я его осмотрел. На счастье, бедняга был ранен довольно легко, в мягкие ткани бедра, но сильно избит. Без сознания он был, скорее всего, от большой потери крови. Пришлось мне пожертвовать брючным ремнем и перетянуть ему ногу.

Троим, сброшенным в яму, помощь была уже не нужна. Их забили прикладами и зверски искололи штыками. По многочисленным следам можно было представить, что здесь произошло. Молодой милиционер с сообщником, возможно, своим отцом, привели этих четверых в лес и, избивая прикладами, заставили копать себе могилу. В подтверждении этой версии говорили две лопаты и следы суглинка на одежде убитых. Когда яма была готова, их начали колоть штыками, троим не повезло, а четвертый попытался бежать, и его ранили теми выстрелами, что мы слышали.

Конечно, ни о мотиве преступления, ни о том, кто такие убийцы и жертвы, мы не узнали. Заниматься следственными действиями у меня не было никакого резона. Нужно было спасать раненого и убираться восвояси.

Человек по-прежнему не приходил в сознание и единственное средство, которым я располагал, была моя экстрасенсорика. Однако, я сначала перевязал ему рану оторванным лоскутом от недавно стиранной рубахи Ордынцевой, потом ослабил жгут и только после этого начал свои шаманские упражнения. Минут через пять раненый открыл глаза и вполне осмысленно спросил:

— Вы кто? Где я?

— Прохожие, вы как сюда попали?

— А эти где? — не ответив на вопрос, в свою очередь спросил он.

— Убиты, — не вдаваясь в подробности, ответил я. — Вспомните, как вас сюда привезли?

— На пролетке, она там, — он неопределенно махнул рукой, — около дороги.

В принципе, я и предположил нечто подобное, не привели же их сюда пешком из города. И тут я совершил непростительную ошибку. Не спросил у раненого о том, сколько человек их сюда конвоировало и, оставив его на попечение Ордынцевой, пошел искать эту самую пролетку.

Экипаж нашелся сразу, пара лошадей запряженная в открытую пролетку. Около нее стоял паренек лет шестнадцати с берданкой на плече, висящей дулом вниз. Я открыто пошел в его сторону. Паренек спокойно ждал моего приближения, не обращая внимание на винтовку в моих руках. Я уже отчетливо видел его курносое лицо и нахмуренные светлые брови. Ничего плохого делать ему я не собирался и уже хотел, окликнув, успокоить, как вдруг он неуловимо быстрым движением крутанул оружие на плече так, что ружье оказалось у него в руках.

— Эй, послушай, — начал говорить я, но не успел досказать, как дуло берданки вспыхнуло пламенем, и мне обожгло самый верх бедра. Я выстрелил в ответ на чистом автоматизме, и паренька отбросило назад.

Впрочем, он устоял на ногах, только выронил берданку и посмотрел мне прямо в глаза. В них было неподдельное удивление. Потом они наполнились слезами. Подросток поднял руку к груди и начал мягко оседать на землю и уже оттуда, снизу, упрекая, спросил:

— Дяденька, за что?

Я не нашелся, что на это ответить. Он выстрелил первым, причем подло, без предупреждения и теперь смотрел грустно, осуждающе, со смертельной тоской. У меня самого всю штанину залило кровью, и в голове была почему-то одна мысль, как теперь одна Даша сможет дотащить до пролетки раненого.

Ордынцева была легка на помине. Прибежала со своим маузером и с ужасом уставилась на меня.

— Что случилось? — задыхаясь то ли от волнения, то ли бега, спросила она. — Кто здесь стрелял?

— Тетенька, помоги, — попросил сидящий на земле подросток. — Он меня убил!

— Кого убил, — спросила Ордынцева, только теперь увидев раненого парнишку.

— Этот, — ответил он. — За что он меня убил?!

Пока суд да дело, я проковылял к пролетке и присел на ступеньку. Нога сделалась деревянной. Боли пока не было, но место ранения уже горело как будто обожженное. Штаны у меня были единственные, поэтому я не стал их резать, не стесняясь, спустил и осмотрел рану. Все бедро было перепачкано кровью. Пуля пробила мышцу рядом с тазобедренной костью и выворотила ее на выходе. Кровь из раны хлестала струйкой, как из водопровода.