Читать книгу "Дети немилости - Ольга Онойко"

Итаяс никогда не бил своих жён, ни единого грубого слова они не слышали от него, но каждый год он брал двух или трёх новых. Одна за другой они умирали в родах или же беременными; до сих пор ни одна не смогла взрастить его семя. Ненавистники в соседних каманах говорили, что Итаяс не сын Ариясу, что каманар Таяна уступил свою жену горному демону, желая получить непобедимого воина; но как бесплоден отпрыск осла и кобылы, так не может человеческая женщина выносить дитя полукровки…

Послышались тяжёлые шаги. По спине Юцинеле катились мурашки. Она прижалась к камню, надеясь скрыться за низкой оградкой крыши. Сердце прыгнуло к горлу.

На крыльцо, прямо под нею, вышел отец. Остановился, скрестив на груди руки.

— Кого я вижу, — негромко проговорил Арияс, и в наступившей гулкой тишине слова его отозвались эхом.

— Здравствуй, отец, — улыбнулся Демон. — Радуйся! У меня праздник сегодня.

— У тебя — праздник? — раздельно переспросил каманар. — Со мною ты думал разделить радость? Хорошо же. Подойди ко мне, Итаяс.

Тот вскинул глаза и крикнул:

— Юцинеле!

Сердце так дёрнулось, что на миг почудилось: разорвалось, и теперь она умрёт. Но брат приказывал, медлить было нельзя. Неле, помертвев от ужаса, заставила себя подняться на ноги.

— Иди сюда, — улыбнулся Итаяс.

Она послушно спрыгнула наземь, перемахнув через оградку крыши. Стараясь даже вскользь не смотреть на отца, подбежала к брату — и в руки ей упало безвольное тело Мирале… Неле едва не выронила её.

Факелы трещали, свистел ветер, а кроме того не было никаких звуков.

— Тебе я могу доверить мою невесту, — ласково сказал Итаяс. — Отведи её в дом, утешь, дай воды и постель. Я скоро приду.

— Стой, — тяжело велел Арияс.

Юцинеле замерла, быстро поглядывая то на одного, то на другого. Невозможно было ослушаться отца, но и брату невозможно было не подчиниться! Колени слабели от ужаса, ещё немного — и Неле вместе с бесчувственной невесткой осела бы наземь, но вдруг гибкое тело в её объятиях напряглось, холодные пальцы больно впились в плечо: Мирале, цепляясь за неё, вставала на ноги. Неле попыталась найти её взгляд, но красавица смотрела в землю. Она не плакала.

Улыбка, искажённое отражение улыбки сына, явилась на лице каманара.

— Мне в моём доме ни к чему чужая невестка, — сказал он. — Верни девушку жениху.

— Я — её жених.

Луна выплыла из-за облаков. Лик её был бледен, как лик каманара, а глаза Арияса сверкали подобно двум страшным звёздам. Он сошёл с крыльца и стоял теперь перед Демоном, глядя ему в глаза — такие же, как у отца, светлые, бешеные.

— Дзеров я хотел видеть союзниками против Императора, — сказал каманар. — Теперь для Дзерасса настала пора гнева. Больше Дзерасс не выйдет биться рядом с Таяном. Думал ли ты, что делаешь?

— Я захотел девушку и взял её, — безмятежно ответил Итаяс. — Она родит мне сыновей.

С ужасом глядя на них, Юцинеле крепче обняла безразличную ко всему Мирале. В лунном сиянии сверкнули перстни, когда рука Арияса взлетела в замахе… Итаяс перехватил отцовскую руку и сдавил так, что серебряный браслет глубоко вошёл в плоть. Лицо Арияса перекосилось от боли: кость треснула.

— Благодари богов, отец, что поднял на меня левую руку, — сказал Демон с неизменной улыбкой. — Много ли стоит каманар, неспособный держать меч?

Взгляд Арияса помутился от гнева.

И быть бы смертельной схватке между отцом и сыном, не встань между ними Наргияс…

Эхо давнего ужаса проснулось в груди Юцинеле. Только Наргияса согласны были выслушать оба, отец и сын. Он славился мудростью, он судил справедливо; Арияс не знал жалости и сам это понимал, а ещё он понимал, что не всегда людям по сердцу непреклонный правитель. Потому каманар часто соглашался поступить по слову своего побратима. К тому же силы Наргияс был такой, что утихомирить сцепившихся мог не только мудрым словом, но и щедрой оплеухой…

«Что теперь будет? — подумала Неле. — Наргияса убили. Теперь, если брат повздорит с отцом, никто их не остановит».

Потом мысли её оставили далёкий Таян и вернулись на авиаполе под Ройстом.

Кентаяс сказал, что мать Неле собрала для них пир. С тех пор, как Арияс отказался от лона Юнэ, все помыкали ею, как рабыней. Неле сморщила нос. С четырёх лет, став ученицей Наргияса, она ходила на женскую половину немногим чаще, чем мальчишки, и мать свою знала плохо. Мать, сестры, младшие жёны отца — все они были на одно лицо: трусливые, плаксивые, какие-то блеклые. Неле не нравились женщины гор. Мужчина может насладиться женщинами, а потом получить от них сыновей, и что ему тогда за дело, смелы ли эти женщины, умны ли. Неле мужчиной не была и ничего хорошего в них не видела. Одна только Мирале не походила на прочих. В первый миг она напомнила Неле меч, и была впрямь как меч — сияющая и строгая.

Маг Лонси ушёл закапывать мусор. Неле подумала, что не очень-то удобно будет тащить домой овчину, но что поделаешь. Может, у кого-нибудь найдётся лишняя тесёмка — перевязать? Ветер становился всё холоднее, облака быстро заволакивали небо, в котором час назад танцевали стальные птицы.

…Когда Неле и другие заложники-таянцы только прибыли в Аллендор, их показали принцессе Лиринии. Даже ума Неле хватило, чтобы понять: король Сангрем не более чем сидит на троне, правит же королевством его дочь. Уместить это в голове получалось, только помня, что принцесса наполовину рескидди. Про Рескидду в горах знали, что там живут наоборот: женщины воюют, а мужчины сидят по домам.

Золотые волосы Лиринии сверкали так ярко, что слепили глаза, и казалось, что принцесса прекрасна как день. Лишь потом примечалось, что и волосы эти не слишком густы, и лоб у принцессы чересчур выпуклый и высокий, и вместо сладких изгибов в её теле одни неженские мускулы. Росту же она оказалась вовсе уродливого, выше Кентаяса. «Это значит, во всём Таяне один Наргияс выше неё!» — изумлённо думала Неле, пока принцесса коротко переговаривалась со своими советниками. Одежда её смотрелась совсем странно. Много позже Неле разобралась в устройстве аллендорских войск: то был мундир полковника авиации.

Когда августейшая полковник подняла голову, точно злые духи направили её взгляд: серо-голубые глаза Лиринии скользнули по лицу Юцинеле.

— Ты дочь Арияса? — спросила принцесса.

Неле так оробела, что не смогла раскрыть рта, и ответили за неё.

В суровом Верхнем Таяне женщинам было тяжело, они начинали болеть и умирать одна за одной. Каманар и многие другие решили отослать своих жён в союзный Аллендор: там они жили бы в тепле и холе, заодно служа заложницами. Сопровождали женщин старики, бесполезные в открытом бою, но искушённые в хитростях, и немногие воины: подобно королю, таянский каманар заводил посольство в союзных землях. Аллендор слал в горы оружие, а взамен Таян обещал безопасность караванов сейчас и союз с королевством потом, когда все камы Лациат признают старшинство Таяна. Равнинники не понимали, что буде случится необходимость, воины гор легко позабудут о заложниках. Они полагали, что Юнэ, старшая жена Арияса, правит прибывшими, словно рескидди. Кентаяс долго думал, что с этим делать. Разубеждать равнинников не стоило, а глупая Юнэ могла всё испортить, невесть что возомнив о себе вблизи настоящей рескидди, Лиринии. К счастью, Юцинеле умела вести себя в собрании мужчин, а потому на встречу с правителями равнин взяли её. Судя по всему, принцесса сочла её подобием себя и отнеслась милостиво.