Читать книгу "Изобретение велосипеда - Юрий Козлов"

— Ну, а если все станут прогуливать? Кто тогда учиться будет? — спросил Толик.

— Ладно. Хватит говорить на эту тему, — сказал Терещенко. — Я свою точку зрения высказал.

— Я так и не уяснил, — спросил Толик, — осуждаешь ты меня или нет?

— Сам смотри, — повторил Терещенко. — В конце концов, ты школьников лучше меня знаешь. Я-то в вечерней учился. И потом не могу же я запретить тебе писать заметки в газету. Да и не собираюсь…

— Три месяца, — сказал Толик, — мы вместе работаем, а я до сих пор тебя не понимаю. Прости за откровенность. Что ты собираешься делать дальше?

— Институт закончу, — ответил Терещенко. — А там видно будет. Кажется мне, что как-то мы не так работаем.

— Будешь обстановку оздоровлять?

— Да, если угодно.

— Ну-ну, — усмехнулся Толик.

— А я, между прочим, не шучу, — сказал Терещенко.

Толик посмотрел в окно.

— Квас кончился, бочку закрыли, — сказал он.

— Какую бочку? — удивился Терещенко.

Толик кивнул в окно.

— Кстати, — сказал Терещенко. — Бумагу прислали. На фестиваль думаешь собираться?

— Думаю, — грустно ответил Толик.

— Мне недавно сон приснился, — сказал Терещенко. — Представляешь себе, сложнейшую слесарную операцию во сне в мельчайших подробностях вспомнил…

Толик понял, что разговор «по душам» Терещенко решил пока отложить.

— Ты обедал? — спросил Толик. — Пошли в «Птицу» пообедаем?

— Пошли, — согласился Терещенко, стряхивая пепел в горшок с кактусом. От бесконечного дыма кактус пожелтел, некогда острые его иголки поникли.

— Ах, Будапешт, — сказал Толик. — Ты случайно не знаешь, сколько нам денег будут обменивать?

— Понятия не имею, — ответил Терещенко.

32

Лёша Казаков с утра был в трансе. Бараньи колечки стояли дыбом, лицо горело, словно уже успел Лёша поваляться на даче под солнышком. К концу дня стал Лёша нервным и испуганным.

Во-первых, появившийся призрак — Благовещенский — сразу же поволок Лёшу в туалет и там, стуча кулаками по белому кафелю, сказал, что, если посмеет Лёша на собрании унизить Инну, Костя его убьёт. Во-вторых, проходящий по коридору Тимофей Тимофеевич сообщил Лёше, что отец Гектора Садофьева будет точно. Весть об этом всех развеселила, а Гектора привела в отчаянье. Снова Лёша был зван в туалет, где ему пришлось объяснять что он, Лёша, здесь ни при чём, а виноват во всём Толик Ифигенин, который сам позвонил отцу Гектора. Костя и Гектор с сожалением отпустили Лёшу из туалета.

Инна Леннер, однако же, по-прежнему сидела рядом с Гектором, уделяла Косте ноль внимания, как будто не с ним, а с Гектором эти три дня прогуляла. В середине дня Костя уже поглядывал на Гектора как-то удручённо, словно и не друзья они вовсе. На перемене Таня Соловьёва подошла к Гектору, уныло стоящему у окна, и сказала:

— Ну что, понял, что нечего лезть в чужие дела? Они прогуливают, а ты при чём?

— Ладно, я, — ответил Гектор. — А вот при чём здесь мой папаша?

— Я читала недавно его книжку, — сообщила Таня, с хрустом надкусывая яблоко. — Там его фотография была… Ничего он… С бородой… Ты на него не похож…

— Сбрил он бороду. — Гектор отобрал у Тани половину яблока. — Ты права, нечего мне в чужие дела лезть. Сейчас чего-нибудь придумаю…

— Давай-давай, придумывай, — недоверчиво усмехнулась Таня, доставая второе яблоко. Поесть она любила. Кроме яблок, в портфеле у Тани можно было обнаружить половинки шоколадок в скрипучей фольге, конфеты, орешки, овсяное печенье и т. д.

На следующей перемене Гектор решительно подошёл к Косте Благовещенскому, увлечённо читающему на первом этаже какую-то книгу.

— Ты почему на меня зверем смотришь? — спросил Гектор.

— Что? — Костя всегда мучительно отрывался книги.

— А вот то! — захлопнул ему книгу Гектор. Костя даже страницу не успел запомнить. — Иди за мной!

Они зашли в кабинет математики.

— Следи за мной внимательно, — сказал Гектор. — Видишь, я беру свой портфель и переношу его на твоё место. Это значит, что отныне с Таней Соловьёвой буду сидеть я! А твой портфель я отношу на моё старое место. Значит, с Инной теперь будешь сидеть ты!

Зазвенел звонок. Учительница математики первым делом вызвала Костю к доске решать логарифмы. Логарифмы Костя, яростно кроша о доску мел, решил, словно не прогуливал эти три дня, а изучал в тиши библиотеки таблицы Брадиса. Однако получил Костя почему-то четвёрку.

— Какой ты противный! — шепнула Инна Косте, когда он сел на своё новое место рядом с ней. — Ты заставил его уйти.

— Это он заставил меня пересесть, — ухмыльнулся Костя. — Он сказал мне, что давно мечтает сидеть с Таней Соловьёвой.

— С этой бочкой? С этой пожирательницей яблок? Ах, какой он противный! — чуть не задохнулась Инна.

— Так кто из нас более противный? — уточнил Костя. Пожалуй, впервые за эти дни ему стало весело.

— Вы оба очень противные! — проникновенно сказала Инна и ещё хотела что-то добавить, но тут её вызвали к доске, и Инна, к немалому удивлению учительницы математики, считавшей, что прогулы неизбежно влияют на уровень знаний, так блестяще решила задачу о трёх велосипедистах, выехавших куда-то из пунктов А, Б и В, что пришлось поставить Инне пятёрку.

А Таня весь урок с возмущением рассказывала про Гектору некоего молодого человека по имени Андрей, но Гектор так рассеянно слушал, что не понял, чем же этот Андрей провинился. Гектор весь урок посматривал на третий от учительского стол, где сидели Инна и Костя, и по тому, как поначалу негодующе качала головой Инна, Гектор понял, что она злится, но потом вроде она успокоилась и даже немного поговорила с Костей, который к концу урока обнаглел настолько, что снова стал читать книгу, положив её на колени, в то время, как весь класс записывал в тетради домашнее задание. И ещё Гектор вспомнил, как безнадёжно стояли они вчера втроём в подъезде, как Костя разделил огромный букет цветов на две части и одну протянул Инне: «Тебе, любимая девушка!», другую Гектору: «Тебе, искренний друг!..»

— Знаете что? — сказала тогда Инна. — Давайте поднимемся ко мне? Могу я пригласить вас в гости?

— Конечно, можешь, — сказал Гектор.

— Ещё как можешь! — подтвердил Костя.

И Инна радостно вызвала лифт, но как только она туда зашла, а следом за ней Костя, Гектор неожиданно с грохотом захлопнул лифт и, помахав им ручкой, выбежал на улицу.

Гектор пришёл домой и сразу же отправился гулять с Караем в Овсянниковский садик, где хулиганы в беседках поплёвывали сквозь зубы и слушали дребезжащие от неоднократных переписываний магнитофонные записи. На задумчивого Гектора и Карая, обнюхивающего кустики, хулиганы поначалу внимания не обратили. Зачем-то Гектор зашёл в будку телефона-автомата неподалёку от беседки и позвонил Косте.