Читать книгу "Дорога без возврата - Анджей Сапковский"

– Гляньте-ка, кто идет, – воскликнул он, а тембр егоголоса недвусмысленно указывал на то, что чай в этой компании пила толькоАлиса. – Кто идет-то? Уж не обманывают ли меня мои глаза? Да ведь это, япроцитирую Книгу Притчей Соломоновых, благороднейшее из животных с движениямиизумительными и шагами благородными.

– Где-то тайно отворили седьмую печать, – подхватилБолванщик, отхлебнув из фарфоровой чашечки что-то, что явно не былочаем. – Вы только гляньте, вот кот бледный, и ад следует за ним.

– Истинно говорю вам, – заметил я без высокопарности,подходя ближе, – вы прямо-таки кимвалы звенящие.

– Садись, Честер, – сказал Мартовский Заяц. – Иналей себе. Как видишь, у нас гость. Гость как раз забавляет нас повествованиемо приключениях, кои встретили его с момента прибытия в нашу Страну. Уверен, тытоже послушаешь охотно. Позволь тебя представить.

– Мы уже знакомы.

– Ну конечно, – сказала Алиса, радужно улыбаясь. –Знакомы. Именно он указал мне дорогу к вашему прелестному домику. Это ЧеширскийКот.

– Что ты там наплел ребенку, Честер? – пошевелил усамиАрчи. – Снова похвалялся красноречием, дабы доказать свое превосходствонад другими существами? А, кот?

– У меня есть кошка, – ни к селу ни к городу сказалаАлиса. – Мою кошку зовут Дина.

– Ты уже говорила.

– А этот кот, – Алиса бестактно указала на меняпальцем, – иногда исчезает, к тому же так, что остается только висящая ввоздухе улыбка. Бр-р-р, кошмар.

– Ну, не говорил я? – Арчи приподнял голову и поставилторчком уши, украшенные приставшими к ним травинками и колоскамипшеницы. – Похвалялся! Как всегда!

– Не судите, – проговорил Пьер Дормаус совершеннотрезво, не отрывая головы от скатерти, – дабы судимы не были.

– Замолкни, мышь! – махнул лапой МартовскийЗаяц. – Спи и не встревай.

– А ты продолжай, продолжай, дитя мое, – поторопил Болванщик. –Мы с удовольствием послушаем рассказ о твоих приключениях, а время торопит.

– И еще как, – буркнул я, глядя ему в глаза. Арчипренебрежительно прыснул.

– Сегодня среда, – сказал он. – Мэб и Les Coeursиграют в свой идиотский крокет. Спорю, они еще ничего не знают о нашей гостье.

– Ты недооцениваешь Радэцки.

– Повторяю, у нас есть время. Посему используем его. Такиезабавы не каждый день выпадают.

– И что же вы, если можно спросить, находите тут забавного?

– Сейчас увидишь. Ну, дорогая Алиса, рассказывай. Мыобращаемся в слух.

Алиса Лидделл обвела нас любопытным взглядом темных глаз,словно ожидая, что мы и верно во что-нибудь обратимся.

– Так на чем же я остановилась? – задумалась она, недождавшись метаморфозы. – Ага, вспомнила. На пирожках, тех, на которыхбыла надпись «Съешь меня», очень красиво выложенная коринками на желтом креме.Ах, какие же это были вкусные пирожки! Ну прямо-таки волшебный у них был вкус!И они в самом деле были волшебными. Стоило мне съесть кусочек, и я началарасти. Я, сами понимаете, испугалась… И быстренько откусила от другого пирожка,тоже очень вкусного. И тут же начала уменьшаться. Вот такие это были чары, ха!Я могла становиться то большой, то маленькой, могла съеживаться, могларастягиваться. Как хотела. Понимаете?

– Понимаем, – сказал Болванщик и потер руки. –Ну-с, Арчи, твоя очередь. Мы слушаем.

– Все яснее ясного, – надменно оповестил МартовскийЗаяц. – У бреда просматривается явный эротический подтекст. Поеданиепирожков есть выражение типично детских оральных грез, базирующихся на пока ещедремлющем сексуализме. Лизать и причмокивать не размышляя – это типичноеповедение периода полового созревания, хотя, следует признать, миру известнытакие индивидуумы, которые из этого возраста не вышли до самой старости. Что жедо вызванного якобы съедением пирожка сокращения и растяжения – то, думаю, я небуду первооткрывателем если напомню миф о Прокрусте и прокрустовом ложе. Речьидет о подсознательном желании приспособиться, принять участие в мистерииинициации и присовокуплению к миру взрослых. Имеется здесь также и сексуальнаябаза. Девочка желает…

– Так вот в чем суть вашей забавы, – не спросил, аотметил я. – В психоанализе, цель которого понять, каким чудом она здесьоказалась. Сложность, однако, состоит в том, что у тебя, Арчи, все зиждется насексуальности. Впрочем, это типично для зайцев, кроликов, ласок, куниц, нутрийи прочих

грызунов, у которых только одно на уме. Однако повторяю свойвопрос: что в этом забавного?

– Как в каждой забаве, – сказал Болванщик, – забавнымявляется забивание скуки.

– А тот факт, что кого-то это не забавляет, ни в коей мерене доказывает, что этот кто-то есть существо высшее, – буркнулАрчи. – Не ухмыляйся, Честер, никого ты здесь не обольстишь своейухмылкой. Когда ты наконец поймешь, что, умничай ты сколько душе угодно, никтоиз присутствующих не отдаст тебе божеских почестей. Мы не в Бубасти-се*, а вСтране…

– Стране Волшебства? – вставила Алиса, оглядывая нанас.

– Чудес, – поправил Болванщик. – Страна Волшебства– это Faerie. А здесь Wonderland. Страна Чудес.

– Семантика, – пробормотал над скатертью Дормаус. Никтоне обратил на него внимания.

– Продолжай, Алиса, – поторопил Болванщик. – Чтобыло дальше, после пирожков?

– Я, – заговорила девочка, поигрывая ручкойчашки, – очень хотела отыскать того белого кролика в жилетке, ну, того, укоторого были еще перчатки и часы на цепочке. Я подумала, что если его отыщу,то, может быть, попаду и к той норе, в которую свалилась… И смогу по нейвернуться домой.

Мы молчали. Этот фрагмент не требовал пояснений. Среди насне было никого, кто не знал бы, что такое и что символизирует черная нора,падение, долгое бесконечное падение. Не было среди нас такого, кто не знал бы,что во всей Стране нет никого, кто хотя бы издалека мог напоминать белогокролика в жилетке, с часами и перчатками.