Читать книгу "Безымянные боги - Иван Жеребилов"

Мареву слова Бородыни не понравились, оно качнулось в сторону домового и хлестнуло лапой, мгновенно превратившейся в гибкую плеть. Тот проворно отскочил и полоснул по щупальцу старым сточенным ножом, который при его росте выглядел настоящей саблей. По ушам снова ударил вой, но домовики не испугались, а, наоборот, ринулись на анчутку всем скопом, Ждан постарался от них не отставать. Оказывается, пока злой дух бился с Бородыней дворовой и сутулый, по-видимому, банник, зашли с фланга, вдвоём сжимая сломанные вилы будто рогатину, частью обломанные острия вил светились в темноте будто гнилушки. Не мешкая, домовики, хорошенько разбежавшись, ударили граблями в бок призрачной фигуре.

Крак!

Казалось, что силёнок у стариков-домовиков не хватит, но вилы врезались в сгустившуюся тьму, будто раскалённая игла в сальную свечку. Полыхнуло зелёным светом, анчутка взвыл, развернулся к обидчикам, но с другого бока к нему тут же подскочила домовиха, наверное, та самая воструха, о которой говорил Бородыня. Удар оказался стремительным, кочерга со свистом вспорола воздух и врезалась в другой бок твари. Снова рёв. А Ждан как-то заторможено подумал, что если бы отроки в его десятке так махали мечами, то можно было бы их хоть сейчас, не то что в дозор, в дальний поход через степь отправлять.

Из задумчивости его вывел вопль Бородыни:

— Нить! Ждан Ярославич, нить руби!

Десятник от крика вздрогнул, заозирался, пытаясь разглядеть ту самую нить, что связывала тёмную тварь с ведьмой, и увидел стелющийся по земле… жгут, толщиной с хороший пеньковый канат. Назвать ЭТО нитью у него бы язык не повернулся, но раз домовой сказал.

На его счастье, анчутка отвлёкся на домовиков и на крик внимания не обратил, так что Ждан в один прыжок оказался возле нити и со всего маха ахнул чуть наискось, будто ветку рубил. Топор прошёл неожиданно легко, что-то чавкнуло, и из нити хлынул настоящий поток чёрной жижи. Тварь издала такой вопль, будто горела заживо, да собственно, так и было. В сиянии самосветного камня от анчутки начали отваливаться настоящие комья тёмной плоти, которые таяли, даже не успев долететь до земли. Он развернулся к Ждану, который так и замер с топором наперевес, и вдруг рысьим прыжком метнулся вперёд, выставив лапы-щупальца как копья.

— В сторону!

— Беги!

— Уходи от него, Ждан Ярославич!

Крики домовых слились в сплошной гвалт, но прежде чем сумрачные копья врезались в грудь Ждана, навстречу анчутке метнулось что-то больше похожее на червя, к которому пришили голову младенца. Существо невероятным образом извернулось в воздухе отбив щупальца, распахнуло широченную пасть с волчьими зубами и вцепилось прямо в горло твари. Анчутка, похоже, не ожидавший ничего подобного, заверещал так, что у Ждана чуть голова не лопнула, но сама тварь лопнула раньше — попросту разлетелась на дымящиеся ошмётки, а странный червяк хлопнулся на землю, надсадно кашляя, будто в дымоход голову сунул.

— Так, его, игоша! — завопил Бородыня. — Айда, молодец-удалец!

Игоша, в ответ на похвалу, только повернул к домовику лобастую голову и зашипел: как уж.

Ждан почувствовал, что колени у него предательски подгибаются, он некоторое время пытался бороться со слабостью, но потом просто опустился на траву, пытаясь хоть как-то уложить в голове то, что только что произошло.

Пока рубил череп, вообще не удивлялся, даже нить рубил с привычной сноровкой, но когда домовой при нём начал игошу хвалить… Это оказалось совсем лишним.

— Ты чего не весел, добрый молодец? — спросил довольно щурившийся дворовик.

— Баню сломали, — выдал первое, что пришло на ум Ждан.

— Эка невидаль, — отмахнулся старичок. — Эй, лохматый, долго баню заново поставить?

— К утру будет стоять как новая, — отозвался сутулый банник. — Только ты не радуйся особо, богатырь. Ежели чёрную курицу под порог не закопаешь, пожалеешь, что жив остался. Понял?

Ждан только устало кивнул, а банник, посмотрев на него внимательно, сунул руку за пазуху и достал мятую засаленную шапку из красной парчи с оторочкой из свалявшегося меха, не глядя бросил её десятнику и пробормотал:

— Бери, заслужил.

А после залез куда-то в самую глубь перекрученных, расщеплённых брёвен, и оттуда послышалась его приглушённая ругань и натужный треск дерева.

— Успеет? — спросил у дворовика Ждан, озадаченно крутя в руках шапку.

— Даже и не сумлевайся, — степенно заверил тот. — К утру всё будет как прежде. А шапку ты спрячь подальше, а то мало ли…

— Эту?

— Эту-эту. Ты хоть знаешь, что в руках держишь?

— Ну, колпак… старый…

— Всё-таки ты Ждан Ярославич, как был орясиной, так и остался, — рассмеялся подошедший к ним Бородыня. — Тебе же банник свою шапку-невидимку отдал. Сам отдал. Понимаешь? Чего киваешь? Ты знаешь, сколько он народу за эту самую шапку порешил? Всех и не сосчитать.

— Толку мне от неё? — отмахнулся Ждан. — Эта ваша шапка мне только на нос налезет.

— Вот уж дубинушка, — постучал себя по лбу домовой. — Ты её сначала надеть попробуй, а потом уж отказывайся.

Ждан недоверчиво посмотрел на шапку, потом попытался натянуть её на макушку и… выругался от удивления — шапка оказалась впору, так что он со всего маха натянул её по самые глаза.

— Ну вот, а ты не верил, — хмыкнул Бородыня.

Ждан вытянул перед собой руку… ничего не увидел. Рука пропала, вместе с рубахой, налипшей на ткань пылью и прочим мусором. Тень тоже исчезла.

— Чудеса! — только и сумел произнести он. — Вы меня тоже не видите?

— Тебя теперь ни одна тварь не