Читать книгу "Гладиатор умирает только один раз - Стивен Сейлор"

– Он отправил сообщение или…?

– Ничего особенного. Цицерон просил меня напомнить тебе о своей дружбе. Я так понимаю, ты хозяин дома, Сосистридес?

– Да. А ты? Извини, ты уже представился? Я сейчас не в себе… - он посмотрел через плечо. Позади него, в вестибюле, я увидел погребальную гробницу, усыпанную свежесрезанными цветами и лавровыми листьями.

– Меня зовут Гордиан. А это мой сын…

– Гордиан, ты сказал?

– Да.

– Цицерон как-то упомянул о тебе. Что-то о судебном процессе по делу об убийстве в Риме. Ты помог ему. Тебя называют Искателем.

– Да.

Он довольно пристально посмотрел на меня.

– Заходи, Искатель. Я хочу, чтобы ты его увидел.

Носилки в вестибюле стояли под углом, чтобы было хорошо видно лежащего в них. Это был труп юноши, вероятно, ненамного старше Экона. Его руки были скрещены на груди, и он был одет в длинное белое платье, так что были видны только его лицо и руки. У него были мальчишеские длинные волосы, желтые, цвета просо летом, увенчанные лавровым венком, каким награждают чемпионов по бегу. Его изящные черты лица были бледно-восковыми, но даже после смерти было видно, насколько красив он был при жизни.

– Его глаза были голубыми, - тихо сказал Сосистридес. – Теперь они закрыты, вы не можете их видеть, но они были синими, как у его дорогой, покойной матери; он очень похож на нее. Самый чистый синий цвет, который вы когда-либо видели, как цвет Чаши в ясный день.  Когда мы вытащили его из бассейна, они все были налиты кровью…

– Это твой сын, Сосистридес?

Он подавил рыдания.

– Мой единственный сын, Клеон.

– Ужасная потеря.

Он кивнул, не в силах говорить. Экон нервно переминался с ноги на ногу, украдкой изучая усопшего мальчика, почти робко.

– Все называют тебя Искателем, - наконец сказал Сосистридес хриплым голосом. – Помоги мне найти монстра, убившего моего сына.

Я посмотрел на мертвого юношу и почувствовал глубокое сочувствие к страданиям Сосистридеса и не только потому, что у меня самого был сын того же возраста. (Экон был мною усыновлен, но я полюбил его как свою собственную плоть.) Меня также взволновала потеря такого красивого мальчика. Почему смерть прекрасного незнакомца влияет на нас сильнее, чем потеря кого-то постороннего? Почему должно быть так, что если ваза изысканной работы, но не имеющая практического значения, разобьется, мы чувствуем потерю более остро, чем если бы мы разбили обычную посудину, которой пользуемся каждый день? Боги заставили людей любить красоту больше всего на свете, возможно, потому, что они сами прекрасны, и пожелали, чтобы мы обожали ее, даже когда она причиняет нам вред.

– Как он умер, Сосистридес?

– Это случилось вчера в гимнасии. Там проходило общегородское состязание среди мальчиков – метание диска, борьба, скачки. Я не смог присутствовать. Я весь день по своим делам находился в Помпеях … - Сосистридес снова утер слезы. Он протянул руку и коснулся венка на лбу сына. – Клеон завоевал лавровый венец. Он был великолепным молодым атлетом. Он всегда побеждал во всем, но говорят, что вчера он превзошел самого себя. Если бы я только мог оказаться там, чтобы увидеть это! Затем, когда другие мальчики удалились в ванны внутри гимнасии, Клеон остался один, чтобы искупаться в бассейне. Во дворе никого не было. Никто не видел, как это произошло…

– Мальчик что, утонул, Сосистридес?  – это казалось маловероятным, если этот мальчик занимался плаванием так же хорошо, как и всем остальном.  

Сосистридес покачал головой и крепко зажмурил глаза, выдавив из них слезы.

– Гимнасиарх – старый борец по имени Капуторес. - Именно он нашел Клеона. Он сказал, что услышал всплеск, но не подумал ничего особенного. Позже он вошел во двор и обнаружил Клеона. Вода была красной от крови, а Клеон лежал на дне бассейна. Рядом с ним валялась сломанная статуя. Должно быть, он ударился об нее затылком, так как на нем была ужасную рану.

– Что за статуя?

– Эроса – бога, которого римляне называют Купидоном. Херувим с луком и стрелами, украшение на краю пруда. Небольшая статуя, но тяжелая, сделанная из твердого мрамора. Она каким-то образом упала с пьедестала, когда внизу проплывал Клеон … - Он смотрел на бескровное лицо мальчика, глазами наполненные страданием.

Я почувствовал присутствие еще одного человека в комнате и повернулся, чтобы увидеть молодую девушку в черном платье с черной повязкой на голове. Она подошла к Сосистридесу.

– Кто эти гости, отец?

– Друзья провинциального администратора в Сицилии – Гордиан из Рима и его сын Экон… Это моя дочь Клея. Дочь! Прикройся! – внезапное замешательство Сосистридеса было вызвано тем, что, Клея уронила платок с головы, ненароком показав, что ее темные волосы были грубо острижены, так коротко, что не доходили до плеч. Ее лицо больше не было прикрыто мантией, и на нем были признаки безутешного горя. На ее щеках были видны следы потеков от слез и синяки там, где она, казалось, ударяла себя, испортив свою привлекательность, которая не уступала красоте ее брата.

– Я оплакиваю потерю того, кого я любила больше всего на свете, - сказала она глухим голосом. – И я не стыжусь показывать это, – она бросила ледяной взгляд на меня и на Экона, затем выбежала из комнаты.

В Риме презирают крайние проявления горя, там чрезмерный публичный траур запрещен законом, но мы были в Неаполе. Сосистридес, казалось, прочитал мои мысли.

– Клея всегда была больше гречанкой, чем римлянкой. Она позволяет своим эмоциям показать себя. Прямая противоположность своему брату. Клеон всегда был таким крутым, таким отстраненным, – он покачал головой. – Она очень тяжело переживает смерть своего брата. Когда я вчера вернулся домой из Помпеи, я нашел его тело здесь, в атриуме; рабы принесли его домой из гимнасии. Клея была в своей комнате и беспрестанно плакала. Она уже срезала свои волосы.

Он посмотрел на лицо своего умершего сына и потянулся, чтобы прикоснуться к нему, его рука выглядела теплой и румяной на фоне